Павел Семененко - Двоякая история

— Конечно, а ты думал! — смущенно рассмеялась Лиза.

Мы зашли в прихожую. К нам, издавая хрюкающие звуки, подбежала Муся. Эту животную невнятность придумали китайцы, использовав гены свиньи, кошки и еще какой-то неведомой твари. Лысое тельце, похожее на грушу. Снизу две гусиные ножки. Верхних лап нет. Головы, как таковой, тоже. Только редкий пушок над ртом. Я не помню, как эта тварь называется словами бессердечной науки, её породившей, но в Славянском Союзе её прозвали «жопа». Потому как она обильно гадит. Делает она это прямо на ходу и там, где её это желание настигло. Несмотря на все свои «достоинства» эта дрянь сейчас в моде и стоит больше, чем моя машина.

— Мусь-Мусь-Мусь! — Лиза взяла её на руки. — Папуля опять не закрыл твою комнатку? Да?

Обгаженные лапки Муси навели меня на некоторые догадки. Включив свет, я с сожалением понял, что это вовсе не догадки, а несколько дурно пахнущих фактов на полу. Петровы захихикали, Лиза поспешила отвести их в гостиную.

— Ну чего встал?! — шикнула она на меня. — Убери, а я пока займу их чем-нибудь!

Я сидел на полу, тёр тряпкой присохшую к паркету Мусину благодарность за пищу и кров и смотрел в одну точку. Из гостиной доносился смех моей жены, заигрывающий бас Георга. В голове моей всплыли строки давно всеми забытого философа:

Эти слова чем-то меня волновали. Подталкивали к раздумьям, к косому взгляду на жизнь. Кто сказал, что она правильная? Да, мир сейчас другой, но он не был таким. Я не знаю правды, но то, что происходит вокруг уж точно не она.

Я закончил уборку, сходил в душ и присоединился к гостям. Лиза сидела на коленях у Георга, Эля скучала, но с моим появлением оживилась и зарделась румянцем.

— Только тебя и ждём, — шепнула она, недвусмысленно улыбнувшись.

— Вадим! — Георг плеснул себе в стакан немного вискаря. — Я Эльку, конечно, люблю запредЭльно, но твоя жена просто прелесть! Хочу сказать, повезло же тебе, зараза! Мы очень ценим дружбу с вами! — сказал он и погладил Лизу по бедру, с собачьей покорностью глядя ей в глаза.

— Завтра всем на работу, к чему медлить… — Лиза поставила свой бокал и, обольстительно улыбаясь, играючи начала расстегивать рубашку Георга. Эля, словно по чьей-то команде, сняла топ, откинула роскошные рыжие волосы и прижалась ко мне. Что-то мгновенно вспыхнуло у меня внутри. Я чувствовал запах женщины, её тепло, её упругие груди. Её слегка прохладные руки скользили по моей шее, по груди, по… Желание вытесняло беспокойные мысли, и я уже готов был отбросить их. Но мельком увидел, как Георг, здоровый волосатый мужик, лапает своими ручищами мою полуголую жену.

— Подождите! — я освободился от объятий Эли и поднялся с дивана.

— В чём дело, Вад? Что-то не так? — удивился Георг.

— Я… Я не хочу… — попытался оправдаться я.

— Почему? Она полностью здорова. Эля, покажи ему отметку…

— Я не хочу Элю. И не хочу, чтобы ты трогал мою жену! — выдавил я из себя, устремив взгляд в пол.

— Вадим! — Лиза готова была порвать меня на половые тряпки.

Эля, отвернувшись, тихонько заплакала, и я пожалел, что сказал обо всём так поздно. Чёрт, надо было прекратить это раньше! Мой грёбаный прыг-скок сломался, и я уже не мог ничего изменить. Георг молча встал и помог Эле одеться. Они тихо собрались и вышли в прихожую.

