Павел Кучер - 1647 год. Королева Наташка.

Привычно попрыгала, проверяя подгонку. Нигде не звенит, не болтается. Единственное на мне темное пятно — это кобура. Пускай, за спиной не видно. Рация другая — меньше, чем вчера. А ручка ключа — встроенная. Вся уместилась на ремне… Наверное, облегченный вариант. Так, не забыть пропустить шнурок от телефонной гарнитуры в воротник, под комбинезоном, вдруг, за что-то зацепится? Ещё раз глянуть в зеркало… Готова!

Вышла в коридор. Ребята дружно вздохнули… Молодцы, тоже затянулись, причесались… Только кепи, по летнему времени, сложены и заправлены под клапан погона. Как знак легкой неофициальности события. Что?! Даже не вздумайте! Бросьте свои винтовки здесь… или отдайте связистам. Я сказала — вы мои гости? За свадебным столом, с этими железяками, сидеть собрались, или как? Не знаете русских свадебных обычаев? Даю установку! Папа любит так выражаться, чужим бархатным голосом, не знаю, где выражение подцепил — «Как получится — так и будет!» Если что не сладится, Фриц именным указом утвердит. Зачем мы императора в доме держим, для мебели? Стоят, моргают… Наговорила лишних слов… Повторила по-немецки. Jawohl! Gut…

До начала церемонии ещё примерно сорок минут. До ворот замка — десять минут спокойной ходьбы. По тропинке — пять. Рано. Последние минутки девичьей свободы убегают. Захотелось просто постоять, подумать. Поднялись, всей компанией, на бастион. Вид, во все стороны, кроме участка закрытого громадой замка. Небо над головой — в тревожных перистых облачках. Солнце клонится к закату, тень от главной башни скользит по траве, как гигантская часовая стрелка. Видно, как по взлетной полосе взлетает в сторону моря первая сцепка, из темно-оранжевого дальнего бомбардировщика и двух буро-зеленых десантных планеров. Так называемый «восточный экспресс»… Судя по всему — страшно перегруженных. Еле от земли оторвались… Ага! Наши бы, сразу направились по маршруту, а здесь — соблюдают инструкцию. Над морем — нельзя. Сначала надо набрать высоту. Сцепка медленно заворачивает влево, почти над горизонтом поднимается выше черты, разделяющей море с небом, и возвращается со стороны лесистой части Острова, словно собираясь опуститься на аэродром. На фасеточных стеклах пилотских кабин горят солнечные блики. Огромная крылатая тень скользнула мимо. Вторая… Третья… Всего-то сотню метров высоты набрали… Ну, ничего, зато теперь долетят. Счастливо!

Писк в левом ухе… Вызов? Тогда почему слышно покашливание и шорохи? Голосовой режим, как для маленькой? Стоп, это же носимая замена радиотрансляционной сети. Тогда — нормально… Слушаем.

— Наталья, — голос коменданта базы, — Можно, немного, поторопиться? — пауза, — Ты нам срочно нужна, — сухой смешок, — Как женщина! — виноватое покашливание, — Пожалуйста… Подходите к главным воротам.

Перебросить тумблер на передачу… Рука легла на головку ключа. Подтверждение. Но, какого им надо? М-м-мать! К замку, от внешней линии бастионов, на средней скорости, приближается чудной экипаж — возок, запряженный аэродромным электрокаром. Посторонним въезд на территорию крепости запрещен. Стреляют без предупреждения… Простая и очень эффективная мера, от внезапной атаки. Но, почетных гостей пешком гонять не принято, приходится, вместо скотины, запрягать технику. Кого там принесло? Тумблер на прием…

— … и стольник Великого Государя, царский гонец, боярский сын Михаил Львович Плещеев! — вот уж, кого, что называется, не ждали. Мало нам было иезуитов — теперь, «ретро соотечественники» пожаловали.

