Виктор Слипенчук - Звёздный Спас

Словом, дальнегорские сеточки академик увёз в Москву и, в конце концов, действительно выставил на всеобщее обозрение в павильоне «Космос». Но горбачёвская перестройка уже вступала в свою завершающую стадию, стадию всеобщей гласности. Уже не возбранялось выйти на Красную площадь и прокричать: Андропов и Черненко – дураки. В кинотеатре «Россия» уже был нарисован огромный портрет Брежнева, на котором революционно настроенные звезды эстрады, как бы испражняясь, упражнялись в козлиных песнях и танцах. Ельцин уже вышел из КПСС и с моста упал. А в Омском театре драмы в антракте какой-то уже совсем сумасшедший заехал в ухо самому Горбачёву.

И тут только черниговцы очнулись, вспомнили о космическом аппарате, приземлявшемся в Лунзе. О шутливом, но весьма странном её переименовании в Зад Луны. (Многие стали улавливать в этом некий мистический намёк на заднюю, невидимую сторону нашего спутника и вообще невидимого мира, вход в который образовался где-то в Горном Хуторе .) Распространилось мнение, что Лунза на самом деле не Лунза , а хорошо закамуфлированный торговый порт, но не по сплаву леса кругляка, а по сплаву белой космической глины.

Не случайно же в момент гибели тетюхинского НЛО седовласый старец на Горном Хуторе вновь объявился. Но заготавливал уже не лекарственные травы, ягоды и коренья, а именно глину. Замешивал её на воде горной речушки, нюхал, пробовал и даже ел. В общем, следом за ним многие устремились за глиной. Местные врачи постановили, что эта глина – панацея от всех болезней. И, как водится, стали прописывать её кому ни попадя. Особенно несусветно голодающим и несусветно болезненным женщинам-роженицам. С утречка натощак – по полкилограмма глины каждой, со щепотью соли, а там уже и младенец на руках. Крикливый, здоровенький, с некоторой маслянистой плёночкой на коже, которая, прилипая к пелёнкам, безболезненно оставалась на них и даже дезинфицировала.

И вот одна молодая женщина, довольно-таки рослая (глядя на неё, многие думали, что она баскетболистка из общества «Буревестник»), своим ходом пришла в Горный Хутор и до того пристрастилась к этой глине, что в день съедала по нескольку килограммов. Потом напивалась воды из горной речушки, похожей на ручей ключа, и бессмысленно лежала в гостиной избе. Бабки и думать не думали, что она роженица. Благо, на третий день старец поинтересовался, а она лежит, не шевелится, глаза стеклянные, вперилась в потолок, будто увидела там такое, что закрыть их уже и сил нет.

Бабки сказывали, что старец не растерялся. Быстро снял капюшон, подпоясался им, и уже он как бы в фартуке. И уже не старец он, а бабушка-повитуха. Послал их за дальнегорскими сеточками , которые хранил в глине, словно в кляре, в своей алюминиевой бочке. Они принесли, и он роженице прямо на голый живот все эти сеточки так и водрузил. Бабки вначале испугались, а потом такие чудеса стали им блазниться, что про всякий страх забыли. Да и как было не забыть, если тесная горенка превратилась в просторную медицинскую палату, а солдатская кровать в обширный операционный стол. Кругом какие-то крутящиеся центрифуги с пробирками, а старец сидит уже как бы за гончарным кругом и делает на нём какое-то подобие не то гигантской скорлупы яйца, не то раковины гигантской улитки. Потом он ещё посылал их за ключевой водой, так что, когда они вернулись, младенец уже сидел в раковине, посвёркивая зелёными глазками. А мать неожиданно встала, запахнула одеяние и горстью, словно засахарившегося мёда, зачерпнула белой глины из стеклянной посудины. Причмокивая, облизала пальцы и, сглотнув слюну, сказала:

– Я пойду.

– А как же Бэби Кис, – спросил старец. – Наш Звёздный Спас?

– Никакой он не Бэби Кис и не Спас, он Бэмсик, у него другая система координат, – сказала с твёрдостью.

И – пошла. Двери сами открылись перед нею. А на младенца даже не взглянула. Бабки попытались остановить её, но двери куда-то подевались. А когда наконец обнаружились и бабки выбежали на улицу, то её уже и след простыл. Они вернулись, чтобы пособить деду с младенцем, а вместо просторной больничной палаты – пустая горенка. А на длинной солдатской кровати несколько свежих вмятин, будто в позвоночнике тело телескопически раздвигалось в поиске удобной позы. Тогда-то бабки стали припоминать, что женщина была не совсем женщиной, но, конечно же, и не мужчиной. Была в ней какая-то нечеловеческая самость, умеющая прятать свои следы и в то же время доверяющая человеку.

Вспомнились два заготовителя глины из иностранцев. Один вёрткий японец с раздвоенной трубой. Телелинзой – так он величал объектив от киноаппарата, с которым никогда не расставался. Даже в туалет ходил с ним. Он представился бабкам с гордостью – штабс-капитан Рыбников.

Второй был длинным, худым, с бородкой клинышком и тоже с телелинзой. С первого взгляда он показался не совсем хорошим, бабки даже присматривали за ним – уж не шпион ли какой? Может быть, спина у него как раз и есть раздвижная антенна? Но, когда он представился, мол, Дядя Сэм, и стеснительно заулыбался бабкам, они сразу почувствовали – добрейший человек этот Дядя Сэм. Именно он в горенке, возле солдатской кровати, настроив свою телелинзу , впервые позволил им заглянуть в неё. Они увидели старца в просторной палате и младенца в отполированной изнутри раковине. Дядя Сэм попросил их удостовериться – тот ли младенец и тот ли старец, что бывал у них. Но они не могли с точностью подтвердить. И тогда штабс-капитан настроил свою телелинзу. Тут уже чёткость была японской, и бабки сразу опознали и старца, и младенца с блестящими зелёными глазками. А на следующий день иностранцы набрали два целлофановых мешочка глины, взяли воды из горной речушки и уехали на своих иностранных машинах.

Взамен им приехал на бричке бывший учитель астрономии и физики из третьей черниговской средней школы. Приехал со товарищи. Там уже школа была полностью закрыта, потому что все в коммерцию ударились. А тут эта съедобная глина появилась, совсем как манна небесная. Бабки пытались ему рассказать про НЛО, дальнегорские сеточки , о странном рождении Бэмсика. Но он только отмахивался в ответ.

– Какие сеточки, какие летающие тарелки, когда по телевизору сообщили, что в Москве на Красной площади все кому не лень благим матом кричат о нашей преступной власти! Что кандидат в члены Политбюро КПСС Ельцин, хлопнув дверью, из партии вышел и сразу же в реку с моста упал. Возможно, помогли упасть. Министр МВД Пуго дома под одеялом застрелился, а генерал Ахромеев в Кремле повесился. До НЛО ли, когда президенту СССР, самому Михаилу Сергеевичу Горбачёву, какой-то негодяй сзади в ухо заехал?!