Керри Райан - Лес Рук и Зубов

Я вздрагиваю от неожиданности, но Кэсс не убирает руки. Из-за дождя кончики ее пальцев покрылись морщинками.

— Для нас это единственный способ выжить. Единственный шанс Джейкоба на будущее.

— Наше место в деревне. А место Джейкоба в семье, с родителями.

Мне хочется схватить ее за плечи и встряхнуть, но я только зарываюсь пальцами в шерсть Аргуса.

— Ты разве не видишь? Все изменилось. Родителей Джейкоба может не быть в живых. Как раньше, уже никогда не будет!

Кэсс сдвигает ладонь и закрывает мне рот.

— Не хочу ничего слышать, — ровным и серьезным голосом произносит она. — По-твоему, все наши близкие и знакомые погибли? Нет уж, я так просто от них не откажусь, не сдамся. И ты не должна.

Она убирает руку. Я слышу, как она перекладывает Джейкоба: тот стонет, а потом снова забывается сном. Дождь почти прекратился и едва моросит. Привлеченный стонами мертвеца, к забору подобрался еще один Нечестивый. В темноте я их не вижу, но слышу шорох рук и лязг металла. Я буквально ощущаю их голод.

А ведь когда-то эти руки могли гладить головку больного ребенка, прикасаться к губам любимых, складываться в молитве. Эти руки могут принадлежать моей матери.

— Мы все погибнем, если пойдем по этой тропе, Мэри, — говорит Кэсс. — А ты эгоистка, раз хочешь принести нас в жертву своим прихотям.

Ее слова болезненным эхом отдаются в моем теле. На миг я представляю себе, как мы возвращаемся в деревню и помогаем отразить атаку Нечестивых, а потом завершаем церемонию Обручения и живем с Гарри в том домике у собора. И я рожаю детей от него, а не от Трэвиса. Пытаюсь смириться со своей участью.

— Кэсс, — шепчу я. Вода стекает по моему лицу и попадает в рот. — Мы уже мертвы. Смерть повсюду, ты разве не видишь? И мы бредем по жизни точно так же, как бродят они. Мы давно перестали быть частью какого-либо жизненного цикла, Кэсс.

Она не отвечает. Если бы все было как раньше, я бы рассказала ей про Габриэль, про Сестер, навлекших на нас эту беду, и про доказательство того, что Лес не бесконечен.

Но я молча смотрю в темноту, из которой пришла Габриэль. Кладу руку на влажную землю и представляю, как она замерла на этом самом месте, не решаясь войти в деревню. Что же заставило ее пойти по тропе? Была ли она одна с самого начала или все ее друзья погибли по дороге?

Мне хочется рассказать Кэсс про Габриэль, чтобы она тоже почувствовала надежду. Но боюсь, она скажет лишь то, в чем я страшусь себе признаваться: что история Габриэль — это история не надежды, а смерти, и рассчитывать на счастливый конец глупо.

Я дергаю и пытаюсь расслабить узелки на веревочке, обвившей мое запястье, но ничего не выходит.

Почему же на запястьях Кэсс и Трэвиса нет веревок? Они их сняли? По правилам Браковенчания узы нельзя снимать до тех пор, пока жених и невеста не произнесут Клятвы вечной любви. Только тогда они станут мужем и женой в глазах Господа, только тогда духовная связь между ними настолько окрепнет, что в физической уже не будет нужды.

Нет, конечно, я понимаю, что Кэсс и Трэвис могли перерезать веревку, как мы с Гарри, чтобы проще было бежать. Но меня терзает мысль, что они вовсе не обручились. Неужели я все испортила, неужели нам с Трэвисом никогда не быть вместе только потому, что я его не дождалась?

Я предпочла обручиться с Гарри. Я отказалась от Трэвиса. Отказалась от любви.

Мне хочется рыдать и хохотать одновременно, но я только стискиваю зубы.

