Нил Шустерман - Обделённые душой

И оказывается, что Кэм не блефовал. Как только Коннор входит в общественный нимб, перед ним одна за другой начинают разворачиваться страницы с файлами, заложенными туда Кэмом. Сразу видно, что файлы были в своё время стёрты, но затем тщательно восстановлены. Здесь собрана корреспонденция «Граждан за прогресс», не предназначенная для чужих глаз. Почти вся она кажется Коннору бесполезным хламом: корпоративные электронные письма, пресные и скучные, мозги свихнуть можно. Коннор с трудом удерживается от того, чтобы не пронестись по ним галопом. Но чем глубже он вникает в них, тем больше ему бросаются в глаза ключевые фразы, типа «целевые возрастные категории» и «размещение на стратегических рынках». Также очень любопытны домены, из которых исходят и куда направляются письма. Похоже, что это корреспонденция между самыми влиятельными представителями «Граждан за прогресс» и заправилами средств массовой информации, а также со студиями звуко- и видеозаписи. В письмах обсуждаются кастинги и дорогостоящие рекламные объявления, предназначенные для самых разных форм массовой коммуникации. Сообщения эти довольно расплывчаты — сразу ясно, что это сделано намеренно — однако взятые в целом, они рисуют такую картину, что волосы дыбом.

Коннор заглядывает в некоторые рекламные объявления, упоминающиеся в корреспонденции. Если он правильно сложил кусочки головоломки, то за всеми политическими выступлениями в поддержку расплетения подростков стоят всё те же «Граждане за прогресс», прикрывающиеся названиями различных некоммерческих организаций. Ну, тут как раз ничего удивительного — Коннор и сам это подозревал. Поразительно другое: «Граждане» стоят и за всеми агитками, вещающими против расплетения подростков, но за «черепное отслоение» тюремных узников и добровольное расплетение взрослых.

— Ну что — открылись глаза? Пусть даже один из них не твой.

Коннор оборачивается. Кэм сидит на постели, наблюдая, как он копается в его материалах.

— И это только вход в кроличью нору, — продолжает Кэм. — Можешь мне поверить: чем дальше вниз, тем страшнее.

— Ничего не понимаю. — Коннор указывает на многочисленные политические рекламные объявления, усеивающие поверхность рабочего стола — все они критикуют Инспекцию по делам молодёжи и называют неэтичным расплетение подростков. — С какой стати «Гражданам за прогресс» работать на обе стороны?

— Монета с двумя орлами, — говорит Кэм. А затем задаёт чертовски странный вопрос: — Скажи, Коннор, это твоя первая беременность?

— Чего?!

— Просто отвечай на вопрос — да или нет?

— Да. То есть нет! Совсем охренел?! Что за дебильный вопрос?

Кэм улыбается:

— Вот видишь? Как бы ты ни ответил, ты в проигрыше. Так и «Граждане за прогресс»: играя за обе стороны, они заставляют людей делать выбор между двумя разными расплетениями; при этом люди забывают, что настоящий-то вопрос...

— ...в том, что расплетать вообще никого нельзя!

— В яблочко, — подтверждает Кэм.

Вот теперь всё становится на свои места. Коннор вспоминает, о чём поведал ему когда-то на Кладбище Трейс Нейхаузер: как коварно и хитро действует эта организация; как тонко она манипулирует юновластями; как использовала Адмирала в качестве хранителя «склада расплётов», в то время как сам Адмирал, а впоследствии и Коннор искренне считали, что предоставляют беглецам безопасное убежище...

— Значит, какая бы сторона ни выиграла, для «Граждан» сохраняется статус-кво, — заключает Коннор. — Людей разбирают на запчасти, а Расплёт-Консорциум процветает.

— Расплёт-Консорциум?

— Один друг так назвал всех тех, кто делает деньги на расплетении. Ну, ты знаешь: фирмы — владельцы заготовительных лагерей, больницы, занимающиеся трансплантацией, Инспекция...

Кэм раздумывает, приподняв бровь, отчего симметрия швов на его лбу нарушается, а потом говорит:

— Все дороги ведут в Рим. Расплетение — это самая доходная индустрия в Америке, а может и во всём мире. Подобный экономический механизм сам себя защищает. Нам нужно быть хитрее их, чтобы сломать этот механизм. — И тут он улыбается. — Но они совершили одну крупную ошибку.

— Какую?

— Создали кое-кого умнее, чем они сами.

Кэм с Коннором тщательно изучают материалы ещё целый час. Информации так много, что трудно отделить важное от второстепенного.

— Есть ещё финансовые отчёты, — сообщает Кэм. — Из них видно, какие огромные суммы утекают в неизвестность, словно в чёрную дыру.

— Или в кроличью нору, — вворачивает Коннор.

— Вот именно. Если мы сможем установить, куда направляются эти суммы, думаю, мы подставим «Гражданам за прогресс» меч, на который они и напорются. — Кэм замолкает на несколько мгновений. — Подозреваю, что они финансируют какой-то очень-очень тёмный проект. Мне даже страшно совать в это нос.

И хотя Коннор не хочет в этом признаваться, ему тоже страшно.

Она разносит на места приказы. Занимается новым пополнением. Старается не думать о пятерых повешенных в лагере «Лунный кратер». Их объявили мучениками. Согласно некоторым учёным политологам, они явственное доказательство тому, что определённых подростков исправить невозможно и самый лучший выход — это расплести их.

Два аистёнка были убиты и семь ранены в ложной атаке на главные ворота, которой командовала Бэм. Хотя у её отряда не было задачи кого-то убить, но по ним-то охранники стреляли всерьёз, на поражение. Чудо, что им вообще удалось выбраться из этой переделки! Но главное — их отвлекающий манёвр достиг цели. Охранники были уверены, что отбиваются от неумелой попытки прорваться в лагерь — до того момента, когда они открыли спальный корпус и обнаружили то, что обнаружили.

Пятерых повешенных.

Жуткая картина. Бэм видела подобное в учебниках истории.

Так, надо работать. Надо занять себя работой. Аистят отделили от не-аистят, как только они вернулись в рудник. На этот раз, вместо того чтобы попросту дать «неизбранным» под зад и пусть сами выбираются, как знают, Бэм организовала их перевозку в Бойси — близлежащий большой город. Там им придётся справляться самим, но в толпе и каменных джунглях у них хотя бы будет возможность спрятаться. И кто знает — вдруг ДПР найдёт их и даст убежище? Если ДПР ещё существует.

Пять человек.

Главный воспитатель мальчиков, дворник, офисный служащий, медсестра из Живодёрни и друг главного повара, приехавший на уикэнд и случайно оказавшийся в неверном месте в неверное время.

И теперь благодаря женщине, чью жизнь пощадили, имя Мейсона Майкла Старки известно каждому.

— Поздравляю, — сказала ему Бэм, как только успокоилась достаточно, чтобы разговаривать со Старки, не впадая в бешенство. — Теперь ты Враг Общества Номер Один.