Джаферд Кин - Билоны

— Ничего тебе проносить на это поле не придется, потому что ненависть к добру — и есть сущность твоего чистого разума. Тот, кто тебя ей наделил, знает, что она неустранима, сколько бы ее пластов тебе ни пришлось срезать. На месте отсеченных кусков ненависти, тут же появятся новые, качественно более совершенные. ОН САМ дал ее тебе как самовосстанавливающуюся, никогда не прекращающую генерацию своего развития. У САМОГО нет выбора. Разрешив встречу с ЕГО ВОЛЕЙ, ОН будет вынужден допустить твой чистый разум на поле нейтральности в том состоянии сущности, которое САМ же и создал. Не ОН разве учил, что разума без сущности не бывает. Ум и мышление могут ее не иметь, но с разумом она — единое целое.

У добра же все организовано иначе. Сущность его чистого разума — прощение. Ненависть у добра — всего лишь вынужденная реакция на сущность зла. Истинное добро всегда прощает оступившихся о ложную правду, порождаемую ненавистью зла. Иначе, оно не истинно. Вспомни, как вас, только что созданных ИМ, еще неразумных ангелов, САМ учил: «Добро было до НАЧАЛА ВСЕГО. Как истина созидания оно всегда остается неизменным в прошлом, будущем и настоящем».

Так что, смело вступай на поле встречи. Добру придется простить, что ты будешь общаться с ним как сущность, которую тебе дал САМ. Ты ее только развил.

— Ну-у-у… Это меняет дело, — встал на сторону разума Дьявол, отказавшись, тем самым, оспаривать правомерность его выводов о сущностях чистого разума зла и добра.

— Прощается! — позволил себе шутливую издевку над хозяином разум. — А теперь, режь без сожаления самое дорогое, что у меня есть — мою ненависть к добру. Отсеченное не пропадет, потому что им тебе придется прикрыть, как щитом, свою спину. Держись у самого края поля нейтральности, почти касаясь этого щита. Неизвестно, как все сложится. Не получится разговор, добро может ударить своим прощением и в спину. Когда нет выхода, всегда бьют не в слабое, а в незащищенное место.

Разум зла остался верен себе. Он никогда не забывал застраховаться от того, что обязательно бы сделал сам.

— Да! И еще одно, в чем меня не переубедить. Я уверен, что на противоположной кромке места вашей встречи спину ЕГО ВОЛИ будет прикрывать Крест Бога. Им добро прощает, им же оно и наказывает. На нем первый ангел оставит свою ненависть к тебе.

Штора молчания разделила разум зла и его хозяина. Тема, нуждающаяся в советах и спорах, как и время для них, исчерпали себя. Настала пора действовать.

Дьявол сделал все по наставлениям разума. Вплотную приблизившись, на всякий случай, к переходу в антимир, он отделил себя от ненависти к добру. Произошло то, что и должно было случиться. Сущность Дьявола раздвоилась. От его разума отделилась, оставаясь содержанием хранимой им истины, ненависть, уже не раз испытанная в борьбе с добром. Одновременно в свои права вступал чистый разум, сущность которого — ненависть к добру — находилась в состоянии своей первозданности, то есть в способности к новому и более совершенному развитию.

Легкое беспокойство, обычно сопутствующее предстоящим решительным поступкам, постепенно перерастало в тревогу хозяина антимира. Ненависть к добру он от себя уже отделил, а место встречи с ЕГО ВОЛЕЙ до сих пор оставалось ему неизвестным. Да и сам первый ангел БОГА исчез, не оставив ни одного следа своего движения. Дьявол пристально всматривался в просторы Вселенной, пытаясь разглядеть в ее бесконечности знак, указывающий ему дорогу к полю нейтральности. Он был убежден, что оно уже появилось во Вселенной. Его разум не мог допустить ошибку в предвидении действий САМОГО. Носиться по Вселенной и искать это поле не имело смысла. Властитель зла знал, что Вселенная будет выглядеть одинаково, в каком бы направлении и из какой ее точки он на нее ни смотрел.

