Александр Ромашков - Стратегия свободы: Исходный мир III.I

— Угу, — дополнил я. Кареб прыснул слюной в сдавленной усмешке.

А вот медотсек выглядел необычно. Неизвестные мне роботизированные механизмы свисали с потолка, словно щупальца. Операционный стол из непонятного пористого материала. Сканеры, мониторы, множество колбочек, ящичков, трубочек, пистолеты для забора крови. В углу операционной находилось подобие душевой кабины, с внешними мониторами и панелями управления. Приемная, комната отдыха персонала, отгороженные от операционной тонированным стеклом. Это ерунда. Но огромный иллюминатор на ширину и высоту стены, еще и заходящий на потолок — это точно было необычно. Глупая пальма не лезла из головы, но таких изогнутых мониторов, чтобы транслировать космос, я еще не видел. Где-то в глубине этой холодной пустоты, размером с горошину сияло солнце. От других звезд оно теперь отличалось не сильно. Чуть-чуть больше.

— Снимай одежду, сапоги эти свои нелепые, и лезь вон в ту кабинку, — Саманта указала на «душевую». Повесила пальто на вешалку, быстро прошлась по отсеку, включая разное оборудование. Устройства тихо зажужжали, засветились, коротко пискнули, сигнализируя о готовности работать. — Трусы тоже снимай. Часы тоже.

— Этот Кареб, сказал, прыжок через шесть часов. Это сколько по земному? — Встал у кабинки. Посмотрел на свой дайверский компьютер, который постоянно таскал как часы.

— Это шесть часов. Ты услышал так, как должен был. Но в федерации принята шестидесятеричная система исчисления времени. Так что это и так шесть часов. На краю проекции атома, круга можно разместить только шесть окружностей исходного радиуса, чтобы каждая из окружностей проходила и через центр исходного круга, и через центр каждого соседнего, — она говорила быстро, нетерпеливо, зная, что я все равно сейчас не вникаю. — Шесть. Умножаем на количество пальцев руки. Пять. На два. По количеству рук. Шестьдесят. Все как у вас. Давай сюда часы.

— У того синекожего инопланетянина три пальца на руке, — возразил я, раздеваясь. Одежду сбрасывал прямо на пол.

— Наблюдательный, да? — Саманта хмыкнула. — Раса называется кир. Они умножали на три, потом выяснили, что просто некоторые пальцы срослись в процессе эволюции. Костей все равно пять. Так же у то'кат, так же у кразлера. Снимай трусы.

— Обязательно?

— Давай! — скомандовала она. Глупостей я все равно наделал в последнее время больше, чем нормальный человек может себе позволить. Терять было нечего. Снял. Залез в кабинку. Прикрылся руками.

— Сейчас польется биоптин. Заполнит кабину. Будем говорить — вода. — Сэм потянулась к потолку кабинки, вытягивая оттуда шланг с устройством на конце. Она была так близко, что я мог рассмотреть каждую пору ее кожи на лице. От нее пахло цветами и свежестью. Шланг застрял. Чертыхнулась, полезла поправлять. Светлый локон скользнул по щеке. Не нарочно прижалась крупной упругой грудью к плечу. Мысли унесло. Кровь поторопилась от мозга, мимо сердца, вниз. Достала устройство. Ужасная. Ужасная мысль. — Это регулятор. Дышать будешь с этой штукой во рту. И защиту на глаза нацепи. Биоптин через нос и регулятор все равно будет затекать. Постарайся не сопротивляться, смесью из регулятора ты сможешь дышать. Просто сначала неприятно будет. Что ты ржешь?

— Я бросил свою прошлую жизнь, предал всех, кого знал, улетел с убийцами-археологами на звездолете с родной планеты, а теперь перед тобой голый стою в душевой кабинке, и у меня либидо играет. Ты моя сестра, а за спиной у тебя гигантское окно с видом на… космос. Сэм, это истерика.

