Мария Огнёва - Алиар

А женщина наконец отцепила сына от себя, поцеловала его в лоб и ушла, вытирая слёзы. Тэрн не рванул за матерью, как ожидал Райк, он лишь молча сидел, вытянувшись ей вслед и цепляясь за скамейку так, что руки побелели.

Когда Райк повзрослел, у него сформировалась отличная воинская интуиция, которая позволяла предугадывать любые действия противника… и больше ничего. Может быть, потому что ничто иное его и не интересовало.

Но пока Райк был ребёнком, пока ещё не цеплялся так сильно за долг и ответственность, он чувствовал гораздо больше. И с первой минуты разговора с Тэрном видел. Он станет этому мальчишке самым близким человеком. Наставником. Старшим братом. Они всё время будут вместе.

Мать Тэрна не вернётся. Он будет ждать её на этой лавочке каждую неделю. Потом перестанет. Но только с виду. В душе ещё много лет будет думать, что когда-нибудь всё же её увидит, что она просто не смогла вернуться, хотя очень хотела… А потом пройдёт и это. И он изменится. В душе останутся злость, обида, ненависть. Потом и они исчезнут — тоже на самом деле лишь внешне, но и это поймёт не каждый.

Перед глазами возникали картинки, ясные, словно воспоминания. Вот повзрослевший Тэрн сидит на лавочке и делает вид, что просто присел отдохнуть, а он, Райк всё чувствует, и ему аж сердце разрывает от жалости к, к — к брату своему маленькому. А вот Тэрн уже совсем взрослый, годами показывает, как ему плевать на всех вокруг, — но лавочки этой боится, как огня, и даже в эту часть сада не заходит. А вот они ссорятся из-за того, как отвратительно Тэрн ведёт себя со всеми, и Райк пытается объяснить, что так нельзя, что Тэрн на самом деле не такой, а тот лишь сильнее щетинится и замыкается в себе.

Может быть, тогда Райк и вправду так хорошо чувствовал людей. Может быть, он просто видел слишком много детей, брошенных в ордене. Так или иначе, всё увиденное им повторилось в точности.

Наутро Тэрн наполнил последнюю порцию бутылок и в очередной раз отработал с Литом выдув: Лит и Талек на неделе отбывали в Эрнел, так что их обязанности переходили Тэрну. После этого он был свободен: пока дел вообще было немного, Рия взяла его в команду, лишь рассчитывая на дальнейшее расширение.

Пока же Тэрн отправился к Эльке, как и обещал. У неё уже был накрыт стол, а сама она радостно улыбалась.

— Ты одна, что ли?.. Я думал, тебе Рия поможет…

Улыбка Эльки померкла. Только сейчас Тэрн понял, что не стоило давать ей готовить: мало ли, что тяжёлое пришлось бы тащить… Рия — зараза… а сам он придурок…

— Что ты стоишь? Вот, руки помой… А теперь садись, попробуй, я же старалась!..

Тэрн послушно опустился за стол.

— Ух, ты! Действительно очень вкусно! Замечательно!

Элька счастливо улыбнулась.

— Да, я ж в пекарне работала ещё недавно. Конечно, пробовать приходилось, но я никогда не полнела… Представляешь, когда я только забеременела, все говорили: «Напробовалась».

Она рассмеялась, потом снова помрачнела.

— А почему тогда Рия говорит, что она тебя содержит?

— Потому что это Рия. Раньше я жила на то, что успела скопить, пока работала, потом… пришлось продать мамино наследство, маленький склад… А Рия собиралась использовать его под своё дело с водой, как было при маме…

Тэрн не знал, что сказать, и вскоре они сменили тему. Они говорили о детстве Эльки, о Релле, Тэрн рассказывал о других городах — и хотя в половине случаев беседа всё равно рано или поздно касалась беременности Эльки и сразу же умолкала, разговор Тэрну понравился. Элька была полна доброты: она искренне желала счастья всем вокруг — и Талеку, и Рие, и Литу… Элька была добра от сердца: она не только не притворялась доброй перед людьми, но не притворялась даже перед самой собой. У большинства людей доброта всё же навязана религией или обществом — даже когда человек понимает, что о сделанном им никто не узнает, он думает о том, что сказали бы люди, если бы узнали. У некоторых всё упирается в собственные представления о том, как должен поступать человек, и чужое мнение не способно сбить их с пути. Но это всё равно не доброта, ведь на деле ты помогаешь человеку лишь ради самого себя: чтобы не упасть в своих глазах, чтобы продолжать уважать себя, чтобы был новый повод для гордости…

Элька же была добра изнутри, добра потому же, почему муравей силён, а лошадь быстра — так заведено природой.

Тэрн относил себя ко второму типу людей — которые совершают добрые поступки, чтобы уважать себя, потому и не любил, когда его называли добрым. Потому же так восхищался Элькой.

— А я вот думал вчера… ты такая бледная. У вас тут, конечно, с парками беда, но ты хоть немного гулять ходишь?

Свет в глазах Эльки потух.

— Н-нет… перед людьми неудобно.

— Что?..

Она развела руками:

— Ну, мне ж шестнадцать всего… кольца на пальце нет, мужчины рядом нет… вот все и начинают гадости говорить. Я, конечно, понимаю, что на самом деле им плевать, но… — губы у неё задрожали; как и у любой беременной, настроение у неё скакало только так.

Тэрн почувствовал, что челюсти сжимаются сами собой.

— Так. Одевайся, я веду тебя гулять.

Парк в Релле всё-таки был и даже недалеко от дома Эльки. Они прогуливались рядом, не особо стараясь изобразить пару, но было что-то такое во взгляде Тэрна, что ни один человек не решался даже косо взглянуть в их сторону.

— Ты сейчас похож на завандрца, — рассмеялась Элька.

Тэрн усмехнулся. Да, в Релле ведь было не принято решать проблемы дракой. Окружающим он сейчас казался дикарём: сильным, не имеющим культуры или других внутренних ограничений, а потому непредсказуемым и опасным. Талеку, должно быть, очень нравилось играть такую роль.

— Слушай… а тебя не беспокоит, что мы обманываем людей со всей этой святой водой? Я, конечно, понимаю, что вера Айнера — такое же враньё, но всё равно…

Они опустились на скамейку: Эльке тяжело было ходить, — и она надолго задумалась.

— Немного беспокоит. Но, если честно, у меня сейчас другие заботы…

Она рассеяно погладила свой живот и снова задумалась.

— …В конце концов, Творца не существует. Значит, святой воды от него тоже не может быть. Так что любому понятно, что это ерунда. Как, знаешь, виноград «Дамские пальчики» — никто ведь не ожидает, что ему действительно пальцы принесут. Это всего лишь название.

Тэрн почесал в затылке.

— То есть, по вашим законам это нормально?

— Ну да. Торговая марка «Святая вода».