— Напрасно тревожишься! — пришел ему на помощь разум. — Я же объяснил тебе, что все, во всем и всегда следуют за САМИМ по велению выделенного им разума. Но ты заставил меня отречься от НЕГО, доказав, что равные разумы противоположных истин не могут повелевать друг другом. Но выход есть. Следует признать, что живущая в тебе необходимость готова использовать, предоставленную САМИМ возможность!

— Ты хочешь, чтобы моя воля опустилась до уровня ЕГО ВОЛИ?! В кого ты тогда превратишься! — отмахнулся от разума Дьявол, накатившим на него возмущением.

— Нет! — продолжая спокойно вразумлять хозяина, отреагировал разум. — Я хочу, чтобы ты как можно скорее оказался там, где твои возможности заставят ЕГО ВОЛЮ признать необходимость твоей истины, раскрывающей никчемность для добра человеческой души. Не забывай, что выигрыш достижим лишь в том случае, когда навязываемые противником ходы в процессе игры превращаются тобой в дополнение к правилам, по которым играешь ты. Согласись следовать за НИМ, и ты окажешься там, куда стремишься!

Это сказал разум великого изгоя Вселенной. Сказал не в антимире, а в пространстве-времени, где все — и вещество, и любая, оброненная даже невзначай, мысль — принадлежало Создателю. Дьявол понял, что сказанное его разумом уже принято САМИМ в качестве готовности властителя зла следовать туда, куда ему укажет воля БОГА.

Он еще раз скользнул обиженным взглядом по Вселенной в последней надежде самому определить место расположения поля нейтральности, как почувствовал, что его внимание сосредотачивается, помимо воли, не на просторах галактик, а на Земле. На той ее части, где она гигантскими вершинами угрюмых обледенелых гор царапала небесный свод. Подобно всему на Земле, Дьявол знал это место. Ни для него, ни для соратников оно интереса не представляло. Ни одна человеческая душа там не обитала, а значит, там нечего было делать ни злу, ни добру. Горы походили на крышу Земли. Смотревшие на них с земных равнин люди, называли их — Гималаи. С их вершин беспрепятственно просматривалась Вселенная и, как на ладони, виделось, копошащееся на Земле человечество.

В центре этого мертвого для жизни человека района Земли высились восемь гранитных гигантов, с которыми ни высотой, ни грозностью ледяного безмолвия не могли сравниться все другие горы земной поверхности. Между ними Дьявол обнаружил доселе никогда не видимое им пространство. Оно, похожее на идеально плоское плато, краями касалось вершин горных гигантов и, вращаясь одновременно в плоскостях четырех измерений, постоянно меняло линию контура своих границ. При этом его площадь и объем оставались неизменными, а масса, заключенных в нем энергии и вещества, притягивала к себе Дьявола силой, не оставляющей ему шансов скрыться ни у себя в антимире, ни в каком-либо из самых глухих и отдаленных закоулков Вселенной.

Пространство не меняло линии своего контура только у самой высокой вершины крыши мира — Джомолунгмы. Будто бы пристегнувшись к ней осью, оно демонстрировало, что никуда не денется, пока не поглотит разум тех, кто получил право вступить на его территорию. Именно на горизонте Джомолунгмы Дьявол заметил свечение, источник которого находился вне пределов пространства. Он отчетливо воспринимался с расстояния, разделяющего властелина антимира и каменную гордость Земли. Его оттеняло, изумившее Дьявола пространство, которое не имело света, свойственного Вселенной. Скорее всего, оно излучало свет, но разум, созданный САМИМ для Вселенной, его не воспринимал. Казалось, что его природа не содержала ни волн, ни частиц. Это был свет, который ласкал только БОГА. Свечение же ничем не отличалось от света, который Дьяволу был отлично известен. Так сиял только Крест Создателя.