— Сейчас я твое либидо остужу, ловелас. Смотри на звезды. Двадцать минут. — Акцент на «минуты». Сунула мне в зубы регулятор. Надела на глаза подобие очков для плаванья. Хлопнула дверкой. Холодный биоптин моментально сбил всю спесь. Кабина наполнялась быстро. Пригодились навыки подводного плавания, хотя когда прозрачная, странно пахнущая жидкость дошла до лба, я зафыркал, закашлялся, пытаясь ощутить возможность дышать. Сердце застучало, легкие спазмами затребовали кислород. Сообразили, что он поступает. Еле успокоился. Биоптин расслаблял и холодил как мазь от растяжения. Саманта уселась за главный монитор сбоку от кабинки, положила левую руку устройством вниз на какую-то панель и уставилась в побежавшие символы.

Окинул взглядом светлую операционную. Зрение фокусировалось плохо. Голова стала соображать туго. Вот подошел Бета. Тоже посмотрел на монитор. Указал на что-то пальцем. Объяснил. Сэм кивнула, словно озаренная. Обнял ее за плечи, поцеловал в шею. Ушел, оставляя девушку с глазами полные счастья и энтузиазма.

Отвел глаза. Космос. Огромный, бесконечный, страшный. Тишина. Дернулся в улыбке уголок рта. Представил себе Ее, плывущую за иллюминатором в полной дайверской снаряге, гоняющую стаи разноцветных космических рыбок. Красные ласты, красный баллон воздуха, пурпурный гидрокостюм. Непременно трешка. С Ее фигурой, в трех миллиметровом неопреновом гидрике, она выглядела бы как богиня страсти.

Судя по всему, перед тем как улететь, черт возьми, в космос, я забыл выложить Ее из головы.

— Сердечко у тебя шалит. Лишний жир мы уберем. Печень так себе. Сосуды подлатаем. — Саманта увлеченно зачитывала мои физические недостатки, подливая себе в пиалу горячего напитка и смакуя его аромат. — Легкие развернуты слабовато. У тебя передние зубы не свои? Варварская замена зубов.

— Отложи эту ерунду и давай спокойно поедим, — пробормотал Бета устало. Он достал контейнеры с горячей пищей, монотонно расставил их на столе в комнате отдыха.

— Не-не, ты посмотри! — Да она просто прилипла к распечатке моей физиологии. — Ты знал, что у него глаза цвет на зеленый меняют? Карие же вроде, да? Посмотри, карие? Папины! — рассматривает мои глаза как хвостик подопытной мыши. Покрасневшие глаза заплыли. С волос и носа капала вода. До сих пор мучает тошнота, но безумно хочется есть. Слабость такая, что даже накрытый полотенцем чувствуешь себя будто под бетонной плитой. Биоптин заполняет тело изнутри, казалось, насыщает каждую клеточку, примешивается в кровь. Как информационный накопитель передает данные в компьютер, который формирует доскональное изображение, выдает огромным списком все особенности, вплоть до отпечатков пальцев, количества родинок и пломбы в зубе, которую ставили в глубоком детстве. За модель автомобиля «Нива», в обмен на отсутствие слез. После определенного излучения биоптин начинал разрушаться и выходить из организма через все естественные отверстия и поры. Выводя с собой все, что компьютер посчитает лишним, благодаря заданным оператором параметрам. Ты задыхаешься в конвульсиях, упав на пол, а из тебя продолжают литься застоявшиеся годами нечистоты. И вот только потом, когда агония зашкаливает, кабинка превращается в душевую. Как заново родился. В муках. Минус двадцать пять килограмм. За какие-то тридцать минут. Мечта придурков — ничего не делая, скинуть сразу столько. В обычных условиях человек бы умер. Биоптиновая ванна на краю солнечной системы, к счастью, не являлась обычными условиями. Должно быть, я выглядел жалко. Бета помогал надевать джинсы, ставшие на четыре размера больше, и раскатисто смеялся. «Не знаю, что за проблемы заставили тебя пойти с ней, но настоящие твои проблемы только начинаются». Теперь я насупился и отрешенно смотрел в глубину космоса снаружи.