Андрей Ваон - Чемпионат

И второй тайм, на удивление прошёл спокойно и, как по-писаному. Ребров на рожон не лез, окопавшись вместе со всеми на своей половине. Громила был теперь «Реалу» бесполезен, они заменили его на атакующего игрока, но им это слабо помогало. Васильев с Ребровым теперь верховодили в защите, опережая соперника в каждом моменте. И всё же «Реал» выцарапал ещё один гол — два людена «Московии» не поделили мяч, Ребров на подстраховку не успел, и быстроногий нападающий «Реала» убежал, обвёл и забил. Трибуны, обезумев, погнали своих вперёд пуще прежнего, но времени было уже в обрез. Хозяева позабыли об обороне, но и сил у нападающих «Московии» тоже не осталось, чтобы бежать вперёд и добивать. Дотерпели в обороне. Судья свистнул: одни, понурив головы, поплелись в раздевалку; другие под возгласы небольшой группы поддержки обнимались и улыбками сверкали в камеры и объективы.

— Ну, завтра-то погуляем, наконец? — Юра растянулся на диване и глядел на Леру, сушившую волосы.

— Погуляем. Только я отчётик настрочу. Надо Серёжке быть в курсе, что тут и как.

— Разве он лучше тебя об этом не знает?

— Если ты имеешь в виду чисто технические моменты, то конечно. А вот эмоциональный фон и настроения — это по моей части.

— Ты вообще гений у меня, — он поднялся и погладил её шею.

— Это комплимент или благодарность?

— Это и то, и другое, милая. И иди уже ко мне.

— Иду.

Дома, как всегда, предстояла уборка и разборка. Но первым делом Юра кинулся читать письмо от отца. Так совпало, что ответ пришёл лишь, когда они вернулись в Москву. Как понял Юра, родители и сами вскоре должны были приехать, но письменный вариант предстоящего разговора был у Юры в компьютере.

«Юрка, я рад, что ты не оставляешь поисков на этом вихляющем пути, под названием Жизнь. Что ты не упёрся рогом в колею, проторённую другими и, не глядя, не попёр вперёд. Здо́рово, что ты оглядываешься и озираешься.

Вот именно поэтому и ответов от меня ты зря ждёшь. Ведь каждому своё, и каждый вертит миром по-своёму. А большинство и не вертит вовсе. Кто-то, наоборот, выворачивает его так под себя, что другим и крошек не остаётся. Другой, понурив голову, крошек не получив, тихонько (а то и радостно, с лозунгами) тащится на заклание. И так далее. Лично мне кажется, что высший смысл, и мы не раз с тобой об этом говорили, жить согласно принципам своим. Нарушив раз, не сумеешь остановиться. А если силы ещё остаются, поделись энергией с другими. Не обидеть, не лишить другого — это же полдела только. Творить что-то полезное, вот тут и вторая половина. А что полезное — да то, что будет долго сниться, и пользоваться потомками, бесконечно усложняя цивилизации, одновременно продлевая жизнь.

Вот тут и кроется, думаю, ответ. Пусть Земля сейчас измучена, исковеркана. Да, кажется, что проще стереть, да нарисовать начисто, по белому. Но ведь шанс и исправить ещё имеется. Вернутся, бросив бороться — никогда не поздно, сложнее и почётнее — драться и выживать вопреки. Сильный не жрёт слабых, он даёт жизнь себе и другим. Что можем спасти, а что потеряли безвозвратно, не узнаем, пока не проверим своей шкурой, пока не загребём жар своими же руками.

Тянись к Солнцу, и руки твои будут оторочены светом.

Сильно не грузись, скоро повстречаемся. Расскажешь, какие такие там катаклизмы приключились. От мамы приветы и обнимания. Леру тоже поцелуй от нас».

Осень нахлынула суровым и пронзительным холодом. Деревья зелёным ажуром ещё окаймляли дворы, когда полетели первые белые мухи. Ветер злыми порывами срывал ослабевшую сразу листву, оставляя голые ветви дырявить стылый воздух. Редкие туристы, одетые по-капустному, ловили редкие по пронзительности дали со смотровой на Воробьёвых. Граждане же кутались в воротники ещё слабо тёплых одежд, стремились с улиц в помещения, которые, конечно, в такую «рань» отапливать ещё никто не собирался.

Надежды на бабье лето или тёплые октябрьские циклоны со звоном отвалились, когда установились крепкие морозы. И вот уже в середине осени Москву укрыло белыми коврами, с серыми прожилками дорог. Снежный покров оказался устойчивым и продолжал укрепляться вплоть до начала декабря.

— Вот бы сейчас играли… Красота! — делился Юра с Лерой одним из тёмных ноябрьских вечеров.

— Так вы ж и играете.

— Ну, формально-то да. Но я про официальные игры. Мы только форму поддерживаем. Вот, вроде турнирчик какой-то наклёвывается. Главное, непонятно, по-прежнему, всё. А уж год на исходе. А не то что календаря, состава участников нет!

— Скоро будет. До декабря всё будет известно, — Лера была погружена в свои заботы, уткнувшись с экран компьютера.

— Вот это номер! Откуда знаешь? — Бобров поразился.

— Сорока на хвосте принесла, — Лера подняла от экрана на него глаза. — Юрка, я позанимаюсь ещё, а?

— Знать бы, чем ты там занимаешься.

— А погляди.

— Да я не понимаю ничего в терминах твоих. Какие-то тесты бесконечные, результаты… — Юра заглянул Лере через плечо. — Эх, включу лучше я свою игрушку.

Он уселся в кресло, на коленях расположив свой компьютер, уткнулся в очередной исторический труд.

— Вот бы визуализировать всё это! Да ещё бы природу соответствующего периода восстановить. Красота была бы, — глаза его мечтательно заблестели, он уставился в тёмное окно.

— Мечтатель ты мой, — Лера, улыбнувшись, глянула на него. — Что у тебя там сейчас?

— У меня Аттила-завоеватель. Предводитель гуннов. Вообще, не очень мне нравится стиль изложения. Тут коллектив авторов. Но много ссылок на источники, в том числе археологические. ДНК-генеалогию опять же не забывают, а то последнее время как-то предают забвению эту часть науки. Главное всё же для меня не достоверность — всё равно свечку никто не держал. Я это как художественную литературу воспринимаю — хорошенько воображу, что это всё было на самом деле, то не только дух захватывает, но и мозг туманится. Переношусь туда. Интернеты, конечно, способствуют. Я же дополнительно картинки разглядываю, карты старые. Вот и говорю, что было бы неплохо всё объединить.

— Так и займись. Не всё мяч-то гонять, — Лера любила поддеть его оборвавшееся из-за футбола обучение.

— А вот и займусь! Может, конечно, я не такой ас, как Ганжа, но тоже, знаете ли, не только мяч башкой пинаю.

Лера подкралась к нему поближе и привалилась к креслу, головой упёршись в мужнее бедро.

— Так ведь известно всем, что ты у нас гений. За что ни возьмёшься…

— Я совершенно глух к столь грубой лести, мадам.

— Мадам… ах да, действительно, мадам, — Лера засмеялась.

Бобров же сделал страшные глаза:

— Как?! Ты опять забыла, что ты замужем давно?!

— Ну, не так уж и давно — ещё и двух лет нет.

— Валерия Сергеевна, вы срочно должны задобрить своего мужа — так сильно вы сегодня набедокурили.