Нил Гейман - Все новые сказки

Из толпы вынырнул господин в белом смокинге и красной феске. Маленький толстячок с усами, которые казались нарисованными. Пятидесятилетний младенец, загримированный под взрослого. Декс снял «Хомбург», приветственно протянул руку:

— О, Мондриан.

Метрдотель слегка поклонился и почти прокричал сквозь гул ресторана:

— Видеть здесь вас обоих — для нас большая честь.

Аделина тоже пожала ему руку.

— Сегодня вечером вы совершенно бесподобны, — сказал Мондриан.

— Столик на двоих, — сказал Декс, помахав перед носом метрдотеля новенькой двадцатидолларовой купюрой. — Поближе к танцполу.

Толстячок снова поклонился и, распрямляясь, выдернул купюру из пальцев Декса.

— Следуйте за мной, друзья! — Он развернулся и начал медленно пробираться сквозь лабиринт столиков и людскую толчею.

Аделина приветственно махала тем, кто окликал ее по имени; если же кто-то обращался к Дексу, тот подмигивал, пальцем целился в их сторону и нажимал невидимый спусковой крючок. Мондриан отыскал им столик в первом ряду прямо у сцены. Предупредительно пододвинул Аделине стул, а когда она уселась, еще поклонился.

— Два «Сладких джина», — сказал Декс, и метрдотель моментально испарился.

Аделина достала из сумочки две сигареты, прикурила от свечки в середине стола. Декс перегнулся к ней. Она вставила сигарету ему в рот. Закурила сама, глубоко затянулась.

— Каково снова вернуться в строй? — спросил Декс.

Широко улыбнувшись, она выдохнула струю дыма:

— Все точно так, как надо. По крайней мере, в первые час-два на воле. Об остальном я пока не вспоминаю.

— Отлично, — сказал он, снял шляпу и положил на пустой стул рядом с собой.

Тут музыка смолкла, сменилась болтовней и смехом посетителей, звоном бокалов и вилок. Набоб спрыгнул со сцены и, ударившись пятками об пол, сделал кувырок. Распрямился рядом с их столиком:

— Привет, Декстер.

— Ну что, курилка, все пашешь? Хиты лабаешь? — Декс, засмеявшись, пожал руку лидеру джаз-оркестра.

— Бобби, разве ты меня не поцелуешь? — протянула Аделина.

— Откладываю поцелуй на будущее, чтобы был слаще, — сказал он и, опустившись на колени, приник своими губами к ее губам. Поцелуй затянулся. Декс перекинул ногу через столик и лягнул музыканта в зад. Все засмеялись. Набоб обошел столик и уселся.

Скрестив на груди изящные длинные руки, тромбонист подался вперед, задумчиво покачал своей остроконечной головой:

— Вы сегодня ради звезд приехали?

— Спрашиваешь! — откликнулась Аделина.

— Расскажи-ка мне новости, — попросил Декс.

— Да так, знаешь ли, все по-прежнему. Киллхеффер ждет не дождется, когда ты вернешься.

Официантка принесла две порции «Сладкого джина». Коктейль состоял из жидкого розового мороженого и фирменного джина «Ледяного сада» — зубодробительного самопального напитка. Если взглянуть на просвет, видны крохотные воздушные пузыри, облепившие сочные красные вишни на дне бокала. Декс сунул девушке пятерку. Она улыбнулась и упорхнула.

— Киллхеффера к чертям собачьим, — Декс чокнулся с Аделиной.

— Приходит почти каждый вечер. Сидит в уголочке, щелкает костяшками счетов, записывает цифры в книгу, — сказал Набоб.

— У Киллхеффера шарики за ролики заехали, — вставила Аделина.

— Странный субъект, — подтвердил Набоб. — Однажды, когда в ресторане было затишье, — а когда вас нет, мои драгоценные, тут почти всегда затишье, — он угостил меня рюмкой и растолковал, что все на свете состоит из чисел. Сказал: когда падают звезды, это значит, что все делится само на себя. А потом выдул кольцо дыма — он, как всегда, курил сигару. И говорит: «Вот так оно делится», — и показывает на дырку в колечке.

— Ты понял, что он хотел сказать? — спросила Аделина.

Набоб со смехом помотал головой:

— Джим-Джим — и тот умнее говорит.

— Если сегодня я увижу здесь его глупую ухмылку, все — начищу рожу, как пить дать, — сказал Декс.

Аделина улыбнулась, затянувшись сигаретой:

— Так забавляются мальчики. Я-то думала, ты пришел потанцевать и выпить.

— И не ошиблась, детка, не ошиблась, — сказал Декс. Допил коктейль, ухватил зубами черенок вишни. Отнял от губ бокал, демонстрируя, что вишня свешивается изо рта. Аделина перегнулась через стол, обняла Декса одной рукой за плечи, впилась губами в вишню. Медленно размяла языком, пока соприкосновение губ не превратилось в долгий поцелуй.

— Вы просто артистка, мисс Аделина, — сказал Набоб.

Декс заказал всем еще по порции «Сладкого джина». Они немного поговорили о старых добрых временах; туманные воспоминания о солнце в зените и голубых небесах.

— Перерыв окончен, — сказал Набоб, торопливо допивая коктейль. — Ведите себя хорошо.

— Сыграй «Имя и телефон»! — крикнула Аделина ему вслед. Набоб разбежался, подпрыгнул, сделал кульбит и приземлился на колени перед микрофонной стойкой. Неторопливо поднялся, как поднимается по оконной решетке лиана.

Декс с Аделиной зааплодировали. Остальные посетители, увидев, что артист вернулся, устроили овацию. Набоб — худой, грациозный — немножко потанцевал сам с собой и схватил микрофон. «Недотепы» заняли свои места, вскинули инструменты.

— Мондриан, голубчик. Прикрути вентиль — свет слишком яркий, — попросил Набоб, и его голос раскатился эхом в саду и донесся до пустыни.

Через секунду огоньки свечей в центре каждого столика потускнели примерно вдвое.

— О-о-о… — выдохнул Набоб. Толпа зааплодировала.

— Еще чуточку! — крикнул Набоб метрдотелю.

Мондриан повиновался. Над тусклой янтарной мглой «Сада» разнеслись свист и шиканье. Баритон-саксофон взял первую ноту — низкую, очень низкую, она катилась по полу, точно перекати-поле, занесенное ветром из пустыни. Вступили струнные, потом флейта-пикколо вывела замысловатую трель, хромированный тромбон Набоба издал три ноты — словно спустился по трем ступеням. Набоб отвел от губ мундштук, защелкал пальцами в ритме музыки и запел:

Когда Набоб приступил ко второму куплету, Декс встал и протянул руку Аделине. Повел ее сквозь сумрак к людскому морю на танцполе. Декс и Аделина вцепились друг в дружку, словно утопающие, их ноги сплелись, губы слились. Так они медленно кружились впотьмах, дрейфуя под музыку по непреодолимому течению, возникавшему в толчее.

Но вот песня закончилась.

— Пойду напудрю нос, — сказала Аделина.

Свет снова разгорелся. Они отправились к огромному зданию, где размещались игорные залы и салоны разнообразных услад «Ледяного сада». Трехэтажное, в стиле венецианского палаццо, здание-монстр, построенное из мрака. В глазах монстра отражался лунный свет. У входа, под портиком, Декс дал Аделине двадцать долларов и сказал: