Дмитрий Королевский - Калейдоскоп миров (сборник)

– Это внучка моя, Настенька, – объяснил старик, улыбаясь девице. – Сам я, дед Яков, сын Иванов, а вы то?..

– Алексей я, а это мой друг, Ромка.

Мы сняли ботинки и верхнюю мокрую одежду, которую Настя старательно развесила на веревку, протянутую под потолком, и старик провел нас на кухню, усадил за стол, который быстро заполнился различными блюдами. Особенно вкусным мне показалось жареное мясо, оно было мягким и чуть сладило, увидев, с каким аппетитом я его ем, дед Яков спросил:

– Городские, поди?

– Угу, – махнул я головой.

– Такого мяса и не видели, вчера, вот, поросеночка маленького освежевал! Не чета вашей колбасе-то, с манкой да бумагой наполовину! А ну-ка, внучка, налей нам винца!

Настя, сидевшая рядом и не сводившая с меня глаз (даже Ромка это заметил и осторожно толкнул в бок), встала и направилась к холодильнику, быстро открыла его, и тут меня сковал ужас. Я растерянно заморгал, едва удержавшись от того, чтобы не начать тереть глаза, но холодильник уже захлопнулся. Нет, подумал я, наверное, показалось. Девушка, тем временем, наполнила большие граненые стаканы темно-красным, почти непрозрачным, вином, и старик Яков сказал, хвастливо взяв один из них:

– Свое, родное, из лесных ягод, берите, попробуйте для согрева, а то вымокли до нитки!

Дед Яков был прав, замерзли мы, несмотря на летнюю пору, жутко, и даже горящая рядом печь не могла унять колотившую нас дрожь. Вино оказалось довольно крепким и, что очень необычно, соленым, я видел, что Ромка тоже это заметил, но обижать старика мы не стали и осушили стаканы до дна.

– Еще? – спросил Яков.

– Нет, спасибо! – одновременно отказались мы.

– А я, пожалуй, выпью! – сказал старик без сожаления, вытирая ладонью пушистые седые усы и бороду. – Налей, Настенька, деду!

Девушка беспрекословно наполнила стакан, и поставила бутыль с вином на стол.

Ужин закончился, когда на столе ничего не осталось, кроме обглоданных костей и недопитой бутылки. Старик велел внучке постелить нам в разных комнатах, так как двуспальной кровати у них не было. А потом свет погас, и я закрыл глаза, обдумывая, что Настя хотела мне сказать, лукаво подмигнув глазом перед тем, как погасить лампочку в моей комнате. Я уже почти провалился в сон, как вдруг услышал легкое поскрипывание открывающейся двери, в спальню кто-то вошел, слышались легкие шаги.

– Ромка, это ты? – шепотом спросил я, понимая, конечно, что это не он. Настя села ко мне на кровать, ее не было видно. За единственным окном по-прежнему бушевала стихия, жуткий мрак, ни луны, ни звезд. Она положила руки мне на плечи, и тут мои губы обжег поцелуй, я не растерялся, хмель от стакана вина придал мне бодрости. Мои руки сами собой обхватили девушку, и я почувствовал теплое, нежное тело, Настя была абсолютно обнаженной. Ее поцелуи, тем временем, стали еще страстнее. Маленькие руки силой сжали мои плечи, и откуда у этой чертовки столько силы. Я почувствовал, как ее зубы сначала полегоньку, а потом сильнее и сильнее сдавили мою нижнюю губу так, что я готов уже был вскрикнуть от боли, но в следующий миг дверь в спальню с силой распахнулась, ударяясь о стену. На пороге стоял старик, с взъерошенной шевелюрой, лицо его, освещаемое керосиновой лампой, которую тот держал, было перекошено злобой, какой-то непонятной, нечеловеческой. Настя в тот же миг оторвалась от меня и обернулась.