— Ты за это ответишь, кладовщик сраный! Я тебе, падла, ещё припомню! — рыкнул мне он, прежде чем я закрыл дверь.

— Вадим, ты свинья! — негодовала Лиза. — Ты ведь знаешь, что мы с Элей со школы дружим! Ты их оскорбил! Как мне им теперь в глаза смотреть?!

— Милая… — я присел рядом с ней. — Я тебя люблю и мне больно видеть, как другие мужчины прикасаются к тебе. Я хочу быть для тебя единственным, и чтобы ты была такой для меня. Это называется верность. Так поступали наши предки.

— Пошел ты на хер со своими предками! — она резко оттолкнула меня.

Это было впервые, когда Лиза грязно выругалась.

— Тебе плевать на порядочность! Тебе плевать на приличия! Ты превращаешься в какого-то урода! Не смей заходить в спальню — спи где хочешь!

Она встала и ушла, шаркая тапочками по полу.

— И всё равно это неправильно! И мерзко! — не сдавался я.

— Мерзко то, как ты обошелся с друзьями! — крикнула Лиза из ванной.

— Мне очень жаль, что так вышло! Возьми прыг-скок, уйди назад, отделайся от них под любым предлогом!

— Знаешь что?! — Лиза вернулась в гостиную с зубной щеткой в руках. — Даже если я так сделаю, то это ничего не изменит! Эти проклятые мысли так и останутся в твоей башке!

Ночь я провёл на диване в гостиной, слушая, как похрюкивает Муся в своей комнатке. Я понимал, что осознанно разрушаю привычный уклад своего бытия. И если моя жизнь разрушится, что возникнет на её обломках? Новая веха пугала неизвестностью. Мысли в конец измотали меня. Я долбанул стакан виски, зажевал коркой лимона и вырубился.

Хмурое утро, начавшееся не с поцелуя жены. Как семя. Если семя плохое, то ничего хорошего из него не вырастет. Так и произошло… Лиза сказала, что пока я не вытравлю тараканов в своей голове, она с Мусей будет жить на даче.

Позавтракав хлопьями с холодным молоком, я натянул рабочую форму, прикрепил к груди бейдж. Готовность номер один.

«Лиза ушла, ты понимаешь? И, кажется, в этом виноват ты, Вадик!» — внутри каждого человека есть сука с гнусавым голоском, от шепота которой становится паршиво на душе. Она всё шепчет и шепчет, а тебе всё хуже и хуже. Совесть. Даже если ты прав, ей пофиг, и она будет тебя мучить.

Я шагнул за порог, вздохнул, посмотрел на тёмное небо, на котором еще виднелась луна. На улице хлопьями валил снег. Суетились уборщики, люди бежали каждый на свой пост, повышать рейтинги и мечтать о государственной премии. Лиза ушла, и мне казалось, что она забрала часть меня, отчего делалось пустынно и одиноко на душе.

— Спасибо… Георг… — выдохнул я, подойдя к парковке.

Турбины моей машины, все шесть, были засыпаны влажным песком, который за ночь затвердел, как камень. Когда двигатели не запущены, продув не работает. Пришлось бежать на угол Старославянской и Бензинки, ловить такси.

Я ехал на работу и думал — мои полчаса кончаются. Прыг-скока нет. Но даже будь он в руках, я бы не вернулся и не стал уговаривать Лизу не уходить от меня. Возможно, буду жалеть. Возможно, всю жизнь.

Люблю ли я её? Конечно, люблю. Я с первого дня восхищался ею и боготворил её. Рядом с ней, успешной, неземной, нереальной, я чувствовал себя гораздо выше, чем был на самом деле. Жизнь без неё означала постепенное увязание в безвылазной трясине депрессии. Но как быть? Я не могу постоянно делить её с кем-то, даже на время. Как я могу делить то, что ценю больше собственной никчёмной жизни? Но она не хочет понять меня. Лиза современная женщина, а я целиком и полностью погряз в древней философии верности и измены.