Райво Штулберг - Химеры просыпаются ночью

— А дойду, дойду.

— Ну дойди, дойди, — мужик сразу потерял к нам всякий интерес и исчез из вида.

Я приподнялся и осмотрелся.

«Блокпост» представлял собой обыкновенную баррикаду из набитых чем-то мешков, за которыми прямо на земле сидело с десяток таких же сталкеров в черном, но только трое из них было в экзоскелетах, остальные — в неизвестной мне экипировке, которая, впрочем, также внушала уважение. Сразу бросилось в глаза вооружение: не обыкновенные Калаши или двустволки, но увесистые винтовки и автоматы, судя по всему, иностранного происхождения. Невдалеке чадила черным указанная первым сталкером куча, еще ближе — закопченная пустая бочка, у которой задумчиво стояло еще двое. Вообще, было больше похоже на какой-то привал, чем на блокпост. Впрочем, в блокпостах я был не силен.

— Ничего, — ободряюще кивнул Петр, — отсидимся у них, потом дальше пойдем.

— Это и есть те самые долговцы?

— Ага, те самые, — Петр потрогал глубокий шрам на скуле, поморщился, — это еще нормалек, легко ушли. В поле он нас в два счета разодрал бы.

Я вспомнил черное тело на фоне туч и содрогнулся. Если эта тварь совершает такие прыжки, то в том, что «разодрал бы», сомневаться не приходилось.

— А что они тут делают? — кивнул я в сторону баррикады.

— Ну, это тут такой блокпост у них, территорию держат.

— Территорию? Зачем?

— Тут все территорию держат. Свалку — бандиты, Янтарь пока за Долгом остается, Агропром… не знаю, кто там сейчас. Был за Свободой одно время. Но Долга бояться нечего, они нашего брата не трогают, не то, что бандюки или вояки хреновы. Братки могут в рабство продать, а могут и сразу шлепнуть, а вояки — те сразу палят, даже к стенке не поставят.

— Жалко им, что ли…

— Ну, режимная зона, режимная зона. Боятся, как бы за периметр чего не пронесли. Только сами и несут же направо и налево. За водяру тебе хоть БТР к порогу пригонят.

На самом деле, я сильно засомневался в том, что «за водяру хоть БТР», но возражать не стал. Да и не хотелось: уж слишком устал.

— К оружию! — раздался голос со стороны баррикады, застучали выстрелы.

Долговцы сразу рассыпались в боевом порядке, по всему было видно, что они — знатоки ратного дела, каждый знал свое место, каждый отчетливо представлял, что ему делать. Я вопросительно посмотрел на Петра.

— Оставь, — махнул он рукой, — это не наша война.

Долговцы тем временем заняли оборону. Совсем близко просвистело. Мы бросились к баррикаде: там хоть какое-то укрытие. Выглянув из-за мешка, я увидел небольшую толпу зомби, нестройно ползущую прямо на нас. Долговцы методично и даже как-то буднично отстреливали их по одному.

— Один есть.

— Хоп, еще одна зарубка…

Будто в тире, а не на поле боя.

Зомби вяло отстреливались, что-то рычали, невнятно бормотали, судорожно двигая конечностями. Одни рефлексы, никакого осмысления.

Я прицелился и тоже выстрелил. Не попал. Снова выстрелил и снова мимо. Решив, что впустую тратить патроны будет непростительной роскошью, свои попытки внести толику в общее дело оставил. Наступавшая толпа быстро смешалась, некоторые, в которых, видимо, еще теплились остатки сознания, даже принялись отступать, создавая еще б о льшую неразбериху. Некоторые упали, но продолжали дергаться на земле.

— Да вали их прямо так, — сказал кто-то — и вся черная масса в тяжелом снаряжении двинулась вперед, окружила уцелевших и моментально расстреляла в упор. Признаться, сильное зрелище: когда убивают вот так, неторопливо, деловито, будто совершают черную, но нужную — работу.

Потом так же толково, с расстановкой, стали добивать елозивших полуживых мертвяков. Удар ножом в голову — и все. Ни единого лишнего движения, ни капли эмоций. Да и какие могли быть эмоции на противогазных масках.

Не хотел бы я столкнуться в бою с этими ребятами, ох не хотел бы.

Но ножом в голову — это приято, должно быть. Сначала железо в волосы, хруст черепа под лезвием отдается в руку, потом клинок проваливается в мякоть, а лезвие трется о кость… Жалко, что в свое время не использовал этот прием. Надо будет опробовать при первой же возможности.

Я примерился, как бы стал это делать на голове Петра. Тот, ничего не подозревая, раскинулся лицом вверх, отдыхал. Лицо изодрано в кровь, смешанную с потом; мое, должно быть, выглядело не лучше.

Обыскивать трупы долговцы не стали, предложив это занятие нам:

— Эй, сталкерня, шмонать будете? А то скоро новая партия подоспеет.

— Да чего с них взять-то, старые совсем, вон как воняют, — махнул рукой Петр.

Честно говоря, никакой вони я не чувствовал, но решил, что моему провожатому виднее. Или, может, просто не хотел стервятничать после чужой победы — кто знает.

— Сколько же такой костюмчик стоит? — спросил я Петра, указывая на экзоскелет.

— О, куда ты замахнулся, — усмехнулся Петр, — простому сталкеру такой только снится в эротических снах.

— Ну а все-таки…

— Что твоя иномарка, а, может, и того дороже. Да еще хрен купишь, это не такая штука, чтоб торговали на каждом углу, это еще поискать надо, через знающих людей… Скафандр, скажем, у яйцеголовых добыть можно, если спишут по левой статье какой, а скелет — это только для специальных…

— Скафандр?..

— Ага, против химии, радиации. Там д ы халка даже своя, как жабры. В скелетах тоже своя, но послабже будет. Только нам оно все равно ни к чему, это только для совсем шизанутых, а шизанутые назад не приходят, там и остаются, куда ушли.

— Однако, — заметил я, — мы собирались к ученым…

— Собирались, ага. Пока этот снорк не нарисовался. Теперь вряд ли далеко ушел, круги вокруг блокпоста нарезает.

— А кто такие вообще — эти снорки?

— Ну… Думаю, на этот вопрос тебе никто не ответит. Никто точно не знает, кто такие снорки. Предполагают, что это и есть те самые первые сталкеры, что сразу после всей этой заварухи в Зону подались. Тогда даже за самый паршивый арт бешеные деньги давали, а сейчас в глаза наплюют и на смех поднимут. Вот Зона их к себе и прибрала. Жизнь пощадила, а разум себе оставила. Одичали, почти в зверей превратились. Да что «почти» — звери они и есть. Только я лично что-то мало в это верю. Многовато выходит первых сталкеров уже. Их на одном Янтаре не меньше сотни, их стреляют, стреляют, а их никак не менеет. А уж в Кишке — так и подавно все ими кишит. Думается, что просто сталкеры и не сталкеры — всякие… Стрелять совсем разучились. Зомби — те хоть на двух ногах ходят и курок спускать умеют, а эти прыжками, прыжками. Сам небось видел, как тот едва не догнал. А в поле и догнал бы. И на машине не удрали бы. И гибкие, сволочи. Могут так изогнуться, что пополам сложатся, а все им по фигу.

— И что, неужели все от радиации?

— Тю… — присвистнул Петр, — радиация — это только самая малость здешних чудес. Если б дело только в ней было, думаешь, стали бы всю Зону колючкой обносить да солдат вводить — пальцем не пошевелили б. Со времен самого первого взрыва столько лет стояла Зона и никому никуда не упиралась, а сейчас вот — другое дело… Не в радиации дело.