– Он мой!!! – прошипела она совсем не по-женски, как гигантская гадюка. Когда она обернулась, от дикого страха я готов был пробить стену дома. Девушка смотрела на меня абсолютно белыми бельмастыми глазами, кожа на лице была дряблая, словно старушечья, я отдернул от нее руки, тело, недавно теплое и нежное, стало холодным и липким.

– Тебе понравилось, милый? – издевательским тоном проговорила она, обнажив большие, белые, будто мраморные, клыки, и стала ржать, да, именно ржать, а не смеяться, тряся белыми волосами, которые разлохматились и опадали на лицо и плечи.

– Пошла вон!!!

Я как на пружине вылетел из кровати, и услышал полный ужаса вопль Ромки. Старика Якова не было, значит, он уже там, в спальне друга, но комната все же слабо освещалась вдруг взявшейся ниоткуда луной, огромной, алой. Я поспешил на помощь другу, а Настя продолжала ржать, как безумная лошадь, она попыталась ухватить меня, не вставая с кровати, но я увернулся и выскочил в прихожую, плохо освещаемую светом лампы, льющимся из открытых дверей спальни, где был Ромка. Перепуганный программист с вылезшими из орбит глазами выскочил ко мне на встречу.

– Там!!! Там старик!!! – заикаясь, вопил он. – Я, кажется, убил его!!!

Я молча зашел в комнату. Дед Яков лежал на полу вниз лицом, под головой его растекалась темная лужица, рядом валялись поломанные деревяшки, все, что осталось от табурета, керосиновая лампа стояла рядом, будто умирающий старик успел аккуратно, не разбив, опустить ее на пол.

– Я же не специально, Леха! – стал оправдываться Ромка. – Он сам, он сам набросился на меня! Я спал! А он душить давай! Леха, я не хотел!

Я хотел сказать ему что-то, но не успел.

– Вы убили моего деда! – услышали мы, и обернулись, в дверях стояла Настя в цветастом сарафане, красивое лицо ее заливали слезы. – Убийцы!!! – с ненавистью закричала она. – Убийцы!!! Будьте вы прокляты!

– Ну что же ты, внученька, – проскрипел сзади старик. – Оклеветала добрых людей, вот он я, живой!

Дед Яков стоял на коленях, освещение было никчемным, и кровь, текущая из раздробленной переносицы и пустой глазницы казалось черной.

– Тогда убьем их!!! – истерически завопила Настя, глаза ее вновь сделались белыми, а лицо постарело. Тем временем, дед с невероятной для старого человека, а уж тем более, для трупа (с такими ранениями он не смог бы жить), вскочил на ноги и бросился на нас. Ромка извернулся и ногой ударил его в живот. Старик вписался в косяк, чуть не сбив с ног свою внучку-вампиршу, резко обернулся, не обращая внимания на удар. Единственный глаз его тоже был белым, словно бельмо, лицо покрылось какими-то рубцами, язвами, борода разлохматилась. Я сделал шаг и почувствовал, что на что-то наступил, резко нагнулся, это была ножка разлетевшегося вдребезги табурета.

– Что будем делать? – спросил я, беря ножку в руку. Ромка не ответил, он лишь шептал, смотря на притаившихся деда и внучку.

– Бред, просто бред, этого не может быть! Это же вампиры! Черт, я не верю!

– Я тоже! – перекидывая ножку из одной руки в другую, согласился я. – Но мне все равно, они хотят нас убить, мы должны защищаться, пусть они будут хоть демонами.

– Надо выбираться из дома!

Ромка тоже схватил деревяшку. Я взглянул на окна. Нет, выбить и вылезти не получится, рамы слишком мощные, тем более, двойные.

– Ну что же вы, сынки, неужто испугались дряхлого старика и его внучку? – проскрипел, как несмазанная дверь в сарае, дед Яков, демонстрируя клыки, которым любой волк бы позавидовал. Настя лишь снова захохотала.