Юрий Никитин - Сборник Русские идут!

– Располагайся, – сказала она весело. – Тебе джин, виски или что-то покрепче?

Он не понял, что она имеет в виду под «покрепче», отмахнулся:

– Покрепче. Я имею в виду тебя.

Она обернулась от бара. Тонкие брови удивленно вспрыгнули на середину лба.

– Как, ты еще не в постели?.. Или ты задумал прямо в кресле?

– В кресле? – пробормотал он. – Да, я много чего задумал. Но все потом, на закуску.

Почему-то ощутил неловкость, но разделся, рухнул на мягкое ложе. Снова ощутил неназойливое внимание конструкторов и дизайнеров, сконструировавших такое чудо. Все тело, напряженное, с бухающим сердцем, начало расслабляться. Из глубин на периферию пошло тепло.

Он вытянулся, раскинул руки. Тело снова отдыхало, словно он пробежал десяток километров в полной нагрузке десантника.

Она подхватила маечку снизу, глаза загадочно блеснули. На мгновение эти два чудесных озера полускрылись: сквозь тонкую ткань он видел ее смеющиеся глаза, затем последовал каскад быстрых движений, вслед за маечкой на соседнее с ним кресло полетели шортики. Трусики она отправила тоже следом. Бесцеремонно, без всяких замедленных эротичных танцев, с непосредственностью молодой дикарки, не понимающей условностей цивилизации.

Дмитрий наблюдал за нею из-под полуопущенных век. Грациозная, крепкая, как свежее спелое яблочко, она легко двигалась, нимало не смущаясь наготы, вытаскивала из бара фужеры, тарелочки, ложки и ложечки, вилки и ножи всех форм и размеров.

– Что это будет? – спросил он.

– Сейчас узнаем, – ответила она. – Погоди…

Он наблюдал, как она отправилась в другую комнату: с прямой спиной и тонкая в талии. Оттопыренные ягодицы эротично двигаются, ноги длинные и такой совершенной формы, что ему захотелось хотя бы родинку, пятнышко, только бы нарушить это словно бы компьютерное создание, компьютерный спецэффект…

Слышно было, как хлопнула дверца холодильника. Ви­олетта негодующе вскрикнула, через мгновение Дмитрий увидел ее в дверном проеме с бутылкой шампанского.

– Представляешь, – сказала она возмущенно, – в этом номере нет ничего поесть! Только коньяки, водка, вина, мерзкое пиво собственного изготовления…

– Жуть, – согласился он. – Какое пиво могут сварить арабы?

Она села на край ложа. Ноги она раскованно держала раздвинутыми, и Дмитрий никак не мог удержать взгляд на бутылке шампанского, такой огромной в ее тонких руках.

– Лежи, лежи, – предупредила она. – Я сама отку­порю.

– Да это вроде мужское дело, – сказал он с неловкостью.

Она засмеялась, он осекся. Женским делом стали даже бокс, футбол и поднятие тяжестей, что за глупости он вякает. Будто даже не из России, а из Сибири вовсе.

Пробка негромко хлопнула. Шампанское оказалось охлаждено ровно настолько, насколько нужно. Дмитрий наблюдал, как умело она наполнила оба фужера, взял один.

– Виолетта… Ты даже не представляешь, как я счастлив!

– Представляю, – ответила она хитро. – Здесь на этом солнце такая бешеная радиация! Половая активность повышается впятеро.

– Дурочка, при чем тут активность…

Не дослушав, она двинула свой фужер навстречу. Звякнуло, звук был такой же чистый и серебристый, как ее смех. Дмитрий, затаив дыхание от нежности, смотрел, как она пьет, как ее губы прикасаются к стеклянному краю, почти видел, как оранжевое искристое вино двигается по тонкому, почти прозрачному горлу…

Не допив, она нащупала трубку телефона.

– Алло, дежурный?.. В моем номере только вино, это безобразие!.. Через десять минут жду обед на двоих… Нет, ничего определенного, на ваш выбор. Жду!

Она повесила трубку. Дмитрий сказал с мягким упреком:

– Зачем ты их пугаешь? Да и поели мы неплохо…

– А что? Им здесь хорошо платят. Пусть работают.

– Да нет, им бы проще выполнить определенный заказ. А когда на их выбор, будут трястись, как бы угодить…

Она наморщила лобик:

– Да? Ну тогда обязательно к чему-нибудь придерусь.

В дверь осторожно стукнули. Виолетта тронула пультик, дверь распахнулась. Человек в униформе вкатил трехэтажный столик. Дмитрий дернулся, они оба голые, покрывало на том конце комнаты.

Виолетта велела весело:

– Тащи сюда!.. Та-а-ак, а это что?.. А, мясо по-гурски… Ставь посредине…

Молодой араб, стараясь не смотреть на обнаженную белую женщину, неуклюже переставлял на стол возле ложа блюда с мясом, рыбой, деликатесами, путался с зеленью, руки подрагивали, от молодой женщины идет сильный чувственный запах, ноги она держит раздвинутыми, золотые волосы способны свести с ума. Молодой франк вон застыл, ему неловко, эта женщина словно бы послана самим Иблисом…

Пухлые коралловые губки Виолетты капризно изогнулись.

– Что такое?.. Разве салат из маукрии можно класть к мясу?..

– Это, – пролепетал посыльный, – это не маукрия…

– Я же вижу красные полоски! – заявила Виолетта. – Вон! Разве это не маукрия?

– Это фицелия, – выдавил посыльный. Пот крупными каплями стекал по лицу, капал на белоснежную рубашку. – У нее тоже… полоски. Их часто путают, уж простите… Но это фицелия, клянусь!

Виолетта закусила губку, на лбу образовалась едва заметная складка. В глазах появилось задумчивое выражение.

– Гм… Ладно, оставь, – сказала она. – Я расставлю все сама.

Она приподнялась, вытащила из сумочки банкноту. По лицу бедного араба текли крупные капли пота, губы вздрагивали, а вытаращенные глаза стали отчаянными.

Когда за ним закрылась дверь, Дмитрий выдохнул:

– Ну ты даешь…

Она удивилась:

– А что не так?

– Да ты ж ему теперь будешь сниться всю жизнь! Не жаль парня?

Она капризно надула губки:

– Не одеваться же ради тех двух минут, пока он вкатит столик с обедом? А потом снова раздеваться… Не слишком ли много чести для простого посыльного?

Дмитрий перевел дыхание:

– Вообще-то он, конечно, не король… Гм, ты уверена, что здесь, на Аравийском полуострове, уже настолько американизировалось…

Она расхохоталась:

– Нет, ты же знаешь, что даже у нас еще не настолько… Но почему бы не обшокировать этих лакированных обезьян? К тому же они, эти туземцы, от комплекса неполноценности всегда стараются забегать вперед. Как это называется… быть королистее… м-м-м… папистее…

– Быть большим роялистом, – сказал Дмитрий, – чем король. Или большим папистом, чем папа римский. Да ты, оказывается, еще умница. Не только здесь стараются забежать вперед в раскрепощенности! Я знаю по крайней мере еще одну такую страну…

Виолетта села, умело разложила мясо на тарелочках. Дмитрий снова засмотрелся на ее ладное тело.

Она показала язык:

– Что?.. Это вот мясо по-гурски…

Дмитрий только сейчас обратил внимание на тарелки с горкой блестящих ломтиков, похожих на студень, выплеснутый в декабре за окно. Кроме этого, которое по-гурски, тоненько позвякивали широкие фужеры, а бутылка шампанского искрилась инеем.