Райво Штулберг - Химеры просыпаются ночью

— Знаем, — хмуро оборвал его Тополь, — не первый год ходим. Только тут другое… — он сосредоточенно прищурился и смотрел перед собой, что-то соображая. — Это салага в подмосковном лесу так заблудится, а здесь Зона, а я не салага.

— Идти надо, чего ж думать, — отозвался Митин, — вот передохнем только.

Тополь напряженно молчал, потом тихо сказал только одно слово:

— Зеркало.

— Что? — не понял ученый.

— Зеркало, — повторил сквозь зубы Тополь. — В него входишь и потом, куда бы ни пошел — возвращаешься в то же самое место, как будто от зеркал отражаешься.

— Не слышал о таком…

— Ты еще много о чем не слышал в своем бункере. Ты можешь ходить здесь хоть до смерти и выхода не найти. Будешь идти и идти, даже во всяких местах побывать, но наружу никак не выйдешь и в конце концов вернешься именно сюда, — он топнул ногой, указывая, куда именно.

— Откуда такое известно, если никто не возвращался из Зеркала?

— Возвращались. И даже какое-то время нормально жили. Потом переставали узнавать знакомых, потом могли ходить по комнате, тыкаться в стены, не соображали, куда идти. Будто снова в Зеркале оказались.

— А потом что?

— Потом так и жили, ничего не соображая. Если на большую землю не отправляли, то здесь, сам понимаешь, валандаться никто с такими не будет. Или в аномалию прямиком шли, или мутантам на обед.

— Как-то… не может быть такого… — неуверенно пролепетал Митин. Глаза его расширились.

— На свете много чего не может быть. Но оно есть.

— И как же выйти можно из этого Зеркала? Выходили ведь.

— Не знаю, шли — говорят — шли, а потом к знакомым местам вдруг выходили. А кто не вышел — тот уже ничего не расскажет.

— Ты сам таких видел или просто болтают?

— Сам не видел, но истории всякие ходят. Поди-ка разберись, что брешут, а что и правда.

— Все равно надо идти, — сказал ученый.

— Да уж понятное дело. Только как с капитаном быть?

Оба посмотрели на лежащего без движения попутчика. Капитан не двигался, только тяжелое дыхание выдавало в нем жизнь.

— Не жилец, — покачал головой Тополь.

— С лучевой можно несколько недель протянуть, даже в острой стадии.

— Вот как раз сомневаюсь, что у него лучевая, — заметил Тополь, — детектор-то не трещит, а то б за версту фонило.

— Отравился?

— Может, и траванулся, только чем — не понятно. Говорил, что в подземелье каком-то от Выброса с напарником прятались, потом от снорков отбивались, потом напарник погиб, а он в аномалию попал и вдруг здесь оказался.

— А я ведь и сам сюда почти точно так же попал… С Толиком, проводником, шли в лабораторию, от собак бежали, Толик в Карусель, а я — сюда.

— И я — в аномалию… Руку, показалось, оторвало. И вдруг лежу, рука на месте, а где я — не знаю.

— Странно как-то.

— О странном будем потом думать, если только это не Зеркало. Давай так. Этого, — кивнул на капитана, — здесь пока оставим, ты сходи за ветками для костра — чую, что еще одна ночь здесь светит, — а я прогуляюсь-ка вокруг — вдруг что интересное заметится.

Капитана оттащили в сарай.

— Вернусь часа через два, — сказал Тополь и исчез в густых кустах. Митин отправился к высохшим деревьям, видневшимся поодаль.

Капитан вышел из казармы, рядовой у двери отдал честь, но капитан не ответил — торопился. У КПП уже ждал открытый УАЗик.

— Заводи свой вертолет!

Водитель повернул ключ зажигания, УАЗик весело затарахтел.

Когда выехали на дорогу, догнали патруль, возвращавшийся на КПП. Тяжелые, облаченные в запыленные «Скаты», солдаты шли из глубокого патрулирования. За шлемами не было видно лиц, но капитан видел их — лица людей, вернувшихся оттуда . Поэтому не стал останавливаться, когда патруль не отдал честь.

Потом просекой. По разбитой дороге УАЗик завывал второй передачей и едва плелся, так что капитан порядочно наглотался пыли. Водитель чертыхался на чем свет стоит, а потом вдруг повернулся к капитану и посмотрел прямо в него окровавленными дырами вместо глаз:

— А снорки потом вернулись.

Капитан дернулся всем телом — и обнаружил себя лежащим на твердой земле. Над головой били пыльные лучи солнца.

Это снова была реальность. Он лежал в том же самом сарае, а пыльная дорога через лес осталась по ту сторону бреда.

Капитан приподнялся. Сильно мутило. Во рту наждачной бумагой застрял пересохший язык. И еще — он был совершенно один. Ни Тополя, ни ученого рядом не оказалось. Бросили сволочи — понял капитан и со стоном отвалился на спину. Подняться снова не было ни сил, ни желания. «Ну и пусть, — вяло подумал он, — и почти равнодушно, — все равно мне никуда не уйти». Он решил, что будет лежать, пока силы не вернутся. А потом… Потом нужно идти. Но не сейчас. Еще полежать, совсем немного.

Но внутри свербила обида — бросили. Как раненого на поле боя.

И он Гуляева бросил.

Но ведь вернулся, и тогда не было выбора.

Где-то над головой громко зашуршало, и капитан сжался, ожидая укуса или удара. Вместо этого послышались человеческие шаги. Он открыл глаза — ученый в своем ярком комбинезоне сваливал ворох сухих веток в пепелище костра.

— Ты здесь…

— Вот, как видишь, но я бы предпочел быть сейчас в другом месте, — ответил Митин.

— А другой где?

— Осматриваться пошел. Говорит, что в Зеркало какое-то попали, что отсюда выход только на тот свет или вообще выхода нет.

Что это за Зеркало. Капитан уточнять не стал. Ему было достаточно, что он теперь не один, можно снова забыться и отдаться потоку тошноты. Желудок скрутило, но оттуда не вышло ни капли. Только в голове глухо застучало сердце.

— Да и кстати, у тебя не лучевая, ты не фонишь. Так что отлежишься, я думаю.

Но капитан ничего не успел подумать по этому поводу, он снова провалился в бред.

Сначала Тополь шел к лесу, чтобы иметь перед глазами определенный ориентир, но впереди обнаружился целый рассадник аномалий. Прямо как тогда, у болота. Наученный вчерашним опытом, он не стал испытывать судьбу и повернул немного южнее, надеясь обогнуть «минное поле». А потом увидел это — гигантский прозрачный шар, низко нависший над землей. Шар переливался на солнце всеми мыслимыми цветами, как мыльный пузырь, а когда сталкер подошел ближе, то заметил в его стенках отражение леса и поля вокруг. Не было там только отражения самого Тополя.

Он подбросил болт — тот ушел в глубину шара и вдруг исчез. Совсем.

Смутная догадка забрезжила и стала перерастать в твердую уверенность. Так это и есть Зеркало? Или вход в него. Шар мог быть и просто Телепортом, но отражения на его поверхности наводили на мысль как раз о Зеркале. Впрочем, было крайне неприятно не видеть в нем себя самого. Тополь бросил еще один болт и явственно увидел его отражение. Потом болт исчез, так же, как и первый.