Карен Томпсон Уокер - Век чудес

При этом иногда погода резко менялась в противоположную сторону. Одним темным утром я увидела чудесную картину.

— Черт знает что такое, — сказала мама, кутаясь в зеленый домашний халат.

Я посмотрела в окно и поняла, что выпал снег.

В Калифорнии. На уровне моря. В разгар весны.

Пока мы спали, снег лег на землю слоем в двенадцать сантиметров — и продолжал идти. С каждой новой ночью температура опускалась все ниже. Все сверкало, отливая в свете луны голубым: и закованные в иней машины, и припорошенные заборы, и покрытые белыми пушистыми шапками терракотовые крыши. Подъездные дорожки казались только что вымощенными. За ночь искусственные лужайки полностью скрылись под гладким, чистым, сливочно-белым покрывалом. Вся наша улица блестела.

Сет появился на моем крыльце в красной горнолыжной куртке, которую я видела впервые, и в черной вязаной шапочке набекрень. На его плечах таяли снежинки.

— Пошли кататься с горы, — предложил он. В руках Сет сжимал захваченную из дома короткую синюю доску для серфинга.

Я мигом схватила куртку и вышла на заснеженную улицу.

— Подожди! Не знаю, стоит ли тебе идти гулять, — окликнула меня мама с порога.

— Хелен, это просто снег, — сказал папа.

Дети пляжа и солнца, мы не знали всех тонкостей обращения со снегом. Я ни разу его не видела и даже не подозревала, что поначалу он такой мягкий, что он легко утаптывается и неподражаемо хрустит. Я и не представляла, как он приглушает и смягчает все звуки.

В наших гаражах не нашлось ни снегоуборочных лопат, ни снежных ветродуев. Ни один автовладелец не запасся зимней резиной. Ближайшая снегоуборочная техника находилась в горах, в двухстах километров от нас. Естественно, нас завалило по самую макушку. Занятия в школе отменили, папе дали выходной. Нам ничего не оставалось, как начать лепить ангелов и снеговиков и кататься с холмов и любых других возвышенностей. Все соседские дети высыпали на улицу. Снежинки падали нам на языки и ресницы, таяли в ладонях. Мы наблюдали за реакцией Тони. Как любой южнокалифорнийский кот, он никогда не сталкивался со снегом, но мгновенно возненавидел его, с отвращением отряхнул с лап и спрятался в доме.

Глядя на Тони, даже папа расхохотался — наверное, впервые с тех пор, как пропал дедушка. Теперь он все выходные разъезжал по колониям реального времени в поисках отца. Зачастую посещение одной колонии влекло за собой визит в следующую, расположенную еще дальше в пустыне или, наоборот, где-нибудь в горах. В нашем штате этих поселений уже насчитывались десятки. Папа повсюду раздавал листовки с сообщением о пропавшем человеке. За шесть недель не появилось никаких новостей. У меня в голове не укладывалось, почему дедушка за все это время ни разу не позвонил. Я начала подозревать, что с ним произошло что-то неладное, но опасений своих старалась не высказывать.

— Надеюсь, он видит это, где бы ни был, — сказал папа, нагибаясь, чтобы дотронуться до снега.

Он сделал снежок и кинул его в мою сторону. А потом помог нам с Сетом слепить во дворе снеговика.

Конечно, через пару дней солнце вернется, и весь снег растает. Но сейчас, сегодня, в нашем мире царила красота.

Только мамино настроение в то утро внушало мне смутную тревогу.

— Все это неправильно. Мы же в Калифорнии. Это неправильно, — повторяла она. Ее голос почти заглушали крики играющих на улице детей. Она даже не вышла из дома, чтобы прикоснуться к снегу.

Однажды с неба раздался странный звук: что-то шелестело, словно целлофан на ветру.

Звук пронизывал все и длился минуты три. Говорят, его слышали и даже чувствовали от Мехико до Сиэтла. На небе мы ничего не увидели. Того, что кружило в тот день в атмосфере, человеческий глаз не замечал.

Раздвигая мглу, на горизонте появился струящийся поток зеленого света. Он напоминал движущиеся языки пламени, и его зафиксировали тысячи камер. Сразу же после этого отказали навигационные системы. Несколько спутников погасли. А у мамы случился сильнейший приступ: она не могла удержать равновесие и скользила по кухонному полу, как по палубе корабля в шторм. Ей ни на минуту не удавалось встать ровно.

После возвращения солнца появились новости: что-то происходило с магнитным полем Земли.

Во времена замедления мы очень мало знали о динамо-эффекте. Он представлял собой изящную математическую догадку — скорее теоретическую, чем практическую, балансирующую в качестве связующего звена между наукой и абстрактной верой. Непроверенная, да и не поддающаяся проверке, динамо-теория заключалась в том, что магнитное поле каким-то образом зависит от равномерного вращения Земли вокруг своей оси.

Миллионы лет магнитное поле защищало Землю от солнечной радиации, но на восьмой месяц замедления оно начало истончаться. Над западной половиной континента открылась обширная брешь — так называемая «североамериканская аномалия».

Конечно, я и раньше слышала слово «радиация». Но если бы за день до случившегося меня спросили о его значении, я бы начала припоминать историю, атомную бомбу и войны прошлого столетия.

Теперь же нам сообщили, что радиация проникает в верхние слои атмосферы. Летательные аппараты и спутники изменяли свои маршруты. Правительство уверяло, что воздействие радиации на людей минимально, но тем не менее рекомендовало избегать солнечных лучей — просто на всякий случай. Для определения истинного ущерба понадобилось время.

Когда сутки выросли до шестидесяти часов, парки аттракционов и уличные ярмарки стали закрываться на светлое время суток. Несколько спортивных мероприятий отменили или перенесли на закрытые стадионы. Индустриальные теплицы спрятали под тентами. Радиация могла убить клетки растений так же легко, как наши. Отныне зерновые культуры выращивались исключительно при искусственном освещении.

Конечно, мы надеялись, что это временно. Официальные лица в один голос твердили заученную фразу о необходимости «превентивной осторожности». Много позже я поняла, что этот сдвиг был не очередным удивительным феноменом, а последним решающим шагом в пропасть.

Мои родители отнеслись к предупреждениям серьезно. И школы тоже. Теперь мои дневные перемещения свелись к поездкам в школьном автобусе, снабженном тонированными стеклами. Шторы никогда уже не раздвигались. Все планы откладывались до темноты. Всякий раз, когда небо светлело, мы спешили по домам и захлопывали двери перед солнечной радиацией.

Чтобы возместить нехватку солнечного света в организме, мы глотали витамин Д в таблетках. Мы затаились и пережидали опасность.

Светлые отрезки времени тянулись медленно и уныло. Мама, кроме школы, никуда меня не отпускала. Я очень мало виделась с Сетом. В основном я сидела в своей комнате и торопила приход освободительного сумрака.