Витус Вагнер - Дети пространства

— Но ведь на Луне запрещено вынашивать и рожать детей. Слишком мала гравитация.

— Ну так прежде чем появился запрет, кто-то должен был попробовать. Вот Эндрью Таннер как раз и есть результат одной из таких попыток. Адрес его квартиры в Большом куполе удалось выяснить. И вот теперь я хочу её посетить. И приглашаю тебя как представителя антиспейса в этом участвовать.

— Но ведь это незаконное проникновение в чужое жилище.

— В Большом Куполе уже сто лет никто не живет. Так что это не грабёж, а археология. Но если тебя это так волнует, хочешь, попрошу Келли выписать формальный ордер на обыск. Будешь понятой.

Линда, наконец сообразила, что имеет дело с «космическим оккупантом», который только на днях исполнял в этом самом зале старинную песню со словами:

Эти люди привыкли прогибать под себя не то что человеческие законы, но и погоду, гравитационное поле, расположение планет и чуть ли не циклы активности звёзд.

— А кто ещё пойдет?

— Ну, конечно Труди Карпентер. Если я куда-то отправлюсь в обществе другой девушки, а её не возьму, она будет ревновать. Хотел ещё Мишеля Рандью взять, но, прочитав вот это, засомневался, — Ким вытащил из планшетки распечатку из журнала планетологической станции Клавиус-4.

Линда прочитала:

12.11.2126 11:00 GMT. Cегодня не вышел на связь дедушка Энди, непонятного гражданства персонаж, проживающий в Большом Куполе, и иногда поставлявший экспедиции свежие овощи в обмен на муку и запасные части к бытовой технике. Попросил Айвена и Олега съездить к нему и проверить, может быть он заболел.

15:00 GMT. Вернулись из Большого Купола Айвен и Олег. Доложили что старик Энди сидит в кресле перед своим компьютером холодный и окоченевший. Предложили врачу экспедиции доктору Сарно освидетельствовать труп, после чего организовать похороны.

18:00 GMT Доктор Сарно после консультаций по E-Mail с Землей заявил, что Эндрью Таннер ни в каких базах данных не значится, поэтому выписать свидетельство о смерти не представляется возможным. Поэтому он предлагает не отвлекать персонал экспедиции на организацию похорон. Обсудив с ним этот вопрос, я наложил запрет на посещение членами экспедиции 4-го квартала Юго-Восточного сектора Большого Купола сроком на один год. Через год тело должно мумифицироваться и перестать представлять эпидемическую опасность.

— Н-да, — только и могла сказать Линда.

— Ну ты понимаешь почему я не хочу тащить туда 13-летнего мальчишку, выросшего в том же городе, что и ты. Нашего первокурсника я бы взял. Так что пойдем втроём.

Труди, которую они вытащили из спортзала (Линда вообще не очень понимала почему эта девушка после достаточно тяжелой физической работы в малых куполах ещё и так упирается в спортзале — куда больше, чем её однокашники-марсиане, и даже куда больше, чем земляне), пришла в состояние какого-то неумеренного энтузиазма:

— Так там сто лет лежит непогребенный труп создателя шияаров? А может там его призрак чахнет над чертежами астероидного харвестера?

Линда попыталась урезонить молодую коллегу, что мол, нехорошо глумиться над покойниками, на что Ким заметил:

— Это ещё хорошо, что здесь никого из-под Осануэва нет. Вот те бы поглумились. Узнай осануэвцы, что сохранился труп создателя шияаров, они б его точно тем или иным способом вытребовали себе, залили в пластик, чтобы не развалился, и повесили бы на вечные времена где-нибудь около входа в Парк Памяти в Нуэва-Картахена.

Девушки быстро переоделись в рабочую одежду, и все трое спустились в тоннель, ведущий в Большой Купол.

Когда они добрались до трамвайных рельсов, Ким предложил подождать трамвая. Через несколько минут к остановке подъехал роботрамвай, ходивший тут ещё при жизни Эндрью Таннера, и, обнаружив ожидающих людей, остановился и открыл двери.

Когда вагон тронулся, Труди вдруг задумчивым голосом сказала:

— Ким, а ведь если бы не он, мы бы с тобой никогда не встретились…

— Хуже. Если бы шияары не атаковали Землю, и если бы арктурианцы, отбив их, не основали бы Порт-Шамбалу, я бы скорее всего вообще не стал тем, кто я есть. Сидел бы, как в тюрьме, в сиротском приюте где-нибудь в Дублине и считался умственно-отсталым, асоциальным злобным типом.

Поэтому я предлагаю, если мы действительно найдем труп, по-человечески его кремировать, пока до него осануэвцы не добрались.

— Ты же вполне взрослый парень, — удивилась Линда — Из приютов вроде выпускают после достижения совершеннолетия.

— Это я по нашим, спейсианским, понятиям взрослый. А по вашим, земным, 16 лет ещё несовершеннолетний.

Линда ещё раз оглядела парня и задумалась. Рослый, на полголовы выше её, мускулы слегка выпирают через идеально сидящую рабочую ВКФ-овскую форму, всегда спокойный, уверенный в себе. С того самого момента, как на пороге альпийского приюта в клубах тумана возникли четверо в камуфляже и в касках, она подсознательно воспринимала Кима как ровесника. Мара и Лаура всё же выглядели помоложе. Курс этак на 2–3 земного университета. Мишель как-то прошёл мимо её внимания. А Ким — он вел себя совершенно по-взрослому. И когда он возился с ней, обучая её разбирать-собирать гауссовку, и здесь на Луне, когда он в спортзале курировал марсиан и этих двух подростков из шварцвассеровской лаборатории, было видно что преподаванием он занимается не в первый раз в жизни. Ну никак он меньше, чем на аспиранта, не тянул.

— А почему асоциальным и злобным? — тем временем поинтересовалась Труди.

— Потому что земные приюты всех стригут под одну гребенку. А я под эту гребенку категорически не подхожу. Нету уже лет двести на Земле приютов, которые готовят офицеров. В каком-нибудь кадетском корпусе XIX века может я бы и вписался в образ жизни. А тут…

Но и вообще в семье со мной возились даже больше, чем с родными детьми. На Мару могли и прикрикнуть чтобы не капризничала, а со мной всегда старались разобраться, что не так. Келли он вообще старший, если что так на нём вся ответственность. Пока он в юнги не ушёл.

Ким ещё долго вспоминал своё детство и в Порт-Шамбала и в юнгах.

С точки зрения Труди — ну детство, как детство. Кому-то достается менее интересная работа в подмастерьях, кому-то более. Она, пожалуй, свою работу не променяла бы на его, хотя она успела побывать только на двух планетах — родном Марсе и Фобосе, а не на десятке, которые успела посетить Солярная Эскадра за три года пока Ким служил в юнгах. Зато она видела и хандрамиты, и купола рудничных поселков и Гелиум, и не так, как их видит отпущенный в увольнение космонавт, а изнутри, можно сказать с самой изнанки.