Красавец! Сколько же слоев одежды на нем одето? В отороченной мехом шапке. Хоть бы на термометр глянул… Или — на календарь. Лето на дворе! Сам вылез из возка… Диким взглядом провожает мелькнувшую над головой вторую сцепку из самолета и десантных планеров. На нас пока не смотрит. И то счастье… В ухе оживает голос коменданта:

— Наташа! Прошу двигаться шагом, с достоинством, — тяжелый вздох, — иначе будет «урон чести», — блин! Сам бы попробовал «без урона чести», по крутой и скользкой каменистой тропинке, с бастиона спуститься…

— Ой! — меня подхватили, вернули в вертикальное положение. Есть и от почетной охраны польза, однако.

В гробовом молчании, как на торжественном построении, строем, в колонну по два, промаршировали к месту высочайшей аудиенции. Я — впереди. Ребята — сзади. С трудом удерживаю подобающее «выражение». С этими московитами, каждый раз — «натуральный цирк с конями» (как выражается Дарья Алексеевна). Сколько уже раз она на лекциях нам жаловалась на тяжкую долю жены государственного деятеля. Теперь и мне так? Господи, хоть я в тебя и не верю, ну, сделай милость — пусть оно (вот это бородатое чучело) возьмет и пропадет пропадом! Закрываю глаза… Жду грома небесного или грохота расступающихся под ногами гостя булыжников двора. Тишина… Открываю глаза. Стоит… Воистину, бога нет, тьфу… простите за малодушие.

К современникам из Московии у нас отношение сложное. С одной стороны — соседи. Деваться некуда. С другой стороны — предки. А если без обид — так, докучливые дальние родственники, с могучими закидонами. Вот и сейчас, даже предельно ужатый ритуал торжественной встречи, займет уйму времени. И всё настроение изгадит. А не пойдешь навстречу — наткнешься на препоны в каком-нибудь важном вопросе, который зависит от Москвы. Страшное дело, эти местнические дипломатические счеты… Хорошо, что после пары скандалов и сами царевы слуги это понимают. Делаем друг другу поблажки. Будь сейчас тут нормальный европейский владыка, обе стороны нагнали бы толпу свиты и бдительно следили — кто раньше снимет шапку, кто первый шагнет навстречу, в каком порядке говорят прибывшие и встречающие, кто кого заставляет ждать… Мрак!

К равному — гости въезжают на двор, к самому порогу… Есть! К более высокому — идут пешком через двор… Как я, например. Знатного гостя хозяева встречают у крыльца… Комендант в воротах, Фриц с папой — чуть поодаль. Шапки не снимают, они их и не надевали… Но, и посланник не кланяется… Приучили, да-с… Зачем понадобилась женщина? Дамы, на официальных приемах, в допетровской России, не присутствовали. Угу-м… Размечталась! Прием-то неофициальный. Семейный праздник. День хоть не постный? А то вообще — крах торжеству. Вроде бы нет… Ага! Здороваются за руку, но не обнимаются. Сначала комендант… Потом — папа. Потом — Фриц… А иезуит откуда выскочил? Тоже гость? Понятно… За спиной слаженный шорох и стук каблуков. Ребята, как могут, придают действу торжественность. Бесполезно. У господина стольника — кисляк, во всю рожу. Девка… Простоволосая… В «татарских» штанах (почему татарских?). Вроде смирился… Слева характерное папино кхеканье. Ну, он дает! Где-то добыл подносик, установил на него стальной стаканчик от поясной фляги и доверху набулькал «огненной воды». Знак высшего доверия гостю — это выход к нему жены с чаркой. Я, Фрицу, уже жена или ещё нет? Кажется, и невесте тоже разрешается чарку поднести. Свадьба-то у нас — походно-полевая… Давайте ваш поднос! Чему улыбаешься, бородатый? Надеешься невесту поцеловать? Помечтай… Папа у меня предусмотрительный. Кстати, и Фриц не потерпит… Плевал он на все ваши этикеты. Значит, в чарке напиток из категории «лопни мои глаза». Вроде перцовой настойки на спирту. Я надеюсь…