Павел Виноградов - Жестокий маскарад (сборник)

Солнце не унималось, казалось, оно уже с утра спалило все листья на всех деревьях. Обливаясь потом, я перешёл мостик и спросил торчка, бессмысленно, как обезумевший от жары кот, созерцавшего грязную воду:

— Как пройти в библиотеку?

— Чё-ё? — вылупил тот осовелые зенки.

Я с хрястом врезал ему в челюсть. Тело перекинулось через перила и грянулось в канал. Я не стал интересоваться, что с ним случилось дальше.

— Как пройти в библиотеку? — спросил я у обильно потеющего под кожаной курткой братка, стоящего на своём посту у пивного ларька.

— Чего, нах? — хрипло изумился тот.

Я дал ему под дых, коленом припечатал фэйс и ребром ладони саданул по загривку.

Переступив через тело, я молниеносным движением атакующей кобры засунул два пальца в ноздри вылупившемуся на происходящее из окошечка ларька продавцу-нохчу.

— Ну, ты-то, думаю, знаешь, как пройти в библиотеку? — ласково спросил я, вытягивая его на свет Божий, словно черепаху из-под панциря. Пальцы у меня железные, надумай он ерепениться, живо сломал бы нос. Он понял это и не ерепенился.

— По каналу направо сто мэтров, потом во дворы ещё сто, балшой дом, напысано: «Быблыотэка имэни Алэксандра Сэргэича Пушкына», — отрапортовал он, словно его спрашивали об этом каждые два часа.

— Умница. Пол-литра тёмного.

Пиво было тёплым и безбожно разбавленным. Остаток я вылил джигиту на голову, отпустил нос, вытер пальцы в соплях о его плечо и зашагал направо по каналу, надеясь, что нохч схватится за пушку — настроение у меня было поганое, хотелось кого-то завалить. Он не схватился. И правда умный.

Большое здание библиотеки с тихим достоинством разваливалось перед вырубленным сквером. Я лет сто не бывал в подобных заведениях, и вряд ли буду ещё сто. Но запах старых книг напомнил мне детство. И тут было прохладно.

Я ввалился на абонемент, не совсем твёрдо представляя, кого буду спрашивать.

Передо мной шепелявый небритый хмырь в треснувших очках пытался что-то объяснить библиотекарше. Просто идеальной библиотекарше, как их представляют в народе: серенькой, в затрапезной блузке, квадратных очках и полуседым пучком на голове. А читатель как будто приплёлся из прошлого: легче всего его было представить стоящим в летний зной в очереди за квасом или бредущего с грязным рюкзаком за картошкой на колхозный рынок. В стране, которой уже давно нет.

— Мне книжечку… такую… — канючил он.

— Какую? — судя по всему, уже не первый раз устало вопрошала библиотекарша.

Я подумал, что теперь сюда только такие клиенты и ходят, и что сотрудникам сего заведения каждого убогого надо беречь и холить.

— Такую… Чёрненькую.

— Как называется?

— Не знаю… Чёрненькая книжечка, про смерть. Её ещё в прошлый раз ваша сотрудница читала.

— Какая сотрудница?

— Да такая, вся в чёрном и с косой…

Я чуть на пол не сел, удержавшись за стеллаж и беззвучно хохоча. Библиотекарша сидела, потому только опустила вмиг побагровевшую от сдерживаемого смеха физиономию.

И тут вошла она.

Я сразу понял, что это та самая — чёрная и с косой. Коса, что говорить, была роскошная — толстая, чёрная и длиной ниже задницы. Но какая была задница! Я в жизни таких задниц не видел — форма, размеры, грация, с которой она ею вращала!.. Совершенная, идеальная задница!

Ноги, сиськи и всё прочее были на том же уровне, благо, что «всё чёрное» заключалось в маленьком платье от сосков до нижней границы трусиков. Если они на ней были. В чём я сомневался.

Мрачно взглянув на хмыря чёрными глазищами, она протянула ему искомую книжку.

— Борис Акунишвили, «Творцы и суицид», — прокомментировала она.

Судя по всему, хмыря больше интересовала сотрудница, чем зачем-то налагающие на себя руки творцы. Глазки его залоснились, очки запотели, судя по всему, он возносил молитвы, чтобы книгу оформляли как можно дольше.

Если это не акакиева тёлка, то я Филипп Киркоров!

— Простите, девушка, можно с вами поговорить? — встрял я, показывая красную корочку ОППППС.

Он поглядела на меня ещё более мрачно, чем на хмыря.

— В чём дело?

Какой сексуальный голос!

— Жалоба от читателя.

Она пожала плечами.

— Что за хрень?

Хорошенькие словечки для библиотекарши! Впрочем, от жизни я отстал прочно, может, сейчас это нормально. Тем более что её коллега нисколько не была шокирована.

— Где мы можем поговорить? — настойчиво гнул я.

— Ну, пошли.

Она мотнула головой, и я поплёлся за ней по скрипучей лестнице наверх. В небольшом зелёном зале с репродукциями старых картин мы сели за длинным столом друг напротив друга.

— Какой это мудак на нас жалуется? — сразу взяла она быка за рога. — Он хоть знает, что с ним за это будет? И какое до этого дело городским козлам?

— Цыпа, — я тоже решил отбросить политес и резко подался к ней, — не вешай мне лапшу, ладно? Ты ведь сама городская, если я правильно понимаю жизнь, а я её понимаю.

Ого! Прямо в лоб мне приветливо глянул чёрный глазок пистолета. Когда она его успела вытащить? И, главное, откуда?..

— Руки вверх!

Голос её был лишён эмоций и поэтому страшен. Действительно, «чёрная и с косой».

— Не могу, — улыбнулся я ей всеми своими недавно вставленными зубами. Кажется, это её слегка проняло.

— Почему?

Однако она не собиралась опускать свою маленькую смертельную игрушку.

— Потому что моя «беретта» сейчас под столом глядит тебе прямо в… ну, чуть повыше того места, куда мне хотелось бы поместить вовсе не пулю.

Хм, какая возбуждающая ситуация… Я смотрел на неё, как кот на жирного голубя и ощущал тесноту в брюках.

Умничка, она сразу поняла расклад и спокойно опустила пушку на стол. «Беретта» вновь скользнула мне за пояс. Но в брюках свободнее не стало.

Девица взглянула на меня свысока, но в глазах её на мгновение — нет, я не ошибся — мелькнуло что-то вроде интереса.

— Что тебе надо на самом деле? — произнесли эти кровавые губки, которым я уже в мечтах своих нашёл множество сладостных применений, — Твоя ксива — липа. Ты мент?

— Ксива не липа, но работаю я сейчас частным детективом, — голос мой был хрипловат, и не удивительно, — Мне нужно всё, что ты знаешь об Акакии Габрелидзе.

На лице её ничего не дрогнуло, но глаза указали мне на раму большой картины над шкафом, забитым книгами. На картине старинный чёлн со щитами на бортах плыл по реке. Интересно, её оригинал до сих пор в музее или уже того… изъят в пользу общества? Господи, как давно я не был в музее!

— Пошёл на х…

Деловитый голос прекрасной библиотекарши прервал начинающийся приступ ностальгии.

Однако… Вот это девка!

— Ладно, ухожу.

Положив на стол визитку, я встал.

— Могу я хотя бы узнать, как тебя зовут?

— Маруся.