Л. ВОРОНКОВА - БЕСПОКОЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Мать промолчала, а бабушка немножко обиделась:

– Опять в телятник! Что тебе, за телятник-то трудодни, что ли, пишут? Люди сейчас все стремятся заработать, работа на молотьбе выгодная, а ты все со своим телятником… Разве можно так-то?

– Не можно, бабушка, а нужно, – мягко возразила Катерина. И, слегка обняв за плечи маленькую сухую старушку, смеясь, сказала: – А трудодни я еще наверстаю! Вот как закончу с телятником да как выйду завтра на работу – только пыль до неба полетит!

Катерина белила телятник и напевала вполголоса. Белые брызги извести летели дождем, падали ей на лицо и на голову. Помещение телятника светлело и хорошело на глазах.

– Ай, Катерина! – вдруг услышала она знакомый тоненький голос. – Стекла-то опять все забрызгала! А я их протирала-протирала!

Настя с улыбкой заглядывала в открытую дверь. Катерина обрадовалась ей – она любила и как-то даже уважала эту маленькую, но с большим характером девчушку.

– Ничего, ничего, – ответила Катерина. – А мы их сейчас снова протрем, еще светлее будут. Уйди, а то я тебя забрызгаю!.. Вот прибежала кстати, – продолжала Катерина. – А я все хочу тебя спросить: сделала ты тогда доклад на сборе или нет?

– А конечно, сделала! – весело ответила Настя.

– Ну, и что? Как? Ребята заинтересовались?

– Очень даже! Сразу семь человек в наш кружок записались!..

Вдруг Настя прервала рассказ и, делая какие-то знаки, юркнула с порога в телятник.

– Петр Васильич идет! – шепнула она.

Катерина торопливо изнанкой фартука начала вытирать лицо.

– Стерла? – испуганно, раскрыв глаза, опросила она у Насти. – Все стерла?

Настя хихикнула, зажимая руками рот:

– Ой, нет! Еще больше размазала!

Петр Васильич вошел, молча кивнул Катерине и внимательно оглядел телятник. Катерина ждала, что он скажет.

– Вы серьезно хотите взяться за холодное воспитание? – спросил Петр Васильич.

– А как же? – удивленно ответила Катерина. – Конечно, серьезно!

– А выдержите?

Суровые глаза ветврача глядели испытующе. Катерина спокойно выдержала его взгляд.

– А почему я не выдержу? – Петр Васильич пожал плечами:

– Не думаю, чтобы вам легко было работать с Марфой Тихоновной. А ведь она все-таки бригадир.

Катерина улыбнулась, блеснув ровными зубами, которые казались еще белее на загорелом лице:

– Ну и что ж, что бригадир! А в моей секции я хозяйка. Я! Понимаете?

Петр Васильич вдруг улыбнулся, и Катерине подумалось: как улыбка красит некоторых людей!

А Петр Васильич в эту минуту в первый раз по-настоящему поверил, что у него есть сильный союзник и что теперь и он может смелее работать, шире применять свои знания, свой опыт. Он вдруг увидел, что закостеневшие порядки старой телятницы, с которыми он так долго и так напрасно боролся, наконец пошатнулись. И Петр Васильич даже вздрогнул внутренне от живого и радостного интереса к работе, которая теперь начинается.

– Примите меня в союзники, – сказал Петр Васильич и протянул Катерине руку.

Катерина, улыбаясь, пожала его руку своей вымазанной известью крепкой рукой.

– Будем помогать друг другу, – продолжал Петр Васильич. – Как закончатся полевые работы, организуем зоотехнические занятия. Надо учиться. Обязательно надо учиться: и телятницам, и дояркам, и вам, и мне. Нельзя отставать от передовых людей нашей страны. Почему наш колхоз, наша ферма должны быть каким-то застойным уголком, где все может идти по течению – как при дедах было, так и теперь? Ведь люди ищут, добиваются, стараются поднять свое хозяйство, сделать его первоклассным, высокопродуктивным… А мы? Мы ведь тоже можем жить легче, лучше, богаче, красивее. Еще мало у нас любви к своей работе. Разве в том любовь, чтобы около теленка по ночам сидеть да ноги ему укутывать? Любовь в том, чтобы ему лучшие условия для жизни создать. А для того, чтобы их создать, их нужно знать. Нужно глядеть вокруг себя, а не делать себя и свой телятник центром мира! И никакие заслуги никому не дают на это право… Ну-ка, дайте я покрашу!

Петр Васильич неожиданно выхватил из рук Катерины кисть и принялся белить потолок. Белый дождь поливал его сверху.

– Что вы делаете? – закричала Катерина. – Дайте я сама!

Но Петр Васильич яростно водил кистью и по потолку и по стенам, не обращая внимания на брызги. Катерина взглянула на Настю, Настя – на Катерину, и обе принялись хохотать над смешными, яростными и неумелыми ухватками ветеринарного врача.

В тот же вечер, как управилась с телятником, Катерина пошла посмотреть коров, поставленных на сухостой. Скотник, встретив ее в тамбуре, даже отпрянул немножко, и всегда сонные глаза его широко раскрылись:

– Ты опять здесь?

– Опять здесь, – ответила Катерина. – А ты в обморок не падай, а вот расскажи, чем коров кормишь.

Скотник отвернулся и медленно направился к выходу. Катерина ухватила его за рукав:

– Ты что это? Почему не отвечаешь?

Скотник искоса смерил ее ленивым взглядом:

– Что выписывают, тем и кормлю. Вон рацион на стенке висит. А ты что, инспектор теперь какой, что ли?

Катерина подошла к стене, прочитала рацион. Рацион обильный, лучшие корма. Молодец дедушка Антон, и это не упустил из виду: кормить усиленно стельных коров. И минеральные вещества не забыл: мел, древесный уголь…

– Степан! – окликнула Катерина скотника, стоявшего у ворот с недовольным видом, засунув руки в карманы. – А минеральные вещества примешиваешь?

– Это какие такие минеральные вещества? – спросил он через плечо.

– Ну, какие? Уголь, мел…

– Так бы и говорила, что уголь. А то – «вещества»!

– Так ты примешиваешь или нет?

– На той неделе примешивал.

– А на этой что же?

– А на этой угля нет. Весь съели! – Степан вдруг отрывисто рассмеялся: – Надо угольницу для коров заводить!

Катерина посмотрела на него гневными глазами: так бы вот схватила вилы да вилами бы его по спине! Но передохнула, сдержала гнев и объяснила, как могла спокойно:

– Я от этих коров телят принимать буду. А мел и уголь нужны, чтобы теленок нормально развивался. А так как я хочу, чтобы мои телята были крепкие, то и требую, чтобы ты точно соблюдал рацион. Понимаешь, Степан?

Степан взглянул на Катерину, и в сонных глазах его неожиданно отразились любопытство и удивление:

– А неужто это на теленка влияет?

– Конечно, влияет, Степан! Ну неужели бы я зря приставать к тебе стала?

– Как увидел – идет, так сразу понял: покоя не будет! – проворчал Степан.

Однако взял пустое ведро и пошел за углем.

Катерина вошла в коровник. Коровы шумно жевали только что заданный клевер. Разномастные – и большие и маленькие, две-три с признаками породы, а остальные все простые, деревенские буренки.