Андрей Валентинов - Нуар

— Потратьте то, что должны, на своих спутников. Не все могут посылать радиограммы. Идите, вам пора на катер.

Он кивнул, но не сдвинулся с места.

— Сэр! Чем я могу помочь вам и вашим друзьям, когда вернусь в Соединенные Штаты? Поверьте, у меня есть возможности. Скажите, чем?

— Молчите, — даже не думая, ответил я. — Даже когда кончится война, все равно молчите. У арабов есть пословица: сделай добро и брось его в реку. В нашем случае — в океан.

Уже поднимаясь на борт, человек внезапно обернулся, поднял руку:

— Отпускай хлеб твой по водам…

Мотор заработал в полную силу, маленький кораблик рванулся вперед.

— Потому что… по прошествии многих дней… опять… найдешь его…

Катер уходил, черный силуэт исчезал в повисшей над океаном безвидной мгле. Неясное пятнышко… Точка… Еле слышный звук мотора слился с шумом прибоя, а я все стоял, смотрел, смотрел.

Отпускай хлеб твой по водам…

Самое время давать сигнал к отходу. Что бы ни случилось там, в темном море, мы уже ничем не сможем помочь. Можно лишь надеяться — и ждать. Но я все медлил, стоял, прислушивался, вглядывался во тьму. Еще немного, чуть-чуть…

Пора!

Тонкий острый луч прочертил в темном небе восьмерку — раз, другой, третий. Я спрятал фонарь, обернулся.

— Это я, — сообщила &, беря меня за руку. — Дядя Рич, ты чего такой мрачный? Все же хорошо прошло?

Я пожал плечами.

— Штатно. Можешь веселиться. Разрешаю петь и плясать.

— Правда?

Отступила на шаг, улыбнулась.

Я открыл рот, дабы пресечь, но из темноты кто-то подхватил хриплым шепотом:

На меня надвинулось нечто большое, черное. С немалым трудом я сообразил, что это всего лишь плащ — хорошо знакомый черный плащ, форменный с капюшоном. Сержант Прево экипировался по погоде.

— Я дал команду снимать посты, мсье, — Анри привычно улыбнулся, став похожим на пришедшего к финишу рысака, от радости вставшего на задние ноги. — У меня машина, могу подвезти вас и мадемуазель Анади…

Мы с & переглянулись.

— Лучше заберите Арнольда с его пулеметом, — рассудил я. — А то нарвется на патруль…

Я поглядел на едва различимую в темноте горку. Парни из группы «Зет» опять будут недовольны. Не удалось пострелять!

Внезапно & дернула меня за руку.

— Дядя Рич. Там, впереди… Кажется… Точно! «Порядок любит он и слог высокопарный…»

— Где? — поразился я. — Не может быть!

— Ну, отчего не может, Рич? — бодро возразила темнота. — «Делец и семьянин, весьма он трезв умом…»

Господин Прюдом гордо соткался из мрака. На нем оказался такой же черный плащ с капюшоном, надвинутым на самый нос. Руки в карманах, незажженная сигарета в зубах.

— О, шеф! — растерянно проговорил сержант, отступая на шаг.

— Да! — победно отозвался Даниэль, доставая зажигалку. — Специально не курил, чтобы не нарушалась маскировка. А чего вы так удивлены? Я выполняю свой долг! Долг патриота и… И официального представителя Сражающейся Франции, черт побери! Да-да! И не зря, у нас все прошло великолепно. Что значит мое руководство!..

Закурил, покосился на обомлевшего Прево.

— А вы, сержант, считали, что ваш начальник — приспешник преступного режима? Напрасно! Без моей помощи вы бы и шага не сделали. Да! Кстати, вы же, кажется, ловите контрабандистов? Так не стойте на месте, ловите!..

— Да-а, шеф. Как прикажете, шеф!

Анри покосился в мою сторону. Я кивнул. Так будет даже лучше, пусть нас по домам развезет сам заместитель городского комиссара.

— Видишь, Рич, — Прюдом подошел ближе, гордо расправил плечи. — Я не остался вдали от битвы!..

— Вы не остались, дядя Даниэль, вы спрятались, — без излишней вежливости рассудила &.

Из-под капюшона донеслось веселое хмыканье.

— О, наша маленькая героиня! А-на-ди. Как я понимаю, Диана, только буквы переставлены. Ваше второе имя, мадемуазель, насколько я помню?

Что значит полицейский! Я бы полгода соображал. Действительно, второе имя — но не настоящее, а то, что в документах.

— Дядя Даниэль не спрятался, а занял наиболее удобную позицию для осуществления общего руководства, мадемуазель. Да-да! Кстати, Рич, я все слышал, не удивляйся, у меня превосходный слух. Да!.. Ты правильно предупредил этого американца, чтобы лишнего не болтал. Сейчас! Но когда высадятся союзники, несколько статей в серьезных газетах нам совсем не помешают. Ну, ничего, этим займусь я сам. Да!.. У меня есть целый план…

Я отвернулся и вновь поглядел в пустой черный океан. Где-то там — корабль, нейтрал-португалец. Катера… Люди… Хлеб по водам. А здесь… Здесь господин Прюдом со своим планом, зловещим и коварным. Ну и пусть!

Время вишен… & не права, мое время вишен давно уже прошло. Ничего, кое-что я все-таки успел.

— Рич, я могу занять тебе денег, — озабоченно молвил комиссар Прюдом, появляясь на пороге. — Не слишком много, конечно…

Бывший штабс-капитан взглянул без особого интереса.

— Зачем? На билет до Браззавиля?

— До Браззавиля? — Даниэль оживился, потер руки. — Кстати, очень хорошая мысль. Да! До Браззавиля. Рейсовый самолет будет как раз завтра.

Ричард Грай отложил газету, неспешно встал.

— Значит, все так плохо?

Комиссар скривился, словно укусил неспелый лимон.

— Плохо? Как тебе сказать, Рич… Этот русский — сумасшедший, он совершенно не понимает, что такое дипломатия. Да-да! Мы — суверенная держава, в конце концов!..

Бывший штабс-капитан, он же фашистский наймит, не стал спорить о суверенитете кучи обломков, которая осталась от Франции. Если бы в Касабланке стояли не американцы, а соотечественники, сюда пожаловал бы не «баритон», а самый ординарный вологодский конвой. Но и майора прислали не напрасно. Прюдом со страху даже деньги предложил.

— Полицейский должен быть глуповат, Рич. Иначе нельзя, карьеры не сделаешь, — Даниэль, вновь поморщившись, покосился на портрет носатого генерала. — Но иногда приходится умнеть, даже в ущерб службе. В Алжире и Марокко сейчас полно русских, среди них несколько бывших царских генералов, есть даже какой-то министр. А Москва желает получить именно тебя, причем немедленно. Да! Не спрашиваю, чем ты им так насолил, это, в конце концов, не мое дело… Но этот русский майор легко добьется приказа о твоем задержании. Да-да! Мне просто позвонят из Касабланки, понимаешь?

Ричард Грай молча кивнул.

— За тебя, конечно, заступятся. Да! Хотя бы генерал Жиро, ты же был его специальным представителем. Но у этого русского есть какие-то бумаги. Документы, понимаешь, Рич?