И пытаюсь не подпускать мысли о внешнем мире. Они все равно щекочут мне вены, как бы я ни сопротивлялась, а потом, когда я погружаюсь в дрему и теряю контроль над сознанием, ко мне приходит шум океана. Шорох тысяч листьев над головой сливается в оглушительный плеск волн. Они тащат меня на дно, захлестывают с головой, вертят и крутят, как тряпичную куклу, словно в моем теле больше нет костей.

Каждую ночь я тону — и каждое утро просыпаюсь, судорожно втягивая воздух.

Я открываю глаза. Вокруг царит хаос: крики, визг Кэсс, лай Аргуса. Я сучу ногами, пытаясь встать, но спросонья подползаю к забору и тотчас ощущаю на коже ледяные пальцы. Я с визгом отшатываюсь и сжимаюсь в комок посреди тропы.

Кэсс держит Джейкоба за спиной и показывает пальцем на деревню.

— Идут, — бормочет она.

В утренней дымке я вижу Гарри: он стоит, широко расставив ноги и крепко стиснув в руках топор, а сразу за ним Трэвис с толстым суком вместо оружия. Аргус припал к земле и утробно рычит, готовый в любую секунду броситься в атаку. Первые рассветные лучи, проникая сквозь звенья железной сетки, отбрасывают перекрещивающиеся тени на наши лица.

Шарканье все приближается. Я хватаю Кэсс за руку, а она так крепко стискивает мою ладонь, что слышен скрип косточек друг о друга.

— Бежим дальше по тропе, — шепчу я и тяну подругу за руку. — Если это не Быстрая, мы их запросто обгоним.

Не успеваем мы отбежать далеко, как Гарри роняет топор и кидается навстречу идущим, Трэвис за ним. Из-за угла показываются два силуэта: мужской и женский.

Гарри крепко обнимает женщину, и только тогда я узнаю в пришедших своего брата и Бет. Я тоже кидаюсь к ним, но останавливаюсь в нескольких шагах: Гарри с Трэвисом окружили свою сестру и мешают мне подойти к Джеду.

Он делает шаг в сторону и поворачивается ко мне лицом.

— Здравствуй, Джед, — говорю я виновато, словно это не его, а мое появление вызвало такой переполох.

Его взгляд останавливается на белой веревке, которая все еще болтается у меня на запястье, а потом внимательно изучает мое лицо. Он так и будет молчать? Я уже успеваю испугаться, что потеряла его навсегда, когда Джед наконец разводит руки, и я тону в объятиях брата — брата, так давно исчезнувшего из моей жизни. Невольно я вспоминаю нашу с ним крепкую дружбу… Как же я соскучилась!

Я отхожу, и Джед бережно обнимает жену. Она закутывается в мокрую рваную шаль и склоняет голову ему на плечо, из-под банданы выбиваются курчавые каштановые волосы.

— Деревня пала, — говорит он.

Мы встаем как можно ближе друг к другу на узкой тропе: с одной стороны Бет, льнущая к моему брату, затем Гарри, Трэвис, Кэсс, Джейкоб и в конце я. По обе руки от нас, почти вплотную, заборы. Я чувствую себя загнанной в угол и тяжело дышу, пытаясь успокоиться.

— Слишком много людей Возвратилось, — продолжает Джед. — Уже ничего нельзя сделать. — Он еще крепче притягивает к себе Бет. — Когда начался дождь, мы решили пойти за вами. Тропа — наша единственная надежда.

Бет содрогается от его слов, и ее дрожь передается мне.

— Но как это возможно? — спрашивает Гарри. — Ведь Стражей специально готовили к такому развитию событий.

Джед стискивает зубы.

— Стражей готовили чинить забор и отражать атаки неповоротливых и медлительных Нечестивых. А тут пришла Быстрая. Помните, та жуткая тварь в красном жилете. С ней справиться не удалось: она убивала слишком быстро. Потом убитые начали Возвращаться… Хотя передвигались они медленно, их было слишком много. Даже для Стражей. Для всех.