Андрей Валентинов - Нуар

— Хочешь, чтобы я сходил на разведку, друг Деметриос? Тогда завари еще кофе, но только покрепче.

На этот раз он зашел в комиссариат с парадного входа, по каменным ступеням, сквозь строй серых коринфских колонн. Взялся за тяжелую медную ручку, потянул дверь на себя. В последний миг успел пожалеть о своем решении, но все-таки перешагнул порог.

Напоминать мсье Прюдому о своей скромной персоне не хотелось. Но и прятаться не имело смысла. К тому же, время… Не так много его осталось до будущей среды.

— Добрый день, мсье Грай! Заходите! Сказал бы «милости просим», но вы решите, что я шутки шучу. А мне, мсье, шутить не положено, потому как я при исполнении.

Из-за стола дежурного встал знакомый рыжеусый «ажан», не так давно конвоировавший бывшего штабс-капитана в пыльную комнату рядом с котельной. Несмотря на «исполнение», служивый не мог скрыть довольной усмешки. Может, дежурство выпало скучное, а может, «ажан» был рад тому, что находившийся в розыске «мсье» явился сам, избавив полицию от забот.

Больше никого в холле не оказалось. Впереди была лестница, по которой можно было подняться прямо к комиссарскому кабинету, но Ричард Грай предпочел не спешить. Снял шляпу, присел на стул для посетителей.

— Желаете сделать заявление? — деловито осведомился усач. — Или, значит, на прием записаться? Мсье Грай, я, конечно, знаю, что вы от наших парней скрылись, даже не предупредив, но порядок — есть порядок.

— Не хотел их будить, — бывший штабс-капитан виновато улыбнулся. — Уж больно сладко спали. Сержант, где сейчас русские? В городе? Где остановились, знаете?

«Ажан», взглянув хмуро, прокашлялся.

— Между прочим, вопросы, мсье, здесь задаю я!

И тут же, не удержавшись, усмехнулся в густые усы:

— Это я по привычке, мсье Грай. Тоска зеленая, хоть бы карманника какого привели, всё веселее! Да какие сейчас карманники? После того, как беженцы восвояси убрались, всего двое на весь город остались. И те криворукие, я вам скажу… Нет русских, в Касабланке они оба. И мсье комиссар там, и заместитель. То ли совещание, то ли тамошнему начальству тоже скучно.

Ричард Грай понимающе кивнул. И такое случается. Однако скучать «начальству» явно не ко времени. Если верить Меморандуму Тросси, прошлой ночью должен был погибнуть Руан, город, где когда-то сожгли Жанну д'Арк. Оставалось надеяться, что у де Голля хватило ума провести эвакуацию. Все-таки не Сталин…

— А тех арабов, что вас, мсье, убить хотели, выпустить пришлось. Потому как не они стреляли, крысаки поганые. Вот и выпустили мерзавцев. А все почему, мсье Грай? А потому, что отдельные сотрудники работать так и не научились. Взяли арабов этих — и сразу через «табак» пропустили…

— Это когда каблуками по ребрам?

— Я не говорил «по ребрам», — нахмурился сержант. — Я сказал «табак», мсье… Кстати, вы курите, если охота, пепельница на столе. Так вот, нельзя так с арабами. Сразу толпа родичей набежала и еще муллу привели. Тоньше надо, деликатнее, в индивидуальном, так сказать, порядке. У меня бы они уже признания подписали, причем каждый бы соседа топил. А если серьезно, мсье… Поглядел я на гильзу, что на горке подобрали. Хотите, я вам этого субчика завтра же представлю? Это не потому, что я такой старательный…

Оглянулся, понизил голос.

— Мы же в вашей аптеке лекарства покупали, мсье Грай. Когда матушка заболела, у меня как назло все деньги вышли. Я тогда еще в полиции не служил, в порту всякой ерундой пробавлялся. Я к вам пошел, и вы без денег отпустить велели. Вы-то меня не помните, я без усов был, мальчишка совсем.

— Нет, не помню, — негромко бросил Ричард Грай. — И вы забудьте. Никого искать не надо, я и без гильзы разобрался…

На стол легла коробка «Фортуны». Бывший штабс-капитан кивнул, достал зажигалку. Закурили оба. В холле было по-прежнему пусто, и Ричард Грай принялся разглядывать стены. Почти ничего не изменилось: мраморная доска с потемневшими от времени золотыми буквами, гипсовый бюст Марианны в неглубокой нише, большие цифры «1873» слева от лестницы. Фотографии… А вот этого не было. Несколько черно-белых портретов слева от стола дежурного. Ни рамок, ни стекла, только кнопки по углам.

— Ребята сообразили, — пояснил усач, заметив интерес гостя. — Сотрудники это, которые при исполнении… Как говорит начальство, исполнили долг до конца. На втором этаже целая выставка, но там не все, а с разбором. Вот наши и решили вроде как справедливость восстановить. А что? Знакомых нашли?

— Да.

Ричард Грай встал, отложил папиросу, шагнул ближе, к черно-белым лицам. Первый слева в нижнем ряду. Веселая улыбка на все тридцать два, фуражка чуть сдвинута на затылок, воротник расстегнут. Даже в смерти его друг не желал быть серьезным.

«Мадемуазель Анади следовало бы все же надеть пальто. Уже сентябрь, мсье Рич, ночи прохладные…»

Он не мог смотреть. Отвернулся, подошел к столу, закусил зубами папиросный мундштук.

— Вы можете мне помочь, сержант. Не только мне одному, дело очень серьезное. Если надо будет заплатить, я дам денег. Только все нужно сделать быстро.

— Полиция денег не берет, мсье! — трубно возгласил усач. Поперхнулся, бросил взгляд в сторону пустой лестницы. — Не берет, мсье Грай, а забирает. Вы говорите, а там сообразим.

Бывший штабс-капитан на миг задумался.

— Чтобы попасть в Эль-Джадиру, иностранцам требуется специальная виза. В 1940-м, когда нахлынули беженцы, порядок получения упростили, но до этого все было очень строго. На каждого иностранного подданного, который прибывал в порт и оставался более, чем на сутки, заводили «дело». Так?

— И сейчас заводим, — бодро откликнулся «ажан». — Желаете в свое заглянуть?

— Нет, не желаю, сержант. Я и так знаю, какой у меня рост и цвет глаз. В 1925 году сюда, в Эль-Джадиру, прибыл граф Тросси, гражданин Италии. Возможно, он бывал здесь и в другие годы, в городе ему принадлежал магазин, но, вероятно, оформленный на подставное лицо. И еще… В 1925-м он приплыл на «Текоре».

— О-о, на хитром кораблике? — оживился сержант. — Тогда бумаги точно остались. Которые с «Текоры» — те на особом учете. Их у нас знаете, как называют? «Лицами без лиц». По каждому мы перед Парижем отдельно отчитываемся. С одной стороны, вроде как шпионы какие-то. С другой, их и тронуть нельзя, даже если документы не в порядке. Велено пропускать — и докладывать. Вас, к примеру, пустили, хоть виза была просрочена.

Ричард Грай молча кивнул. Пустили… «Лица без лиц». Кто-то в Париже сообразил, что с хитрым корабликом и его пассажирами лучше не связываться. И не только в Париже. Здесь были немцы, потом англичане, а «Текора» приходила и уходила без всяких помех.

— Граф Тросси, — повторил он. — Все, что есть по этому итальянцу. И еще, сержант. Пошлите какого-нибудь глазастого парня, которому деньги нужны, в городской архив и заодно в библиотеку, в газетный зал. Пусть пороется пару дней.