Морис Дантек - Вавилонские младенцы

Данцик дал Торопу время обдумать услышанное.

Тороп повернулся к Даркандье:

— Вы подтверждаете всю эту ахинею?

Даркандье холодно улыбнулся:

— Эта ахинея, господин Тороп, представляет собой основы технологий будущего.

— Технологий будущего?

Данцик хотел продолжить, но Даркандье прервал его резким движением руки:

— Да, господин Тороп. Нейронные технологии. Те самые, что мы сейчас разрабатываем. При помощи Мари и многих других людей.

— Нейронные… технологии?

Ученый встал и повел рукой вокруг. Его черные глаза напоминали озера застывшей вулканической лавы, под которой скрывается раскаленная магма.

— Дело именно в этом, господин Тороп: мозг — действительно последний предел! Мы отслеживаем и клонируем ДНК, мы отправляем на Марс автоматические зонды, а вскоре наступит черед пилотируемого корабля. Мы разрабатываем планы поселения на Луне, строим кольцо модулей вокруг орбитальной станции «Альфа», составляем точную топографическую карту океанского дна, в том числе гигантских впадин. Наши информационные системы способны оцифровать всю землю почти до последнего атома. Мы воспроизводим Большой взрыв в лабораторных условиях, прослеживаем бозоны Хиггса [140] Теоретически предсказанная элементарная частица, квант поля Хиггса, с необходимостью возникающая в Стандартной Модели вследствие хиггсовского механизма спонтанного нарушения электрослабой симметрии. в наших суперускорителях частиц. В то же время из-за парникового эффекта средняя температура воздуха на планете с конца прошлого века подскочила почти на целый градус, а к середине текущего столетия вырастет ее еще на один или два градуса. Уровень Мирового океана уже поднимается. А между тем, господин Тороп, мы по-прежнему не знаем ничего или почти ничего о ресурсах, которыми обладает наш бедный мозг. А ведь именно благодаря ему произошли все описанные выше изменения.

Тороп вынужден был признать, что этот довод выглядит внушительно.

— С другой стороны, — продолжал Даркандье, — вы наверняка заметили, что все великие достижения в этой сфере считаются чем-то забавным, вспомните Фрейда или Юнга… если, конечно, подобным открытиям не препятствуют законы, как это происходит в наши дни.

— Да. Так же, как и создание генно-модифицированных живых существ, которых перевозит Мари, — усмехнулся Тороп.

Даркандье взорвался. Последнее замечание вызвало эффект, аналогичный тому, который производит емкость с жидким гелием, опрокинутая на пол.

— Все эти живые существа — ерунда, господин Тороп. Достаточно сказать, что эти идиоты убивают друг друга ради какой-то третьестепенной генетической халтуры, совершенно не догадываясь об истинной ценности Мари и о ее способностях! Ослы! Жалкие букашки, движимые инстинктом, а не разумом!

Жестом ученого можно было бы обезглавить целую толпу, если бы человек обладал подобной силой.

«Даркандье хочет сделать человеческий мозг следующей гранью, за которую шагнет наука, — подумал Тороп. — Но, кажется, он недооценивает сложности данной задачи».

Тем временем худощавый парень в черном продолжал:

— Мари — это больше чем обычный шизофреник. Она — следующий этап эволюции.

— Следующий этап?

— Да, — подтвердил Даркандье. В его голосе отчетливо слышался металл. — Следующий этап эволюции. Она — то, что придет на смену человеку.

Падавший с небес дождь, целые армии капелек воды, стучавших по крыше, заполнили возникшую паузу. Она тянулась долго.

Ее прервал Черепаха Джонсон:

— Чай подан. И уже остывает.

Тороп едва запомнил, как подошел к большому столу для кемпинга, где собеседников ждали чашки с дымящейся жидкостью. Совсем рядом находилось окно, выходившее на перекресток бульвара Сен-Лоран и улицы Онтарио. Олимпийский стадион, похожий на летающую тарелку, скрывался за непроницаемой пеленой туч, сгущавшихся на конце Шербрук. В южной стороне, сразу за строгими корпусами Квебекского университета в Монреале, повсюду вспыхивали молнии.

Чуть позже над собеседниками прогремел гром. Тороп счел это своего рода драматичным сигналом, предвещающим возвращение человеческих голосов, как в вагнеровской опере. Черепаха Джонсон не вмешивался в разговор. Занимаясь своими таинственными делами, он перемещался из одного конца комнаты в другой.

— Объясните мне, что значит «следующий этап эволюции», — произнес Тороп хрипло.

Даркандье отреагировал немедленно. Можно было подумать, что он ждал только какого-нибудь знака, чтобы продолжить разговор.

— Антропогенная мутация, господин Тороп, которая будет вызвана самим человечеством.

— Объясните.

Даркандье вздохнул:

— С чего начать? Что вам известно о работах Делёза [141] Жиль Делёз (1925–1995) — французский философ-постмодернист. и Гваттари? [142] Феликс Гваттари (1930–1992) — французский психоаналитик и философ. Сэра Джона Эклса? [143] Австралийский нейрофизиолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине. Что вы знаете о мозге и его связях с квантовой физикой? Какими сведениями располагаете об обрядах шаманов Южной Америки или Сибири? Что вы знаете о Джереми Нарби? [144] Антрополог из Стэнфордского университета, автор диссертации (ок. 1995), посвященной ДНК, когнитивным процессам и их связи с шаманскими обрядами. — Примеч. авт. Что вам известно о Космическом Змее, господин Тороп?

Голос Даркандье казался ледяным.

Тороп услышал, как в другом конце комнаты рассмеялся Черепаха Джонсон.

— О Космическом Змее?

— Да, господин Тороп. Именно так называют его аборигены, и эта концепция весьма недурна.

— О чем вы говорите?

На губах Даркандье мелькнула тень улыбки.

— Именно это вам и предстоит выяснить сегодня вечером.

Тороп нервно вздохнул:

— Не надо хитрить, доктор Даркандье. Я хочу получить четкие ответы на четкие вопросы.

Даркандье сделал глоток обжигающе горячего чая. Можно было подумать, что он нечувствителен к любым, даже биохимическим, воздействиям.

— Я дам вам одну зацепку. Но прежде позвольте подкинуть вам несколько фактов в чистом виде и указать на ряд фундаментальных вопросов. Первое: абсолютно во всех первобытных культурах, существующих на поверхности этой планеты, имеется определенное число совершенно схожих мифов. Они повторяются и повторяются. Второе: именно на этих мифах основываются все видения, которые посещают шамана после того, как он примет так называемые галлюциногенные вещества, как правило запрещенные нашими законами. Успеваете за моей мыслью?

«Да», — молча кивнул Тороп. И подул на обжигающе горячий чай.

— Хорошо. Один из этих повторяющихся мифов описывает чудовищного зверя, так называемого двойного змея в виде пары переплетенных змей, испускающих чрезвычайно мощное сияние. Этнографы, мыслящие привычными категориями, считают, что подобным образом примитивные мозги первобытных людей «интерпретировали» природу… Если говорить в общих чертах, аборигены под влиянием наркотика воображают змей-близнецов вселенских масштабов, формулируя некий символический смысл и используя для этого образ рептилий, которых они каждый день видят вокруг себя. Некоторые ученые добавляют сюда смесь из интерпретаций фрейдистского типа, вроде «змея-фаллический-символ». Вы все еще успеваете за мной?