Пол Андерсон - Игры Сатурна. Наперекор властителям

— В чем же это отличие? — удивилась Тамара, — Печаль?

— Нет, печаль проходит, если я правильно понимаю это слово, — ответил я, сомневаясь, в самом ли деле я все правильно понимаю. Впоследствии это сомнение возросло. Неужели и они скорбят так же, как и мы? — Но пожалуйста, подумайте. Как раз из-за близких отношений личности стираются, становятся одним целым. Повторный брак означает перемену всего характера, который, естественно, развился в молодом возрасте после первого брака. Не очень многие хотят стать кем-то совершенно другим. А из тех, которые и хотели бы, не многие делают такую попытку.

Чувствуя замешательство Тамары, Реро сказала в своей манере ученого:

— Давно было известно, что сексуальный диморфизм гораздо сильнее среди арвеланцев, чем среди землян. У представителей человеческого рода женщина и вынашивает ребенка до определенного срока, и нянчит его после. У нас же женская особь вы нашивает зародыш более короткое время, потом разрешается от бремени и передает его мужской особи, которая кладет его в свою сумку. Там у него будет укрытие и постоянная температурная разница, пока он не повзрослеет настолько, чтобы проявлять самостоятельность. Однако мать обеспечивает питанием младенца из специальных желез — молоком, правильно я называю слово? Это означает, что мужчина должен всегда быть поблизости от нее, чтобы вручить ей младенца для кормления. Это также означает, что он должен быть большим и сильным. Это дает ей свободу в эволюционном смысле: быть небольших размеров, но очень подвижной. Наши предки еще до возникновения разумных особей охотились одной командой: мужчина-женщина, как это делали дикари в доисторические времена. Цивилизация не изменила это основное партнерство, большая часть работы всегда организуется таким образом, что ее могут выполнять супружеские пары. Взаимозависимость не только охватывает физическую, но и психическую сферу. Среди примитивных народов вдовы и вдовцы в основном умирали без супруга. Большая часть нашей истории и социологии посвящена тем различным средствам, которые обеспечивали бы участие выжившего в обществе.

— О да, Тамара знает это, — сказал Макларен, как будто в раздражении, будто бы его жене нанесли обиду. — Мы оба следим за отчетами наших ученых.

— Нет, подожди, дорогой, — ее пальцы слегка коснулись его руки. — Я думаю, что Реро… Реро-и-Воах пытаются поведать нам, о том, какие это вызывает ощущения . — Ее взгляд встретился с нашими. — Возможно, мы сможем рассказать, как это происходит у нас, — сказала она, — Возможно, это те знания, которые вы ищете.

Она встала и пошла туда, где сидела Реро и обняла ее за плечи, которые покрывал скафандр. Тотчас же поняв свою ошибку, она одарила и меня тем же самым жестом.

— Вы не хотели бы посмотреть на наших детей? — спросила она. — Это — старший — от Давида, а эти двое — от Теранги. Верите ли, он их любит в равной степени.

На меня нахлынули воспоминания о «Пасынке», которого я едва ли читал в переводе. Однако через столетия и океаны гений Хоаким-и-Рану вошел в меня. Я думаю, что из их поэзии я знаю, что значит жить в стране, где выхаживание не своего ребенка не было высшей формой преданности и самоотречения, а действительно было табу. Возможно, оттуда у меня и возникло подозрение, насколько глубоко простираются корни заботы о молодом поколении.

Неужели… именно это она и намеревалась сказать? — удивился я.

— Мне бы хотелось, чтобы вы могли обнять их, — сказала Тамара. — Ну, сейчас-то они спят. Вы познакомитесь с ними как следует завтра. Какой великолепный сюрприз это будет для них!

Она включила сканер, чтобы показать нам их комнаты. Я был тронут и очарован: округлостью маленьких, удлиненными конечностями старшего. Реро больше внимания обращала на взрослых. Она спросила меня на нашем языке:

— Верно ли мое впечатление, что, по его мнению, они для нее на втором месте?

— Не имею представления, — признался я, — Мне просто интересно, что они будут чувствовать друг к другу… все пятеро… когда дети вырастут.

— И что свойственно только им, а что всей культуре?

— Невозможно сказать, дорогая. Может быть, что в них родительские чувства усиливаются тем, что они так близко связаны со своими отпрысками, а в большинстве человеческих общественных формаций мать получает от этого большее удовольствие, чем отец…

Подобные интимные подробности здорово помогли сделать общение между нами четырьмя проще. Если мы не сможем разделить запах листьев, еду, напитки, молитвы, мы можем найти общее в родительских чувствах. Некоторое время Тамара с нетерпением болтала с Реро-и-мной о нашем и их ведении хозяйства. Наконец Макларен сказал:

— Знаете ли, я подозреваю, что мы уже можем сказать, что мы на грани такого понимания, которого раньше достичь не удавалось. — Он помолчал. Я увидел, что он ерзает на своем сиденье. — Конечно-конечно, мы безусловно будем еще размышлять и о Земле, и, несомненно, об Арвеле. Насколько велик психосексуальный элемент в расе мыслящих существ? Но обычно это воспринималось сухо и абстрактно. Здесь сегодня, ну, мы, конечно, не сможем разрешить эту проблему, но разве мы не сумеем положить этому начало? У меня есть отчаянная догадка о том, что все ваши учреждения во всех ваших культурах могут черпать источник вашей репродуктивной функции. Возможно, и вы сделаете подобные выводы и о нас. Это откроет нам глаза на такие вещи, которые мы сами считали загадками на протяжении всей нашей истории.

Я немного подумал, прежде чем ответить.

— Кроме всего прочего, Теранги Макларен, твои предположения относительно нас говорят еще и о тебе самом.

Он наклонился вперед. Он делал руками какие-то жесты. Его голос дрожал от нетерпения:

— С вашим народом семья в ядерный век — действительно, в ядерный — станет основой всего везде и всегда. Это неразрывная связь… и я хочу, чтобы вы смогли дать мне представление о том, что значит для людей этот нерушимый союз.

— Ваша история, из того немногого, что мы узнали тут на Земле, никогда не касалась национального государства. Обычно кланы, которые могли сохранять свои связи в течение многих столетий… образовывали племена, которые могли просуществовать всего несколько веков… но семья выдержала. Ее можно проследить до мифических времен.

— Более ограниченные интересы, чем на Земле, прогресс не более чем дело частное, и на всей вашей планете происходило мало перемен, зло все еще притаилось в уголках этого мира и до сегодняшнего дня. Однако никакого национализма; разнообразие не стало почвой для конформизма, если нет подобия демократии, тогда нет ничего общего и с абсолютизмом; совершенно случайно постепенно возник добровольный союз целых видов на прагматической основе, никаких общих привязанностей, даже с добрыми намерениями, но и никаких фетишей…