Константин Костин - Белое на белом

Юноши чувствовали некое отчуждение со стороны товарищей по школе. Не то, чтобы их сторонились, просто после того, как старший сотник вытащил их на праздничный бал, где на четверку обратил внимание сначала Первый маршал, а потом и сам король, в глаза однокашников они стали слишком выделяться. А выделяющихся недолюбливают. Поэтому отношения других курсантов к нашей четверке было спокойное, но несколько холодное. Как к коллегам, но не как к товарищам.

Вот и сейчас, Шредер, Тило, Ульрих и Фольк обсуждают между собой, куда они пойдут, когда вырвутся, однако не хотят предложить объединить планы…

— Ребята, — тут же разрушил построения Тило, — а вы куда решили пойти?

— В веселый квартал! — хохотнул Цайт, — Не знаю, как кто, а я три месяца живой женщины не видел.

Все рассмеялись.

— Ну это потом, — не унимался Тило, — а сейчас?

— В пивную одну, на улице короля Адольфа. Там варят хороший брандиш.

— Брандиш? — при упоминании пива повернулся в сторону друзей Ульрих. Великан постоянно тосковал по выпивке и выспрашивал все товарищей, в особенности тех, кто уже получил возможность выхода, обо всех кабаках столицы, — Вы не про «Танненбаумбир»?

— Про нее.

— Так ведь она закрылась недавно. Хозяин продал все и уехал. А у нового брандиша нет и пиво жидкое.

— Холера! — выругался Вольф.

Хотя они были в «Танненбаумбире» всего два раза — при поступлении в школу и во время памятной вылазки — но пивная им приглянулась, и засесть они планировали и в ней. Жалко, если и вправду закрылась…

— А почему, не знаешь?

Ульрих прикрыл глаза:

— Дочку у хозяина убили. Задушили, прямо у задней двери.

Четверка переглянулась. Дочку они помнили, красивая была девушка…

— Давно убили? — поинтересовался Цайт.

Ульрих снова задумался:

— В ночь на двадцать первое рыцаря, кажется. Тогда, когда еще в фюнмаркском посольстве кто-то с ума сошел и своих товарищей перебил.

Четверка переглянулась…

— Йохан?!

Йохан бледнел на глазах, заливаясь смертельной белизной.

— Йохан?

— Парни, что с Йоханом?

— Не знаю, помогите!

Объединенными силами они все вместе отвели застывшего товарища к скамье и усадили на нее.

— Йохан! Йохан!

— Что с ним?

— Да не знаю я!

Ксавье хлестнул по щекам товарища. Белизну испятнали красные следы, но Йохан продолжал молчать, глядя в пространство.

— Дай я, — отодвинул Ксавье Ульрих. Все были настолько ошарашены неожиданным приступом Йохана, что даже не стали останавливать гиганта.

Пощечина, а вернее, оплеуха, сбила Йохана на пол, но привела в чувство.

— Девушка… — медленно и очень спокойно проговорил он.

— Я понял, — быстро произнес Цайт, — мы видели дочку хозяина, и она очень понравилась Йохану. А тут вы с рассказом о том, что ее задушили…

— Я же не знал, — огорчился Ульрих.

— Да ничего страшного. Сейчас он успокоится.

Вторая четверка отошла в сторону, оставив друзей у Йохана.

— Йохан, — прошипел Вольф, — что с тобой? Ты что, девушек боишься?

— Нет, — размеренно произнес Йохан, — не боюсь.

Боялся юноша совершенно другого. Девушку убили в тот момент, когда он бродил по ночным улицам, пытаясь убежать от мерзких воспоминаний. И он совершенно НЕ ПОМНИЛ, что он делал в этот момент.

За спинами друзей закрылись ворота школы.

— До встречи в школе. Мы будем в «Гроссфатермайстербире», если захотите — присоединяйтесь.

Вторая четверка зашагала по улице. Наши герои переглянулись. По молчаливому согласию даже в сторону «Танненбаумбира» они решили не ходить: Йохан уже не был белым, но и серый цвет лица это тоже неправильно. О причинах своего приступа Йохан молчал, как проглотивший язык. Но вот куда идти?

— Давайте, — решил Ксавье, — для начала просто пройдемся по улице. Смотрите, какая погода.

На улицах Бранда действительно было хорошо. Весна наступила уже две недели как, но Госпожа Зима еще даже не думала возвращаться в свои владения на далеком севере. Ярко светило солнце, на чистом, как будто умытом, голубом небе, сверкающий снег резал глаза, так, что отчаянно хотелось чихнуть, мороз щипал за уши, но под крышами уже появились первые сосульки: Госпожа Зима повесила свои серьги.

— А-апчхи! — чихнул Цайт, — Смотрите-ка!

На улице стояла небольшая будка: чуть выше человеческого роста, полукруглая крыша, стеклянное окошко на уровне живота, над ним — небольшой медный штурвал, с блестящими рукоятями.

— Что это… — в голове Вольфа щелкнуло и он вспомнил гравюру из учебника.

Брумосский автомат для продажи газет. Надо же, они и в Шнееланде появились.

Курсанты окружили механизм. Видимо, преподаватели все же сумели привить им любовь к механике, потому что всем четверым на самом деле было интересно, как работает хитрая штуковина.

— Made in Brumos, — щелкнул Цайт по маленькой овальной табличке на боку автомата, — А говорят, что Шнееланд — бедная страна. Брумосцы за свои механизмы такие пошлины ломят, что проще…

Цайт замолчал. Осмотрел автомат. Встряхнул головой:

— Давайте попробуем.

Даже Йохан ожил. Он заинтересованно покрутил штурвал, выбирая название газеты, пока стрелка на нем не указала на «Унзерцайт», официальную газету столицы, курировавшуюся мэром айн Грауфогелем.

— Давайте.

Цайт опустил в прорезь монетку, послушал, как она, звякая и щелкая, погружается в утробу механизма. Затем дернул рычаг на боку автомата.

Зажужжало, оконце приоткрылось и в выдвинувшийся лоток скользнула свернутая в рулон газета.

— Ну что, — развернул остро пахнущие краской листы Ксавье, — почитаем, что произошло в городе.

— Дай нам тоже, — возмутились Вольф с Цайтом.

После непродолжительного спора газета была поделена по листам.

— Ограблен банк «Бегумиум», — Ксавье досталась первая страница, — Сейфы банка, почитавшиеся неприступными, были разрезаны неизвестным образом…

Цайт сунул свою страницу Вольфу и принялся читать заметку через плечо Ксавье. Что ж это там за «неизвестный способ»?

Вольф просмотрел страницу коротких новостей мира, страны и города. Восстания аборигенов в брумосских колониях, очередная любовница ренчского короля, наводнение в Рессе… О! Интересно.

— Как стало известно нашему корреспонденту, — прочитал он рубрику «Новости столицы», — пятнадцатого Мастера в Бранд прибывает Рауль Римус. Знаменитый сыщик…

— Дай! — обычно спокойный — особенно сегодня — Йохан вырвал страницу из рук Вольфа.

В библиотеке школы Черной Сотни были не только учебники, в ней также был обширный выбор беллетристики, так что курсанты, особенно новички, не имеющие других развлечений, рано или поздно приохочивались к чтению. Не обошло это увлечение и четверку.