Александр Розов - Мауи и Пеле держащие мир

— Какой газ?

— Ну, такой газ, типа как для кухни. Давайте, мистер Фалерно, едем уже!

— Едем, — согласился калабриец, и водрузил велосипед на багажник микро-джипа.

11:00. Остров Футуна. Деревня Толоке. Территория «яхт-клуба».

20-летняя Лаалои, королева Сигаве, невысокая, крепко сложенная, но при этом гибкая и подвижная, очередной раз окинула взглядом темных миндалевидных глаз огороженную площадку, где по ее приказу была организована полевая кухня, а затем медленно, очень сосредоточенно втянула ноздрями воздух. Сделав из этого некий вывод, она рявкнула:

— Суамои! Что ты считаешь мух в небе?! У тебя сейчас хлеб пригорит!

— Черт! — буркнула молодая женщина, к которой была обращена эта фраза, и привычным движением выдернула из коробчатой печки большой противень с лепешками.

— Iri! Wow! — завопили бойцы следующего в очереди «пейнтбольного» взвода, и начали расхватывать свежую продукцию.

— Место освобождайте, — прикрикнула на них королева, — быстро идите туда, где мясо!

Этот взвод, молча признавая рациональность приказов королевы, переместился ближе к большому котлу, в котором, под присмотром двух полинезиек, тушилась свинина, а на циновки около хлебной печки расселся следующий взвод.

— Какие все бестолковые, особенно мужчины, — с тихим вздохом пожаловалась королева, обращаясь к Рут Малколм, под чью ответственность временно была передана 3-летняя принцесса Талифеа (за которой надо было следить, чтобы она не бегала куда попало).

— Ага, — согласилась Рут, — вот, у меня два младших брата-близнеца. Вроде мозги есть, а реально, если по хозяйству, то ни фига нет.

— А у меня муж, — сказала Лаалои, — ну, ты знаешь. Он хороший парень, но когда чем-то увлекается, то про остальное уже не думает. А он король, и эти обормоты берут с него пример. И куда это годится?

— Мама ворчит, — лаконично пояснила маленькая принцесса.

— Умничаешь, дочка? — ласково спросила королева, — А вот вырастешь большая, и сама будешь ворчать, потому что вряд ли за это время мужчины станут умнее.

— Папа умный, но у него много дел, — очень взрослым тоном сообщила девочка.

— Да уж! Дел у папы теперь во! — Лаалои, провела ладонью на уровне ноздрей, а потом негромко добавила, — Опасаюсь я этой политики. Даже не знаю, чего теперь ждать.

Поделившись своей тревогой по поду политики, королева прицелилась взглядом в двух парней, куривших рядом с грузовиком-трициклом, и рявкнула:

— Хангиоа! Камата! Вы уже полчаса бездельничаете! Ну-ка за руль и поезжайте в Леава! Привезите дюжину мешков муки, и пять свиных туш. Выберите нормальные туши, а не хватайте первые попавшиеся!

— Про свиней понятно, — сказал один из парней, — а где муку брать?

— Вот ты бестолковый, Камата! Иди в супермаркет, и возьми там. Коменданту, которого поставил мой муж, скажи: я распорядилась. И пусть комендант аккуратно запишет, для бухгалтерии. Да, вот что, возьми еще антисептического мыла ящика два. Запомнил? Ну, поезжайте уже, в машине докурите!

— Ладно, Лаалои, уже едем, — сказал второй парень, и полез за руль. Первый с легкостью запрыгнул в кузов. Зажужжал движок, и трицикл покатил на юг, в сторону столицы.

— Уф, — выдохнула королева, вытерла капельки пота со лба, снова окинула взглядом все текущие процессы кухонной логистики, и заключила, — вроде, все нормально. Пошли на берег, Рут. Посидим, как люди, поболтаем. А мелкая пусть поплавает.

— Iri! — запищала принцесса Талифеа, которой явно импонировала идея поплавать.

На берегу, креолка и полинезийка уселись на скрипучем деревянном пирсе под легким полотняным навесом, а маленькая принцесса, с радостным визгом прыгнула в воду.

— Далеко не отплывай, слышишь? — строго сказала ей Лаалои, а потом, резко отбросив командный стиль, сообщила, — Знаешь, Рут, мне кажется, я слишком мало понимаю. И француженка Деми, подружка моего мужа, тоже слишком мало понимает. И Улукаи, наверное, тоже. Вот, мы влезли в этот бизнес с войной, а на Новой Каледонии большая французская военная база. Не верится, что они будут там сидеть, сложа руки.

— По ходу так, — согласилась креолка, — но, эти французские военные не начнут ничего серьезного без приказа из Парижа. А пока в Париже поймут ситуацию, пройдет время.

— Сколько времени пройдет? — просила полинезийка.

— Ну… — Рут слегка подвигала плечами, — …спецы считают: недели две, не меньше.

Полинезийка облизнула губы и хлопнула ладонью по колену.

— Две недели пролетят быстро, и что дальше?

— Две недели это почти вечность, — возразила Рут, — так говорят спецы, которые удачно воевали во Вторую Холодную войну. Они многое поставили на теперешнюю войну за Хартию, и я доверяю их опыту. Вообще, по-любому у нас не было другого выхода. Ты знаешь, оффи начали всерьез прижимать нас. Но, их самих прижал супер-кризис. Они совсем не так сильны, как пытаются казаться. Это наш шанс вышвырнуть их отсюда.

— Отсюда, это откуда? — полюбопытствовала королева.

— Вообще, из нашего океана, — Рут широко развела руки, будто иллюстрирую габариты акватории, и уточнила, — Не из всего Тихого океана, а только из Гавайики.

— Э-э эх… — Лаалои вздохнула, — Улукаи и его брат Этеэли поверили в Гавайику, когда посмотрели в сети 3D-фильм про ariki-roa Мауна-Оро. А ты веришь, что все это было?

Прежде чем ответить, 18-летняя креолка полминуты смотрела в сторону океана, будто отсчитывая волны, а потом резко тряхнула головой.

— Прошлое это такая же тайна, как будущее. Что будет через триста лет? Мы гадаем, и работаем, чтобы будущее стало таким, как нам хочется. Что было триста лет назад? Мы гадаем, и создаем мифы, чтобы прошлое стало таким, как нам хочется.

— У-у… — протянула королева, — Сказано красиво, но триста лет назад что-то уже было.

— Ага, — согласилась Рут, — вопрос в том, что именно было триста лет назад.

— Что именно? — переспросила королева, заинтригованная этим вопросом, — В школе мы учились по французской книжке, которую написали историки. Я поняла, что ты сейчас сказала. Французские историки написали то прошлое, которое нравится французам.

На этой фазе разговора двух девушек не лишним будет пояснение «за кадром». Кто-то удивится, что 20-летняя полинезийская деревенская королева, получившая урезанное и кривое минимальное образование «увеа-футунского» образца, даваемое в этой колонии исключительно через церковную школу, с такой легкостью разобралась в небанальной концепции, озвученной Рут. Простого бытового рационализма (прекрасно развитого у Лаалои) было бы явно недостаточно для такой задачи. Но, на помощь полинезийскому рационализму пришла программа французской школьной истории, преподававшейся в футунской церковно-колониальной школе. С 1850-х годов (когда была утверждена эта программа) никому не пришло в голову включить туда хоть что-то из до-колониальной истории Полинезии. Таким образом, вся история в школе состояла из: