Наталия Сова - Королевская книга

— Она была здесь, — сказала я вслух. — Духи.

Олан потянул носом, кивнул.

— Олан, я удивляюсь… Ты не спрашиваешь ни о чем.

— А что спрашивать?

— Тебе не хочется знать, что происходит?

— Мне все равно, что происходит. Это твои дела. Я только прослежу, чтобы тебя никто не обидел, — ответил он и добавил: — Ты не спрашивала, почему Нурлан уехал, а я остался.

Я хмыкнула. Прошлась по ковру, села, не раздеваясь, в кресло. Олан неторопливо снял куртку, аккуратно повесил на вешалку, пристроил рюкзак у стены.

— Хорошо, почему ты остался?

— Из-за тебя.

Я изумленно воззрилась на него. Но ответить не успела.

Дверь отворилась, и я, ожидавшая увидеть Джайв, слегка привскочила.

Безусловно, это была она. Но в абсолютно новом виде: длинное черное платье с узкими рукавами, красные волосы гладко зачесаны назад, диадема с жемчугом на лбу, бледное, строгое лицо, огромные зеленые глаза. Шурша шелком, она прошла в комнату и остановилась перед замершим Оланом. Я почувствовала, как он на мгновение забыл дышать.

Она была прекрасна как огонь.

— О, вы пришли с телохранителем, — сказала она с едва заметной усмешкой. — Присаживайтесь, Олан, не стойте. И не надо так на меня смотреть, прошу вас.

Олан отступил назад, к стене, и уселся на пол рядом со своим рюкзаком. Но отвести взор от Джайв так и не сумел.

— Мне хотелось бы разъяснить некоторые недоразумения, возникшие между нами.

— Между нами нет никаких недоразумений. Между нами война, — глухо ответила я. — И не я ее начала.

— Совершенно верно, не вы, — склонила голову Джайв. — Если говорить о войне, то начал ее Таор Арнет — Серафим — много лет назад.

Джайв изящно опустилась в кресло напротив меня, повела мерцающими зелеными глазами в сторону Олана:

— Вы зря ввязываетесь в историю, которая вас не касается, дорогой мой Олан. Еще не поздно уйти — пока вы не услышали ничего особенного. Если решите остаться — придется потом выполнить условия, которые могут быть для вас не совсем приемлемыми.

— Ничего, я послушаю, — ответил Олан, и Джайв перестала обращать на него внимание, словно он в одно мгновение превратился в предмет обстановки.

— Толкование событий вы восприняли от Серафима, Ирина. Неудивительно, что о многом у вас сложилось превратное представление. Серафим, скорее всего, говорил вам о двух соперничающих организациях, часто употреблял слово «миры», рассказывал душераздирающие истории о борьбе за власть над этими так называемыми «мирами»… Я это слово не люблю, предпочитаю — «территории». Меньше пафоса и гораздо ближе к действительности. Согласитесь, есть разница между фразами «в мой мир проникло Зло» и «кто-то хулиганит на моей территории».

Я согласилась.

— Я постоянно поражалась его умению столь драматично представить работу двух организаций, чьи методы немного различаются между собой, только и всего, — продолжала Джайв. — Задачи Клуба и Центра одинаковы — не допускать бедствий на вверенных нам территориях, вовремя выводить авторов из творческого кризиса и так далее. Это в идеале, конечно. Ваш случай был крайне далек от идеала, почти безнадежен. К чести Серафима, он принял во внимание это «почти» и взялся за дело, хотя любой другой на его месте объявил бы территорию и автора потерянными и закрыл бы проект.

— Как — закрыл?

— Наглухо. Как закрывают дом, предназначенный под снос. Непонятно?

— Допустим, понятно.

— Я рада. Итак, великолепный Таор Арнет взялся за безнадежное дело, но было еще одно обстоятельство — он начал выполнять чужую работу. Точнее — мою. Не удивляйтесь, Ирина, именно я изначально отвечала за эти руинированные пейзажи, за этих обезумевших героев. Именно я должна была вам покровительствовать. Вдохновлять и так далее.

— Вы? Меня? Вдохновлять?

Она рассмеялась, сказала, смеясь:

— Угу. Я примерно так же отреагировала, когда мне поручили это задание: «Я? Вдохновлять? Ее?» Увы, Ирина, вы как автор были мне абсолютно неинтересны, а работа с вами лишена каких бы то ни было перспектив. Серафим слишком любил Антар, не желал понять, что эту территорию давно пора списать за полной негодностью, и упорно поднимал ее из руин и пепла. Я разрывалась между его чокнутыми королями и абсолютно бесперспективным автором… Вы гробили территорию, она гробила вас, и разорвать этот круг не было никакой возможности. Помучившись пару лет, я ушла из проекта и отыскала более подходящую работу.

— В другой организации, — уточнила я.

— Верно, в другой. Таор занялся моим делом сам. Это был вызов, и я его приняла. Вот тогда-то и началось самое интересное.

И Джайв, блестя своими чудными глазами, поведала об увлекательной игре, развернувшейся между ней и Серафимом, игре, напоминавшей шахматную партию, но намного более сложной, ибо каждая фигура на поле обладала собственной волей, да и само поле быстро и непредсказуемо меняло свои свойства. И как это занятно — у каждого из двоих игроков собственный неповторимый облик, своя легенда, свои излюбленные приемы атаки и защиты. И вот игра приблизилась к своему завершению.

Я поморщилась. Шахматная партия — пошлое, избитое сравнение. И самое неприятное — под этим подразумевается противостояние двоих людей, манипулирующих чужими судьбами, в том числе и моей. Но было еще что-то за этим рассказом. Джайв умалчивала о главном, что позволило бы мне понять первопричину происходящего.

— Решающий ход Серафим сделал первым. — Джайв снова улыбнулась. — Он нашел вас.

Я почувствовала, что неумолимо краснею.

— Я знала, что он использует традиционное безотказное средство вдохновить вас — влюбленность, но надеялась, что не успеет. Однако вы жаждали любви, вы были готовы влюбиться и вы влюбились. Он поразил вас с первого взгляда?

Она рассмеялась тихо, мелко, не размыкая губ:

— Он безупречен. Бездна обаяния. Ему удается вызвать у людей нужные чувства с первой же минуты. Особенно у молодых — и не очень молодых — писательниц. Они начинают верить в настоящую любовь… Начинают безумствовать, бросают все, принимаются бойко марать бумагу. Он неизменно добивается вдохновенной и плодотворной работы автора. Простите, авторши.

Драка двух женщин — безобразное зрелище, подумала я, глядя ей в переносицу. Драка двух женщин на глазах у мужчины — зрелище вдвойне безобразное. Я глубоко вдохнула и длинно выдохнула. Спокойно, спокойно…

— Я понаблюдала за вашим идиллическим сотрудничеством и сочла за благо, чтобы королевский советник немного отдохнул. Вы начали писать историю заново, хоть и видели, что в книжке не хватит страниц. И не хватило! — победно молвила она. — Финал вы будете наблюдать воочию. Я для этого вас сюда вызвала.

— Постойте-постойте, — сказала я. — Вы сказали — от меня зависит судьба Серафима.