Алексей Мороз - От легенды до легенды (сборник)

Это был Эванс. Он поспешно сдернул с головы кепку и во все глаза глядел на спутников Перси. Дилан Ллевелин ответил на поклон легким кивком, Карис же придержала коня.

Зачем — Перси не понял. Оглянувшись, он увидел, что девушка нагоняет их, а рабочий смотрит вслед, держа кепку в руке, и не торопится ее надевать.

Прогулка обещала быть просто замечательной.

Тропа, на которую всадники свернули, миновав вересковую пустошь, шла по дну широкого ущелья. Дышалось здесь особенно легко, так что у Перси, привыкшего к столичному смогу и вони торфяников, даже кружилась голова. Приятно, как после бокала терпкого старого вина.

Осень в этом году баловала солнечными деньками, клены еще не до конца утратили свои наряды, и лес был полон еле слышным шелестом опадающей листвы. Лошади легко ступали по мягкому багряно-золотому ковру, в ежевичнике пересвистывались пичуги, и настроение у Перси было таким же прозрачным, как бледно-голубое небо над головами.

Дилан Ллевелин ехал немного впереди. Он почти отпустил поводья, направляя вороного лишь движениями коленей, и с видимым удовольствием подставлял лицо струящимся сквозь поредевшие кроны солнечным лучам.

Леди Карис, напротив, то заставляла лошадь вышагивать, как в манеже, то горячила, словно готовилась сорваться в галоп. Выглядела она восхитительно: красный жакет плотно облегал талию, а на голове красовалась черная шляпка с высокой, точно у цилиндра, тульей. Пожалуй, Перси не мог представить в таком наряде ни одну чопорную столичную аристократку. И уж точно ни у одной столичной барышни не было столь пронзительных волнующих глаз.

Засмотревшись, Перси не заметил, как заставил Фиалку зайти в заросли боярышника. Лошадь недовольно фыркнула.

— Я предупреждал тебя, сестра, — пошутил Дилан, обернувшись. — Твоя шляпка приведет в изумление любого. Вот и мистер Уотертон…

Перси почувствовал, что краснеет.

— Ты удивительно несведущ в дамской моде, — в тон брату откликнулась Карис. — Знаете, мистер Уотертон, такой фасон ввела леди Ллановер, и это всего лишь вариант местного женского костюма. Образованные люди пытаются вернуться к истокам.

— Кстати, о возвращении к истокам, — заметил Дилан. — Может, порадуешь нас завершением истории Морбрада?

— Нет уж, насмешник, рассказывай сам! — заявила Карис, хлестнув лошадь хлыстом. Из-под копыт взметнулись рыжие листья. Миг — и всадница исчезла за поворотом тропы.

Дилан придержал вороного.

— Своенравна, как здешние ветра, — заметил он. — Не обращайте внимания, мистер Уотертон. Она вернется. Желаете узнать окончание истории?

— Пожалуй, да, — улыбнулся Перси, прикидывая, как лучше навести разговор на утренние события у тоннеля.

— Тогда слушайте. Увы, я не обладаю эпичностью слога, свойственной матушке Маллт, но постараюсь изложить события как можно занимательней. Итак, волны вынесли предателя к нашим берегам. Морбраду потребовалось не слишком много времени, чтобы стать для Гвинеда настоящим проклятием. Он угонял и пожирал овец, в ярости топтал посевы, а затем, утратив остатки разума, принялся охотиться на людей. Земли опустели: жители либо погибли, либо сбежали в Ирландию.

Народом Тилвит Тег правил тогда некий Эохайд. День за днем он наблюдал картину запустения некогда прекрасного края, и однажды она ему надоела. В осеннюю ночь он направился к ведьме, что жила в пещере у подножия Сноудона, просить совета и помощи. Ведьма подумала и прошамкала, что знает способ, как извести Морбрада. Девять ночей она варила в котле зелье (причем туда пошли кишки летучей мыши, жабьи мозги и прочие неаппетитные ингредиенты) и шептала заклинания. Затем она вылила варево в глиняный кувшин и вручила правителю со словами: «Смешай с вином и сделай так, чтобы Морбрад выпил. Но помни: он должен выпить все до последнего глотка».

Эохайд развел зелье в бочонке лучшего вина и двинулся к побережью, где великан облюбовал себе долину. А надо сказать, что был правитель, как и все из рода Тилвит Тег, существом крайне безалаберным. Протопав всю ночь, ближе к рассвету он притомился и стал подыскивать холм для ночлега. Но, как назло, скалы и пещеры попадались сырые и совершенно непригодные для обитания. Наконец он обнаружил пристойный утес, но вот незадача: сам Эохайд туда помещался, а вот бочонок — отчего-то нет. Восток уже светлел, местность была дикая, и Эохайд решил оставить кладь снаружи — не пропадет.

Бочонок не пропал, но днем над утесом пролетал дятел. Он-то и продолбил в крышке крошечную дырочку. Когда Эохайд поднял бочонок, малая толика вина выплеснулась на землю. Правитель выругался, но было поздно. Пришлось заткнуть дырку покрепче и тащить вино дальше.

Морбрад жег огромный костер в долине меж гор. Он был голоден и зол. Эохайд забрался на скалу повыше и окликнул великана.

— Кто тут пищит? — спросил тот, и от голоса дрогнула земля и посыпались камни с утесов.

— Я — король Тилвит Тег, — зажимая нос от смрадного дыхания чудища, ответил Эохайд.

— Король? — прохрипел великан. — Ну, готовься, сейчас я тебя сожру.

— Воля твоя, — согласился Эохайд. — Но одним мной ты не наешься. А мои подданные уже гонят сюда отары овец, тащат туши быков и катят бочки вина. Мы увидели твое могущество и будем платить тебе дань до скончания времен.

— Отары овец, говоришь, — смягчился Морбрад. — А что ты держишь?

— Мой дар тебе, о великий, — с низким поклоном ответил Эохайд. — Бочонок бесценного вина, одна капля которого утоляет жажду на целый год.

— Ну, давай сюда. Мне оно на один глоток.

Великан выбил ногтем крышку и выплеснул вино в глотку.

— Ты наврал, король, — расхохотался он. — Оно вовсе не…

В этот миг он растянулся на земле и захрапел. Земля затряслась, и испуганный король едва успел скрыться в глубине скалы. Туда доносились ужасные толчки и шум.

Следующей ночью правитель покинул убежище. Каково же было его смятение, когда вместо Морбрада, живого или мертвого, он увидел гигантскую гору. Она напоминала очертаниями великана, но была в сотни раз крупнее и полностью перегородила путь к морю.

Обрадованный гибелью врага, Эохайд отправился восвояси. По пути он встретил ведьму и похвастался удачей. «Глупец, — сказала ведьма, — ты пролил вино, и теперь он не убит, но лишь крепко спит. И каждое его пробуждение обернется бедами. Так будет во веки веков. Стереги врага своего, король. Бойся, когда он станет говорить во сне. Трижды бойся, когда он очнется».

— Вот и вся легенда. — Ллевелин сдвинул со лба шляпу. — Незамысловатая история, если не принимать во внимание нрав главного героя. К счастью, он довольно сонлив. Но даже владычеству исполинов приходит конец, когда за дело берутся ученые мужи. Я прав?