Андрей Ваон - Чемпионат

В ресторан вышли вполне себе бодрыми и голодными. После трапезы туристической толпой ломанулись на прогулки по центру. Разбились на группы. Бобров отделился ото всех и бродил один. Жара была умеренной, скорее, было просто тепло, солнце штриховалось облачностью, с океана надувал приятный ветерок. Всем в команде раздали по карте и договорились встретиться в три часа дня в условленном месте. Времени было на прогулки четыре часа. Юра пошёл по Реколете. Зелень многочисленных парков и скверов изящно дополняла готические очертания строений. Юра бродил, глазел и думал. Думал про архитектуру, переселение народов, космополитизм и танго. «Да, романтично тут. Леруське понравилось бы. В следующий раз приедем сюда вместе. И с карапузом. Хотя будет ли это следующий раз…» Мысли его растеклись плавной волной. Он купил себе, конечно, чашечку мате и присел на краю тенистого сквера. Последнее время он часто думал, кого бы он больше хотел — мальчика или девочку. И понимал, что он ждёт с нетерпением просто рождения СВОЕГО ребёнка. Изменения в семейном статусе накрыло их новой волной нежности друг к другу. Лера гордилась своей беременностью, Юра по-новому влюблялся в её округлявшуюся фигуру. Взглядом Юра растёкся вдаль, а на устах покоилась наивная улыбка.

Он уже почувствовал лёгкую усталость, когда понял, что час икс пробил, а он ещё не прибыл в нужное время. Песо им выдали совсем немного, на такси могло не хватить, и Юра рванул быстрым шагом. Нужный ресторан он нашёл быстро, но из-за того, что «загулял» припоздал на пятнадцать минут, из-за чего подвергся критике ребят и тренера.

Ближе к вечеру посетили «Монументаль», подивились размерам. На лицах отразилось волнение.

— И как вот все эти кресла заполнятся, и как люди, заполнившие их, начнут орать… — кто — то выразил общее мнение.

— Не боитесь, парни! Местные тоже будут нервничать, так что шансы равны, думаю, — подбодрил всех капитан. Юре, наоборот, понравилась махина стадиона, и ему уже не терпелось выйти на зелёное поле под рёв болельщиков.

Оставалось ещё два дня до матча, которые «Московия» уже провела в тренировках, не размениваясь на экскурсии. Лишь Юра с Ларионовым выбирались вечерами в центр, где прогуливались, не спеша, по красивому городу.

Чемпионат заметно «наследил» — висели и афиши, и иллюминация, и разноцветные шарики. Народ ходил в бело-голубой атрибутике, фанаты стучали в барабаны. Ажиотаж нагнетался. В предматчевых прогнозах, в большинстве своём, отдавали победу Аргентине, оговаривая, правда, что в данном турнире все новички и фаворитов здесь нет. Конечно, это была дань дипломатическим реверансам — хоть Аргентина и была команда новая, давно не имевшая, как и прочие, официальных матчей — мощь её была очевидна. К тому же домашняя арена способствовала укреплению статуса фаворита. Ларионова и Боброва это совершенно не смущало, наоборот, дело было привычное, поэтому и волнения шибко большого не наблюдалось. Нужно было лишь передать настроение команде — необстрелянная молодёжь явно мандражировала и закрепощалась.

В субботу с утра не слышно было задорного молодецкого смеха, а подначки Боброва вязли в густом напряжении.

«Ладно, теперь уже только игра их растормошит», — посерьёзнел и он сам.

Автобус вёз с сопроводительным кортежем, футболистам дали зелёный свет. Народ ручьями и реками стекался к огромному стадиону, барам и открытым площадкам с экранами.

«Московию» большинство встречало дружелюбными выкриками. Лишь самые оголтелые фанаты-подростки кричали что-то агрессивное. Атмосфера кружила водоворотами копящихся страстей.

— Ребятушки мои, пусть это первый матч, пусть миллионы людей смотрят, пусть стадион бушует, пусть против вас будут играть корифеи, пусть… Всё это неважно. Важно что? А важно ИГРАТЬ. Сила у нас противостоять есть. Только сами себе и можем помешать. А зачем мешать получать удовольствие? Расслабьтесь, всё у нас получится, — мягким говором напутствовал свою команду главный тренер. — Ну а если вдруг станет непонятно или некомфортно, отдавайте мяч Юре. Он, думаю, разберётся. Давайте, мальчики, вперёд. — Ларионов любил мягкие установки на игру.

Когда построились перед выходом на поле, услышали гул и лёгкие вибрации — народ шумел и притоптывал. Рефери скомандовал на выход, Бобров сжал вымпел клуба покрепче и первым поцокал шипами вслед за судьёй.

Солнце ослепило, а болельщицкий грохот ослепил. Юра ощутил всем существом громаду стадиона. Команды потянулись на поле, где предстояла коротенькая процедура торжественного открытия Чемпионата. Национальных гимнов не было, была музыка, наподобие старого лигочемпионского гимна. Мэр Буэнос-Айреса зачитывал торжественные тексты, капитаны жали друг другу руки, судья призывал к честной игре. На лицах всех участников отпечаталось волнение.

«Понеслась», — подумал Юра и первым ударил по мячу…

Раздевалка гостей спустя всего два часа была противоположностью самой себе — наполнилась гомоном и весёлыми перепалками. Московиты бурно обсуждали перипетии матча. Волнения были позабыты, и удовольствия от хорошей игры наполняло усталые организмы ребят.

«Московия», смятая вначале напором хозяев, нервничая и хаотично отбиваясь, выстояла. И заиграла по-своему: ажурно, легко, с юношеским азартом. Нашла коса на камень. Мощь мировых звёзд футбола (пусть и толком несыгранных), подгоняемых десятками тысяч болельщиков, против робкого, нежного футбола заморских гостей. Юра был заводилой, он же и стал автором обоих мячей «Московии», Аргентина продавила в свою очередь свои два. Ничья. Игра была равной по результату, моментам, владению мячом и так далее. Абсолютно разными были подходы команд. Зритель оказался разочарованным — как же! Непонятная, малоизвестная команда с лёгкостью дала бой их, казалось, непобедимым любимцам. Никого уже не смущали вежливые прогнозы накануне игры, маски были сброшены, от своих ждали мощной победы. Однако, несмотря на расстройства, болельщики отдали должное искусству гостей и их симпатичному футболу. А уж звезда Боброва взошла теперь и на мировом небосклоне.

Его поздравляли. Как он ни запрещал Лере смотреть матч (поздно, да и пустые волнения ни к чему), она, конечно, не утерпела. И теперь они не могли наговориться.

— Лерусь, давай, спи уже. Завтра дома буду. Чуть-чуть потерпи.

— Да теперь тебе проходу не дадут.

— Это мы ещё посмотрим, кто там, чего мне не даст. Сейчас мы немножко освоимся и будем поувереннее играть. Всё, спи давай.

Несмотря на внешнее спокойствие, Юра был взбудоражен. Как ни давил он в себе внутренний восторг и гордость, мысленное самолюбование постоянно выпирало. «Как бы так не зазведиться. Сейчас ведь ещё и дифирамбы начнут петь», — подумал и сразу нахмурился.