Ольга Онойко - Море Вероятностей

— Обращаюсь к безликим древним, вечно ждущим по ту сторону преграды. Принимайте.

Говорить нужно было ясно и чётко – и всё. Фразу можно было сократить и радикальней, но Данкмар в подобные минуты испытывал потребность сказать что‑то внушительное.

Избранник высыхал на глазах. Ещё живой, он уже выглядел так, словно пролежал тысячу лет в песках какой‑то пустыни. Вновь натянув респиратор и с облегчением переведя дух, Данкмар вытащил кортик из подвяленной плоти Оллена и метко швырнул его в горло Тони.

В этот момент в авиетке зазвонил телефон.

Брови Данкмара взлетели на лоб. Он узнал мелодию: звонил Карвель Эвела. «В такой час?» — изумился Данкмар. Эвела занимался бизнесом в Сети, был интернет–аддиктом и ночами, конечно, не спал – но после полуночи он принципиально и не работал. Карвеля Данкмар в некотором смысле любил: человек тот был очаровательный и клиент идеальный. Вдохновенный, с изысканными манерами и плохими зубами, Эвела неизменно приводил его в благостно–смешливое расположение духа. В личном общении он, правда, был вовсе не так приятен – бедняга чем‑то хворал и от него всегда скверно пахло, а изо рта так просто воняло. Но он был щедрым, понятливым и послушным, и Данкмар в ответ вкладывался в его бизнес по–настоящему. Когда Карвель на последнем собрании топ–менеджмента во всеуслышание признал, что именно консультанту обязан удвоением годовой прибыли, Данкмар растаял.

Он всегда был рад слышать Эвелу, без преувеличений. Даже сейчас.

Поэтому он сел в машину, захлопнул дверцу и снял респиратор. Внутрь нанесло подвальной вони, в салоне попахивало, автоматика включила воздушные фильтры. Данкмар слегка поморщился. Прежде чем принять вызов, он выключил фары. Запроси Карвель видео, камера покажет ему только салон авиетки и тьму за его стёклами.

— Доброй ночи, Карвель.

— Прошу меня простить! – донеслось сквозь помехи. Арколог стоял вдали от наземных ретрансляторов, его огромная туша глушила сигналы со спутников. – Я только что прилетел из Бланки, там сейчас день.

Данкмар улыбнулся. Бланка Эйснер, второй по величине город Эйдоса, находилась на другом континенте. Консультант точно знал, зачем летал туда Эвела, и приготовился услышать хорошие новости. Но Эвела умудрился удивить его.

— Я решил не ждать! — прокричал он в трубку. – Новости ждут, конечно, но я решил сделать вам предложение.

— Боже всемогущий, — сказал Данкмар, округлив глаза, — даже так? – и рассмеялся.

Карвель запнулся, осознал, насколько двусмысленно выстроил фразу, и присоединился к нему. Отсмеявшись, он сказал:

— Хорошо, начну сначала. Помните, мы с вами обсуждали, которую из трёх компаний брать?

— Вы про гейм–девелоперов? Да, помню.

— Я купил все три, — сообщил Эвела, — намерен слить их в одну и взять не меньше двадцати процентов рынка. Максимум лет через пять.

— Вы безумец, — с удовольствием заметил Данкмар.

Сам он так бы не поступил: он намного осторожнее подходил к кадровому вопросу, считая, что найм нужно строго контролировать и ни в коем случае не раздувать штат. А теперь у Карвеля три команды разработчиков, вчерашних конкурентов, связанных сложными взаимоотношениями, и он собирается превратить их в монолитное предприятие. Он не думает о том, что это юные проекты, что люди вкладывали в них силы и время, возможно, работали на энтузиазме, и их проекты – это их детища, часть их жизни. Он не думает даже о статистике, говорящей, что большинство слияний и поглощений заканчиваются неудачами из‑за разницы целей и корпоративных культур. Ему достаточно объявить, что теперь настаёт мир, любовь и сотрудничество. Нужен гениальный менеджер, чтобы справиться здесь… Но поступок был вполне в стиле Эвелы. Купить добрый десяток молодых фирм, беспечно погубить девять из них, а одну вывести на вершину успеха и получить завидную прибыль. Данкмар чувствовал себя неуютно в такой атмосфере и осторожно пытался скорректировать инвестиционные повадки Карвеля. Тем не менее, до сих пор метод Эвелы работал. Оптимизировать и без того эффективные технологии – тонкая и опасная задача.

— Вы же меня знаете, — с тем же удовольствием отозвался Эвела. – Но это не главное. Главное – доля в холдинге, десять процентов акций, опцион по выбору, миллион кредитов годового оклада.

— Карвель, вы меня пугаете. Кому же всё это?

— Вам. Данкмар, идите ко мне в штат.

Данкмар открыл рот. Несколько мгновений он ничего не мог сказать, даже вдохнуть забыл. Переведя дух и переложив коммуникатор из руки в руку, он не без труда выговорил:

— Что? Карвель, вы…

— Я всё обдумал, если вы об этом. Я знаю, что вы любите свободу и очень дорого стоите. Поэтому я и предлагаю вам больше, чем вы решились бы запросить. Берите игровой проект, Данкмар. Прекрасные люди, прекрасные затеи, прекрасные перспективы. Я буду спать спокойней, зная, что вы работаете на меня.

— Карвель Эвела, я официально заявляю вам, что вы сумасшедший.

— Данкмар Хейдра, я официально повторяю своё предложение.

Данкмар опустил руки и прикрыл глаза. Откинулся на подголовник. Несколько раз он вдохнул и выдохнул. Он знал, что топ–менеджмент – не его стезя. Да, он мог принять ответственность за направление и привести компанию к успеху, но ведь это означало не только упорный труд и множество забот. Это означало постоянное внимание тысяч людей – как собственных подчинённых, так и юридического отдела, пресс–центра, службы безопасности… назойливое любопытство журналистов, биржевых аналитиков, налоговиков, антимонопольного комитета. Слишком много чужих взглядов. Жить вольным мустангом – и вдруг превратиться в призового жеребца, видящего лишь конюшню и ипподром.

Но миллион в год…

Данкмар поднял коммуникатор к уху. Он забыл про гарнитуру, теперь её было уже поздно подключать.

— Карвель, простите. Это большая честь, и я бесконечно польщён вашим доверием. Я надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество. Но от вашего предложения я откажусь.

— Почему? – голос Эвелы звучал обиженно, у Карвеля словно игрушку отняли.

Данкмар вздохнул. За тёмными, как вода в омуте, стёклами он не видел, как хрипит и корчится на жертвеннике Тони Клаас, но знал, что это так.

— У меня есть собственный проект, — абсолютно честно ответил он.

Близился рассвет, когда авиетка бесшумно выскользнула из арколога и направилась к набережной. Подняв машину повыше, Данкмар увидел светлую полосу на горизонте. Ему не хотелось спать. После осуществления выбора он всегда чувствовал себя прекрасно – свежим, помолодевшим, полным сил. Он решил воспользоваться этим редким временем тишины и безмятежности, чтобы погулять в парке и поразмыслить.

Старый Ньюатен тянулся вдоль морского побережья с запада на восток; на западе гранит набережной широкими ступенями спускался к морю и исчезал в белом песке пляжа, а дальше пляж уходил к мысу, постепенно дичая. На берегу раскинулся парк Белые Аллеи. Данкмар жил на севере, в одной из элитных новостроек, а родился в восточном пригороде. Белые Аллеи он впервые увидел уже студентом.