Александр Борисов - Борисов Александр Анатольевич

Все было, как договаривались: номер открыт, ключ - в замке изнутри. Я провернул его на два оборота. В то же мгновение дверь содрогнулась под напором тяжелого тела.

- Беги, отморозок, беги, - ревел голос с той стороны, - только не вздумай сдаваться! Повинную не приму, убью при попытке к бегству. Кровь смывается только кровью. Что ж ты стоишь? - беги!

Окно было распахнуто настежь, выход на козырек искусно задрапирован тяжелыми шторами. На подоконнике красовалась чекушка. На горлышко с "бескозыркой", как рецепт на склянку с лекарством, была нанизана бумажка с каракулями. С чего это Сашка вздумал, вдруг, пошутить? Не читая, я сунул записку в карман, слегка приподнял штору и вырвался на скользкий загаженный козырек. Что только сюда не бросали! Хорошо, хоть никто не додумался сходить по большому! Бутылку, на которой, скорее всего, остались отпечатки Мордана, я изо всех сил запустил в ночь. Где-то там позади, под прикладами автоматов, трещала казенная дверь.

На козырьке, как и во всем городе, хозяйкой была осень - златовласая леди с мерзким характером. Меня окатило струей холодной воды, льющейся с крыши. И я побежал, оставляя на память преследователям, следы своего грязного прошлого. В тусклом электрическом свете, вспыхнувшем в окне за спиной, они казались уж очень черными.

Длинный гостиничный козырек нависал над проезжею частью улицы. В эту собачью пору машин на ней уже не было. (Или еще не было?) Из зашторенных окон универсама "Волна" пробивался наружу мягкий "ночной" свет. Ниже меня, в каптерке, лежа на топчане, охранник смотрел телевизор.

Я выпустил всю обойму, целясь в экран:

- А ну, поднимайся, служивый!

Это был настоящий "Калаш", калибра 7,62. Стреляя с одной руки, в цель я попал со второй пули. Все остальные ушли "в молоко". Стрелять по окнам гостиницы я не рискнул - там в каждом окне расплющенные носы. "Пустой" автомат, за ненадобностью, я отшвырнул в сторону.

Прыгать пришлось в пузырящийся мутный поток, несущийся с краю дороги. Приземлился легко, как учили, но тяжеленная сумка, у которой некстати оборвалась одна ручка, отбросила меня в сторону. Я заскользил лицом по мокрому дорожному полотну. В ногах смачно захлюпало. Одежда - хоть выжимай. Холодная струйка скатилась по позвоночнику - брр!!!

Мне повезло. Все получилось вовремя и очень даже красиво. Над моей головой зажужжали, замяукали пули, смачно зацокали по асфальту. И падали они в то самое место, куда я должен был падать. Синие искры под фонтанчиками воды - никогда не видел такого!

- Эй, вы там, наверху, бросайте оружие!

Это крикнул разбуженный мною и очень рассерженный мент - охранник универсама. В развернувшейся спецоперации, он был явно не при делах, но, как лицо пострадавшее, имел полное право на сатисфакцию. Скорее всего, он спросонья решил, что это вооруженный грабеж и действовал по науке: маскируясь за выемкой центрального входа, выпустил несколько пуль в сторону козырька.

- Свои, твою мать! - заорали на него с верхотуры, но все-таки залегли.

- Свои сейчас по домам спят. А кому и "голубые" свои! - весело изгалялся "дубак". - Лежите, суки, не шевелясь! Я ведь на пятерку стреляю! - и выпустил еще несколько пуль.

Меня он, кажется, не заметил. Я уже прополз под железными перилами ограждения на сухой тротуар, скрытый под козырьком и побежал, насколько возможно, ускорив время. Но это уже у меня получалось довольно хреново. Устал я, выдохся. В конце квартала и вовсе присел на корточки. Измотанный перегрузками организм, забастовал. Непослушное время ускользало из-под контроля, принимало свои, привычные очертания. Застывшие на дороге огни вдруг задвигались рваным пунктиром. Из глухого, протяжного ропота начинали рождаться полноценно различимые звуки.

- Где он? Куда побежал?!

За спиной кто-то тряс за грудки умирающего охранника "Универсама". Не повезло мужику - не на ту лошадку поставил.

Я тенью скользнул за угол молодежной кафешки. На другой стороне улицы, за высокой чугунной оградой, зарастал забвением и бурьяном стадион "Динамо". (Через этот забор пару минут назад, я, кажется, хотел перепрыгнуть). Дорога навлево вела в небольшой тупичок. Зато с другой стороны открывались очень широкие перспективы: перекресток за перекрестком. На ближайшем из них возвышался памятник Анатолию Бредову. Это герой Великой Отечественной, повторивший подвиг Матросова. Прикрывая левой ладонью матерящееся лицо, он занес для броска связку гранат. А целил морпех в шикарное здание Мурманского обкома КПСС. Наверное, из-за этого казуса местные зубоскалы нарекли эту картину архитектурным комплексом "Бредовая идея".

Шатаясь, я встал на ноги. Где-то здесь, на автостоянке, нужно искать голубую "восьмерку" бородача. Таких машин было две и стояли они метрах в тридцати друг от друга. Зеркальные стекла хладнокровно отражали неоновый свет реклам.

- Эй, ты! - из-за опустившегося стекла проклюнулась бородатая рожа и рука с тлеющей сигаретой. - Подойди-ка сюда!

Акцент был грузинский, с нажимом на гласные буквы. Ну, что тебе надо, кацо? - жил бы себе и жил! Возможно, ему показалась знакомой синяя сумка, или просто решил послушать свежего человека, пришедшего с той стороны.

Я сделал вид, что ничего не расслышал.

- Ты что, не понял? - повторил тот же голос с явной угрозой. - Не заставляй меня выходить из машины!

Сигарету в его руке сменило вороненое дуло ствола.

Я отправился прямо к нему, волоча по земле сумку. Удивительно, мой нечеловеческий вид не вызвал у него подозрений. Во всяком случае, с оружием этот кацо обошелся очень уж вольно. Он почесал мушкой левую бровь.

В машине сидели еще четверо.

- Закурить не найдется? - спросил я довольно нагло.

- Дайте ему, - разрешил бородатый.

- Не в курсе, что там за шум и стрельба? - спросили из глубины салона, предварительно предъявив початую пачку "Бонда".

Я кивнул утвердительно: в курсе, мол. И еще раз спросил:

- Можно две?

- Можно, можно! - зачастили со всех сторон.

Я прикурил сигарету от окурка бородача, сделал две полноценных затяжки.

- Хасана убили, Ариф в засаду попал, - пояснил я, как можно спокойнее и спрятал в карман трофейную сигаретку. - Насреддин с джигитами прорывается с боем.

- А ты кто такой?

Предвосхищая этот вопрос, я с силой вырвал из набалдашника ключ и сунул тому, кто держал пистолет.

- Хасан перед смертью просил передать: в этом номере то, что вы ищите.

- Сэмсот дэвятнадцат, - вслух прочитал тот и передал "деревяшку" товарищам сзади. Потом перевел глаза на то место, где только что был я.

Если б они даже и знали, что передают из рук в руки гранату, оставшихся секунд им бы все равно не хватило, чтобы выскочить из машины. Зато я несся, как молодой, опять оседлав и пришпорив своенравное время. Когда их "восьмерку" начало множить на ноль, я не только преодолел нужные метры, но и надежно укрылся за постаментом памятника. Шандарахнуло так, что Анатолий Бредов чуть не завершил свой роковой бросок.