Райво Штулберг - Химеры просыпаются ночью

— Это что у тебя? — не выдержал я.

— Это есть детектор для обнаружения аномалий, да. Без него в Зоне делать почитай нечего, а уж за Кордон без него сунуться — все равно что без башки остаться. Если вот эта штука, — он указал на столбик, — поднимется выше и станет красной, а пуще того засвистит — рви когти подальше, не ровен час — засосет.

— Она, аномалия?

— Ага. Это, правда, модель старая уже, новые прямо тебе показывают, где эта зараза расположилась, но и с этой по Кордону ходить можно. И даже через Свалку пройти. А уж если поглубже — то машинку посерьезней надо, да.

— А почему Свалка?

— Потому что она — Свалка. Гниют там кучи грязного мусора под чистым небом, растекается все, фонит — аж за километр… Стоп!

И Фитиль бросился с дороги, вжался в траву. Я растерянно озирался, стараясь увидеть угрозу.

— Да ложись ты, камикадзе гребаный! — прошипел он.

Без лишних вопросов, я упал рядом с Фитилем.

— Военные, — едва слышно шепнул он, — ползем вниз, если начнут стрелять — бежим и не оглядываемся, зацепит — я за тебя не отвечаю, и ты мне никто. Понял?

Мы осторожно стали отползать от дороги, наверху и правда послышались неясные голоса, но оглядываться было страшновато. Проползли порядочно, но, только когда голоса совсем стихли, Фитиль осторожно приподнялся на локтях.

— Чуть из-за тебя не спалились. В следующий раз если говорю ложись — значит ложись и без лишних вопросов. Скажу штаны снимай — снимешь и с голой жопой побежишь. Понял?

Я молчал. В самом деле, что тут возразишь: виноват.

— Обход, что ли, приспичило им делать? Но до Кордона не пойдут, точняк не пойдут, так, для вида больше покрутятся и назад. У нас с ними перемирие пока вроде как, а раньше ведь частенько схлестывались, а потом их Веер с ребятами поприжал маленько, стали сталкеров уважать, да.

Второй раз за сутки встречаться с солдатами у меня, понятное дело, желания не было. С крутым нравом этих ребят я уже вчера познакомился…

Неподалеку захрустели ветки, раздался топот.

— Плоти, — успокоил Фитиль, — не тронут. Трусливые твари, но и злить тоже не советую. Хотя первыми никогда не нападут.

В дебрях сушняка мелькнула огромная тень, потом исчезла и больше не появлялась. Мой проводник сделал знак следовать за ним. Скоро мы остановились у странной, будто кем-то вытоптанной, округлой площадки, которая образовывала обширную проплешину в окружающей бурной растительности. Земля же внутри плеши запеклась оплавленными комьями, местами провалилась довольно глубокими кратерами. Воздух над этим местом будто плясал, как это бывает над костром, в сумерках отчетливо — словно из ниоткуда — временами с потрескиванием выпрыгивали снопы искр. Тянуло горячим.

А еще там стояла кровать, железная такая кровать, с сеткой. Вся закопченная, с изогнутыми ножками. Странное зрелище.

— Вот это она и есть — Жарка, — указал Фитиль.

Про аномалии мне читать, конечно, доводилось. А вот теперь, буквально в двух шагах, находилась одна из них, самая настоящая, реальная, не из журнальных статей.

— Она радиоактивная?

— Эта? Эта нет. Но есть и грязные, да. А эта тут с незапамятных времен стоит. Как вот только я в Зону пришел — года три почитай уже — так она здесь и стоит, хотя обычно после каждого Выброса они перемещаются. А эта вот стоит, да.

Я подобрал камешек и бросил внутрь плеши. Не успел мой камень коснуться земли, как раздалось шипение, потом из ниоткуда вырвался двухметровый столб пламени. С минуту он причудливо извивался, в сумерках плясали багряные отблески. Потом все мгновенно стихло, улеглось.

