Андрей Валентинов - Нуар

«Баритон» шагнул вперед, бросив беглый взгляд на бумаги, и внезапно что есть силы врезал кулаком по столу.

— Бумажки! Это все филькина грамота, о-о-от…

Женщина подскочила, ухватила за локоть, но майор яростно замотал головой.

— Ты, полицай! Куда ты его спрятал? Покажи нам своего, о-о-от… своего героя, тогда и поговорим. Понял? Где Ричард Грай? О-о-от… Где скрывается?

Прюдом невозмутимо поглядел на переводчицу.

— Оù est Richard Gray? Оù est-il сасhé?

Бывший штабс-капитан прикинул, что «баритон», возможно, не чекист и не дипломат, а самый обычный служака, политесу не ведающий. Такому легко угодить в простейшую полицейскую «мышеловку». Но сочувствовать Ричард Грай не стал. Как ни крути, эти двое пришли по его душу.

Между тем господин комиссар уже стоял рядом. Пухлые пальчики легко щелкнули по старой газете, усики удивленно дернулись.

— Рич, наши уважаемые союзники почему-то думают, что ты скрываешься. Ты не давал им повода? Мадам! Господин майор! Мой друг, капитан Ричард Грай, кавалер медали Сопротивления, все это время, как видите, находился здесь, в этом кабинете. Да! Но вы были столь красноречивы, что даже не дали мне времени вас представить. Извини нас, Рич!.. Дамы и господа! Позвольте рекомендовать: Родион Гравицкий!

Вставать бывший штабс-капитан не стал, сидел молча, слушая равнодушный голос женщины, переводившей очевидное. Краем глаза он заметил откровенную ухмылку на розовощеком лице друга Даниэля. Тот был определенно доволен собой. Ничего не скрыл, не солгал, всем угодил…

Не всем! Бледное лицо «баритона» дернулось, пальцы скользнули к кобуре.

— О-о-от!.. Требую… Требую немедленно задержания преступника! Согласно соглашению, о-о-от… Соглашению между СССР и… и Французской республикой!..

Пистолет все же не выхватил, помешала женская рука, вцепившаяся в локоть. Перевел дыхание, тяжело шагнул вперед, к самому столику.

— Требую!.. Убийцу, фашистского наймита, о-о-от…

Ричард Грай неспешно встал, поймал яростный ненавидящий взгляд и, не выдержав, дернул губы в усмешке. Майор оскалился, вновь попытался схватиться за кобуру.

— У вас есть какие-то документы? — невозмутимо поинтересовался комиссар. — Напомню, что вы требуете выдачи иностранного гражданина, имеющего вид на жительство во Французской республике, офицера нашей армии и, между прочим, человека, которого лично благодарил маршал Сталин. Да! Вы же пока не предъявили мне ни одной бумаги.

«Баритон», отвечать не пожелав, так и стоял, не отводя взгляда. Заговорила женщина, тоже спокойно, с легким оттенком брезгливости:

— Вы получили телеграмму от своего начальства в Касабланке, господин комиссар, этого вполне достаточно. Напомню, согласно подписанному соглашению о выдаче преступников, СССР не обязан предъявлять доказательства, достаточно лишь требования.

Затем заговорила по-русски, переводя уже сказанное, но «баритон» даже не дослушал.

— Сговор у них, товарищ капитан. О-о-от… Ничего, предъявим, о-о-от… Мы — люди запасливые…

Скривился, словно от боли, поймал губами воздух.

— Прямо сейчас поеду в Касабланку, о-о-от… Оформлю, о-о-от… Оформлю бумаги, чтоб все печати были, и завтра вернусь. А вы тут присмотрите, о-о-от, чтоб не скрылся из города, вражина… Пошли, нечего здесь оставаться!

Майор с силой провел ладонью по лицу и, коротко кивнув, шагнул к выходу.

— Но куда же вы, дорогой друг? — изумился Прюдом, устремляясь вслед за гостем. — Мы же только начали разговор, нам следует многое обсудить!..

«Баритон» даже не обернулся. Хлопнула дверь. Комиссар после короткого раздумья устремился следом. Женщина проводила его взглядом, а затем быстро повернулась:

— Сегодня в восемь вечера на набережной. Там, где пушка.

Ответа дожидаться не стала.

Ушла.

Оставшись в кабинете один, Ричард Грай подошел к столу, где неровной горкой лежали бумаги из черной папки. Ничего трогать не стал, пододвинул стул, присел рядом. Друг Даниэль неплохо разыграл комедию, но кончится все не слишком весело. Французские власти не станут долго спорить с победоносным Сталиным, особенно из-за какого «турка». Про звание же и медаль предпочтут просто забыть. «Полицай» Прюдом подпишет еще один протокол о депортации, извинится, может быть, даже всплакнет.

Он покосился на дверь. Можно, конечно, выйти, выбраться из здания, попытаться скрыться. Вероятно, тот, кто так вовремя вернул его в этот город, хотел именно этого. Наймит и фашистский преступник удирает, боясь даже оглянуться — забавное, что ни говори, зрелище, можно вволю поулюлюкать, посвистеть вслед. Почему-то вспомнились обещанные разбойники из сна-«картинки». Его серо-черный мир, как ни крути — тоже сон, и тоже с кучей злодеев. Разница лишь в том, что здесь нельзя ни проснуться, ни умереть.

Поверх всех бумаг лежала газета. Ричард Грай протянул руку, переложил покрытый черными значками лист поближе. Английская… Нет, американская, «New York Herald». Чей-то синий карандаш отчеркнул начало статьи. «When we sailed, I asked the man…»

«Когда мы отплывали, я спросил этого человека: чем я могу помочь, когда вернусь в Соединенные Штаты? Он ответил мне одним словом: молчите!»

— …Дамы! Господа! Пожалуйста, соблюдайте спокойствие. Все предусмотрено, бухта под охраной. Пожалуйста, разберитесь по группам, но не подходите к самой воде. Повторяю: к воде без команды не подходите, держитесь в десяти шагах. Итак, первый катер — сюда, где лодка. Не стойте, сразу садитесь. Второй — идите вслед за мной…

& говорила громко, волнуясь, сглатывая слова, и я невольно поморщился. Не хотел же брать, но все-таки упросила. Героиня-подпольщица, два кило соплей.

— …Теперь будем ждать. Пожалуйста, не курите и не говорите громко. И не беспокойтесь. Мы под надежной охраной…

— А мы действительно под надежной охраной? — поинтересовался я, нащупывая в кармане папиросы. Курить и в самом деле не стоило, но очень уж хотелось.

— О, мсье Рич! Можете не беспокоиться. Мы перекрыли дорогу, я поставил патруль у перекрестка. В документах все чисто. Ловим контрабандистов, мсье, обычная операция…

Зубастая усмешка сержанта Анри Прево была прекрасно различима даже в полной темноте. Иногда такие улыбчивые раздражают, но не в этом случае. Вот если бы Прево перестал улыбаться…

— Только мадемуазель Анади следовало бы все же надеть пальто. Уже сентябрь, мсье Рич, ночи прохладные.

Я покосился в сторону почти неразличимого во тьме берега. С катеров должны просигналить. Синий — значит, все в порядке…

— Как вы ее окрестили, сержант? Анади?

— Она так сама назвалась, мсье Рич, — Прево развел огромными ручищами. — Сказала, что это ее подпольный псевдоним. О, маленькая мадемуазель очень храбрая, мсье Рич, я бы гордился такой дочерью!