Игорь Мист - Новый Вавилон

– Заминируем в нескольких местах и разом подорвем, не бомбить же с воздуха!

– Почему же нет? Но вам, как профессионалу, виднее. Сколько времени может занять подготовка?

Городничий задумался на мгновенье.

– Завтра разработаю план, согласую с вами, день на то, чтобы достать материалы, два дня – на – минирование … итого, пять дней.

– Не надо со мной согласовывать, я вам доверяю детали. Четыре дня?

Городничий, хоть и позволил себе усмехнуться, но почтительно произнес:

– Постараюсь, Владыка Аввакум.

– Средства вам, с Божьего благословения, переведут сегодня же.

– У меня осталось еще немало с прошлого раза. – Городничий не стал уточнять детали.

Но Аввакум уже не слушал его. Четыре дня… Через пять дней князь Романов будет возглавлять Северо-Запад. Иезуит был в этом уверен. Самому князю он не собирался ничего рассказывать. Эти аристократы слишком благородны и могут в последний момент преподнести ненужный сюрприз и разрушить его долговременные планы.

Аввакум, довольный встречей, распрощался с Городничим и первым покинул тихую лесную обитель.

На следующее утро после тайного свидания Аввакума с Городничим Данилин получил приглашение от Вольного на разговор.

Ровно в четыре часа коллеги как будто случайно встретились на платной автомобильной стоянке в центре Москвы. На плохо проветриваемой подземной парковке было душно, пахло резиной и выхлопными газами.

Данилин пришел, подтянутый и элегантный, как всегда. Вольный нервничал, его галстук сбился на сторону.

– Приветствую вас, уважаемый господин Вольный, – Данилин был подчеркнуто вежлив.

– Здравствуйте, господин Данилин.

– Давай, на – «ты», к чему формальности. Нас никто не слышит, если ты тоже один? – Данилин хитро и недоверчиво посмотрел на Вольного. Тот заметил его взгляд, но отреагировал неожиданным вопросом:

– Слышал, у тебя строительство идет полным ходом в Долине?

– Продвигается, – Данилин гордился своим участием в проекте, получившим одобрение у самого Патриарха и президента. – Купить участок было непросто. Строит – архитектор Орлов. Будем обсуждать проект, а заодно вдохнем выхлопного газа? Не поверю, что господину Вольному не о чем больше говорить, кроме архитектуры.

– Слышал еще, ты в поисках одного… человека, и недавно уничтожил его группу?

– Есть вещи, о которых нельзя рассказывать даже коллегам. Если нужна информация, существует порядок. Делается запрос, и тогда…

Вольный поднял руку.

– Он сейчас в Долине… – сказал он и торжествующе посмотрел на собеседника.

– Так вот, почему ты пришел…

Вольный кивнул.

– Он там отнюдь не прохлаждается.

Очередная машина заехала на парковку и теперь искала место между плотными рядами автомобилей. Вольный подозрительно проводил ее глазами.

Данилин был озадачен – откуда Вольный мог знать про планы Городничего? А если знал, почему такая секретность, почему сам не поймает бандита, чтобы заслужить медаль, или… не может? Мозг Данилина начал усиленно работать, вспоминая, с кем может быть связан коллега и на чьей он стороне, если решился прийти и рассказать про Долину и Городничего. Вольный – не так прост …

Тот, словно прочитал его мысли.

– Понимаю, о чем ты думаешь, но не могу оказаться под огнем – пострадают мои близкие. Если взорвут Долину, последствия затронут всех. От сотен погибших строителей – Гибридов, которых, впрочем, никому не жалко, до депутатов Думы и простого народа, на глазах которого пытаются растоптать символ веры. Бунт неминуем, и кто – то его непременно возглавит.

Данилин все прекрасно понимал.

– Сколько осталось времени?

– Думаю, пару дней, не больше. Механизм запущен.

– Спасибо тебе. Если, что-то будет надо от меня – спрашивай, помогу.

Он проник в дверь трюма, но девушка не проснулась. Она лежала, накрытая только простыней, и спала, не подозревая, что напротив, сидит Дронов, смотрит и размышляет.

Наконец, Алексию надоело ждать, и он откинул простыню. Веда лежала в одежде, подогнув колени под подбородок.

– Пора вставать!

Дронов перевернул спящую девушку и молниеносно связал ей руки за спиной. От неожиданности она попыталась закричать, но он с силой зажал ей рот ладонью.

– Тише, это я! Не кричи.

Веда широко раскрыла глаза.

– Что ты делаешь?! Ты не трогал меня, все это время. Где ты пропадал? Ко мне вчера пришел старик – чернокожий и передал твою просьбу, чтобы я тебя встретила.

В голосе девушки Дронов почувствовал страх.

– Я и сейчас предпочел бы к тебе не прикасаться.

Он резко приподнял Веду на кровати, приблизил ее глаза к своим и закричал прямо в лицо:

– Это ты убила Левицкого в Лондоне у меня за спиной. Кто послал тебя ко мне?! – Алексий резко отпустил девушку, и та, запрокинув голову, упала обратно на подушку. Неожиданно кровь из ее носа хлынула на смятую постель.

– Афри – тоже с твоей помощью убили. А, ее за что? За то, что полюбила? Для этого я спасал тебя? Сейчас все расскажешь. – Он принес ведро с водой и окатил девушку, приводя в чувство, и вскоре она, всхлипывая, начала говорить:

– Мой отец, – генерал Ремезов, работал в Москве у Бориса Левицкого. После того, как отец узнал, кто на самом деле Левицкий и его подельник, он хотел уволиться, но те двое испугались огласки своих дел и организовали покушение. Мой отец и мать были убиты.

– Так ты дочь генерала Ремезова?! – Это был человек, про которого не раз с уважением рассказывал Дронову Вольный.

– Да. Меня воспитывали в закрытом интернате, где сирот готовили к смирению, послушанию и учили ужасным вещам. Каким и как это делалось – не хочу рассказывать. В голосе Веды сквозили горечь и обида. – Кровь мешает говорить, и руки развяжи, никуда не убегу, обещаю!

Дронов подошел и вытер кровь, но руки развязывать не стал.

– После окончания школы нас проверяли в деле несколько раз, но к тебе это не имеет отношения. Не знаю как, но меня нашли люди Аввакума, и они подстроили, чтобы я познакомилась с Афанасием, сыном Вольного. Мы подружились, и он даже полюбил меня.

– Ты, конечно, его тоже? – В вопросе Алексия сквозила насмешка.

– Не знаю. Мне обещали, что я смогу отомстить за смерть родителей, поэтому я надеялась, он не узнает, что нас нарочно познакомили. Затем те же люди Аввакума подставили Афанасия – они хотели выложить в открытом доступе в Сети, сделанные мною в Африке снимки, и якобы заставили меня бежать и скрываться. Спасал меня уже отец Афанасия. Он не знал, конечно, что тут замешан Аввакум, и делал это ради сына. Во всяком случае, так он говорил мне.