Всеволод Глуховцев - Консорциум

Тень сел в машину. Одурь прошла, оставалась небольшая слабость, но это пустяки. Главное-то, вот оно: ЕСЛИ ЛЮБИШЬ — НАЙДИ!

Он подумал и взялся за ключ зажигания.

— Да, — сказал он вслух. — Я люблю.

— Это я, — предупредительно сказал он.

Защелкали замки, массивная, обитая настоящей кожей дверь открылась. В прихожей тускло горело настенное бра.

— Входи, — дед был в махровом домашнем халате, в шлепанцах.

— Извини, — шепотом произнес Тень. — Решил, дело не терпит отлагательств.

— Правильно решил, — тоже негромко ответил Дед. — Только тихо, старуха моя спит сном младенца. Идем на кухню.

На огромной — в обычных квартирах и комнаты таковы не всегда бывают! — кухне уселись за круглый стол.

— Чайку пропустим, — предложил хозяин и стал возиться с чайником. — Но ты рассказывай, я слушаю.

— …вот так, — закончил Тень свою нерадостную повесть.

К этому времени они уже допивали чай.

— М-да, — такова была первая реакция Деда. — Ищите женщину, классический сюжет?

Тень кисло усмехнулся:

— Виноват…

— М-да, — повторился Дед, — Нет, я тебя прекрасно понимаю: по молодости лет за девчонкой на край света побежишь, по себе знаю… Так что — ладно, проехали, давай думать, что это значит, и что дальше делать будем.

У Тени все думы были наготове — пока ехал, искал будку телефон-автомата, пока звонил, ехал… да и не сказать-то, чтобы особо думал, просто работа мысли сделалась как-то сама собой. И он был уверен в ее точности.

Снежану похитили и заставили написать эту записку, чтобы он, Тень, бросился по следу. Чтобы его встряхнуло, и эта встряска, в свою очередь, встряхнула мир — кто-то знал толк в таких странных делах, понимал, что Тень необычный человек… возможно, понимал лучше, чем он сам. И решил, что именно такой ход событий вскинет заплесневелую ткань бытия, может, даже прорвет ее — этот необычный человек станет еще необычнее и наконец-то найдет и откроет то самое Место.

Дед понимающе покивал — да, не дураки, мол. И разговор пошел о том, как строить разговоры с крокодилами. Они, поди, теперь начнут сочувствовать, свои услуги предлагать — в рамках их плана, разумеется.

— Ну, это на здоровье, — Тень усмехнулся. — Коли уж от судьбы не уйти, так придем к ней с довеском на хвосте, куда деваться. Мне бы только эту девчонку найти, я перед ней виноват, втянул ее в эти дела…

Впрочем, здесь сошлись на мнении, что девушку должны беречь, как зеницу ока — она главнейший элемент в системе игры. А вот призывать ли крокодилов честно раскрыть карты или же делать вид, что веришь их сказкам и ведешься на уловки…

— Подождем, — сказал Дед. — Если какую-то проблему разобрал всерьез, а она не решается, значит не хватает информации. Гадать — впустую, придется ждать. Может, они сами начнут подбрасывать намеки…

— А если не начнут?

— Могут и не начать. В любом случае — ждем.

— Ясно. Ладно, извини, что в такой неурочный час…

Дед махнул рукой:

— А если бы не позвонил, я бы тебе втык сделал. Давай-ка вздремнем до утра, вот что. Идем, покажу твое койко-место… Авто с тобой?

— Да, внизу стоит.

— Отлично. Утром — в офис.

Подкатили ровно к девяти. Только поднялись в кабинет, расположились, как грянул звонок.

По мере того, как Дед слушал, лицо его становилось жестче, хотя почти не менялось — но Тень умел улавливать тончайшие нюансы. Голос в трубке тоже старался быть размеренным, спокойным, но все-таки сбивался, частил…

Барон! — вдруг понял Тень. Это он звонит. Что-то случилось. От предчувствия холодок отчетливо пролился по спине.

Дед положил трубку.

— Барон? — спросил Тень.

Босс кивнул. Помолчал секунду и произнес:

— Сейчас приедет. Он недалеко.

И вновь умолк, как бы задумался, глядя перед собой.

«Что за черт?..» — подумал Тень, но тут Дед сказал:

— Тропинки разбегаются.

— То есть?

Дед взглянул на часы.

— Жмур убит. Барон был там на месте. Ну, там сейчас милиция, все такое…

Вновь зазвонил телефон. Дед снял трубку, выслушал, поблагодарил и попрощался.

— Информируют… Да, вот такой сюжетный поворот.

— Подробности?

Дед вновь невольно глянул на часы:

— Скоро узнаем.

— М-да, — сказал Тень, не зная, что говорить. — Вот и отжмурился. И зажмурился… Да уж.

…Барон влетел в кабинет запыхавшийся.

— Привет! — кратко бросил приятелю. — Слыхал уже?

Тень кивнул. Барон шумно выдвинул стул, уселся.

— Ну что, — сказал он, — история с географией еще та…

Так как вчера вечером последствия похмельного синдрома все еще давали о себе знать, спать он завалился пораньше, не забыв, впрочем позвонить помощнику, строго-настрого велев мониторить обстановку и сообщить в случае чего. С тем и лег.

А едва ли не в пять утра проснулся и спать уже не хотел. Стал завтракать, и тут в предутренней тишине раздался неясный шум — вроде бы крики где-то вдалеке, рев мотора, визг тормозов… Барон не удивился: мало ли каким пьяным придуркам не спится. И продолжил ранний завтрак.

Но минут через десять тишину вдруг прорезал противный, тревожный вой сирены, и Барон взволновался, так как считал, что должен быть в курсе всего экстраординарного в городе… Стал звонить в дежурку офиса — там ничего не знали. Но вскоре помощник позвонил сам. Как было велено.

Понятно, помощник был взволнован, спешил и сбивался, Барону пришлось перебивать и переспрашивать, дабы восстановить ход событий. И вот он, этот ход.

После того, как дедовские покинули ресторан, Жмур продолжил культурный отдых, подъехал к нему кое-кто из их братии, подпили изрядно, орали и плясали без цензуры, не обошлось и без распутных девок… словом, раззудись плечо, размахнись рука — все как положено. В угаре время летит быстро, видимо, ближе к утру бывший артист слегка протрезвел, сообразил, что надо бы поехать отоспаться немного, сказал соратникам, чтобы продолжали безобразие без него и велел вызвать себе машину.

Машина подъехала; шестерки побежали, доложили начальнику. Тот неспешно собрался, вышел, зевая, на крыльцо, вальяжно запахнул кожаный плащ….

Водитель успел запустить двигатель, но больше не успел ничего.

Из-за угла ресторана, отчаянно визжа на вираже, вылетела легковушка без номеров, с опущенным задним стеклом. И в этом открытом окне торчал автоматный ствол.

Невидимый ночной стрелок дело знал. Кинжальный злой огонь ударил по крыльцу, со звоном полетели выбитые стекла. Нырнул в фойе швейцар, сдуру из подхалимства вышедший проводить почетного гостя — впрочем, ему-то повезло, он находился сзади, да и не на него был направлен фронт огня, хотя одна пуля царапнула правое бедро, и он взвизгнул, как заяц — больше от страха, чем от боли.