— Удобно хабар прятать, не каждый туда сунется, — указал Фитиль прямо в центр проплешины. — Я б не сунулся. А так, вполне и очень даже может быть, что вот под кроватью ящичек прикопан… Или не прикопан. А задницу жарить никто поди зазря не захочет, да.

Тем временем заметно стемнело, надо было возвращаться. На обратном пути Фитиль поведал еще о некоторых близлежащих аномалиях. Но, по его словам, артефактов они не рождали.

— На Кордоне вообще теперь стало трудно хабаром разжиться, а на Свалке бандиты ошиваются. А в другие места только с хорошей снарягой идти надо, я все на Янтарь нацеливаюсь, да туда тоже сейчас запросто не сунешься: зомбей полно. Долг хоть ученых и охраняет, но на весь Янтарь никакого Долга не хватит, да. Вон ведь, утром забрели…

— А что за зомби такие? Откуда берутся хоть?

— О, это…

Но Фитиль не договорил, замер и сделал знак молчать. Вкруг было абсолютно спокойно, только ветер шелестел высокой травой. Но на всякий случай я даже присел. С минуту сталкер напряженно вслушивался в сумерки. Потом снова пошел вперед:

— Отбой. Но лучше перебдеть, чем перебздеть.

Свой вопрос о зомби я решил отложить на потом.

К поселку мы подошли уж совсем затемно. Кое-где дрожали уютные пятна костров, у дороги светились белые точки — фонари дозорных. Ровно сутки прошли с моего прибытия в Зону, а казалось, что далеко-далеко, в прошлой жизни остался многолюдный город, троллейбусы, машины… Здесь — будто время отодвинулось на столетия два-три назад: вместо электричества — костры, вместо магазинов — торгаш в своей лавке, да и чтобы элементарно выжить, требовалось постоянно быть начеку, держать оружие наизготовку. Впрочем мне, в последнее время уже почти свыкшемуся с волчьей жизнью, было приятно одно только то, что не надо убегать и прятаться, вздрагивать при виде серой формы…

Фитиль повел меня к одному из костров за домами, вокруг которого неспешно беседовало еще четыре сталкера. Потом двое куда-то ушли, подошел один, попросил прикурить, немного посидел, помолчал и тоже ушел. Нас снова осталось четверо у костра. Тушенка, батон, бутылка водки — такой ужин. От вопросов у меня буквально чесался язык, но, глядя на отрешенные лица сталкеров, озвучить их не решился. Никто даже имени моего не спросил, не стал навязываться со знакомством и я. Фитиль быстро угомонился и похрапывал, укрывшись не весть откуда взявшейся рогожей; я сделал замечание насчет утреннего столкновения, но никто не поддержал беседы, заторможено уставились в огонь. Будто с наступлением темноты сталкер погружается в привычное полубессознательное оцепенение, вывести из которого его может, наверное, только новое нападение зомби. А и в самом деле: ну что еще можно делать ночью? Должно быть, здесь очень опасно в темное время суток.

Положив голову на колени, я исподтишка осматривал сидевших. Оба в замызганной одежонке, Бог весть, из какого тряпья сотканной (тогда еще не знал, что самошивная рейдовая сталкерская куртка, укрепленная свинцовыми и кевларовыми вставками, несравненно ценнее щегольского камуфляжа), у ног — такие же заляпанные выцветшие вещмешки; у одного обычное охотничье ружье, у другого короткоствольный автомат (в это время он его медленно и тщательно чистил, методично так); лица вытянутые и такие худые, что на висках просвечивали пучки мышц; обветренные губы, огрубевшая от постоянного пребывания на ветру и солнце кожа… Словом, больше похожи не на «покорителей Зоны», как порой громко величают сталкеров в газетах, а, скорее, на беглых зеков. Что, впрочем, очень могло быть. Дурной каламбур: бежать с одной зоны в другую — но именно он пришел в голову.