Марина Дяченко - Утопия

Ларс ухмыльнулся. Как бы не так; Рози-ветер, шестипудовая бабища-байкер, на глазах у пятнадцати своих приятелей — и Ларса в том числе — влипла в стену на своем «Судзуки», не вписавшись в крутой поворот. Розины мозги пришлось отмывать тряпочкой; из пятнадцати свидетелей только двое после этого остались беспандемниками — Ларс и еще один парень. Рози умерла ! Это было ужасно… и это было великолепно, потому что доказывало, что Пандем не врет.

…Спать не хотелось. После полуночи справа по курсу показался огромный экскурсионный пароход-«подкова»; прошел мимо, как призрак, как усыпанная огнями гора — беззвучно оставляя след на воде…

Часам к четырем утра на западе стали пропадать звезды. Снова усилился ветер — и переменился так резко, что Ларс едва успел сманеврировать. Близился рассвет, но небо становилось темнее.

Ларсу приходилось идти галсами, почти против ветра. Показался бортовой огонек — лодка Виктора; было уже шесть утра, но рассвета не предвиделось. Поднялась волна. Ларс закрепил парус и взялся за черпак.

Виктор подошел совсем близко. В полумраке Ларс различал его ветровку — и светящуюся надпись, которую с такого расстояния невозможно было прочитать.

Грозовой фронт напирал, посверкивая зарницами. Виктор убрал парус раньше, чем это сделал Ларс; теперь его лодка осталась далеко позади.

Ларс с неудовольствием подумал, что неизвестно, куда его забросит гроза. И неизвестно, сколько дней понадобится, чтобы вернуться на курс; и что Пандем знал, конечно, точный прогноз погоды, но по-честному не сказал. По-честному, но вот гадство…

И тут же подумал: а нет ли злой воли Пандема? Сорвать регату, выставить приятелей дураками, и пусть они неделю прутся к финишу — на веслах…

И тут — накатило.

Ларсу случалось бывать в переделках. Ему казалось, что он все делает правильно; что надо выждать, шторм утихомирится, что в сундуке запрятана бутылка хорошего виски, и, когда безобразие закончится, надо будет первым делом отвернуть крышечку и…

Когда лодка перевернулась, Ларс еще ни о чем таком не думал. Перевернулась — и перевернулась. Все равно регате конец; можно будет посидеть на днище, дождаться, пока…

Откуда-то несло холодным течением. Ледяным. Ларс знал, что это означает; беспандемный прогноз погоды не просто наврал — он предал.

Три года назад… рассказывали в яхт-клубе… ребята вот так же нарвались… они все были не одиночки, все выплыли, всех тут же подобрал спасательный катер…

Дышать становилось все труднее. Тело было не тело, а сплошная судорога; пальцы еще цеплялись за днище, но…

Ларс вспомнил, как врезалась Рози.

И понял, что там, под ним, — вода и вода, толща равнодушной воды, и пучеглазые рыбы, и склизкие скалы. Его тело… что с ним будет, когда он, то есть Ларс… когда его внутренняя сущность вытряхнется, покинет… как у дряхлых стариков… старики умирают во сне… А ему придется умирать наяву! Сейчас! Такому молодому! А Лил…

Левая рука перестала повиноваться, и пальцы разжались.

А может быть, он и не умрет вовсе… Он ведь не ударился в стену, его мозги еще при нем… Он будет просто плыть, плыть спокойно, пока не приплывет куда-нибудь…

Перевернутая лодка была уже в нескольких метрах от него. Ледяная вода забилась в горло; Ларс тонул однажды, но тогда все было будто в шутку, пацаны его вытащили…

Он не может дышать!

Он из последних сил забил руками по воде. Голова на секунду вынырнула над поверхностью; огромная волна захлестнула — и потянула вниз, к рыбам.

— А… Не…

Судорога. Ларс снова вынырнул; кажется, стало светлее? Перевернутая лодка — вот она, метров десять проплыть… Что такое десять метров для тренированного человека?

Новая волна — днище отдалилось.

И еще волна.

И еще. Судорога.

Да будь оно неладно! Какая фигня! Что ему, тонуть, когда он такой молодой! Когда Лил его любит?!

— Пан! Па-ан!

Хрип. Новая волна.

И вот тогда-то Ларса пробрал ужас, равного которому он не испытывал за всю свою жизнь. В тот момент, когда он понял… вспомнил… что обещал Пандему, получая гордый статус одиночки: «…и не обращусь за помощью, что бы ни случилось. Моя жизнь принадлежит мне, я за нее отвечаю…»

— Пан! Прости! Я… отказыва… я! Не могу… пожалуйста! Не дай… я тону… я дохну… не допусти… Па-ан! Ты не допустишь! Ты не допу…

Ему казалось, что он кричит, на самом деле он хрипел и булькал. Хрипел и булькал до тех пор, пока под руками его не обнаружилось скользкое днище перевернутой лодки.

Светлело.

Через несколько часов — Ларс к тому времени был просто мокрым мешком с нечистотами — его подобрало пассажирское судно, из-за шторма слегка изменившее свой обычный курс.

…Лодки с гордым названием «Пофиг» с тех пор никто не видел. В яхт-клубе повесили на стенку фотографию Виктора в жирной черной рамке; Ларсу казалось, что эти щенки начинающие радуются. Они на самом деле были в восторге — от прикосновения к великому, страшному, к Свободе, к Смерти…

А почему нет, спрашивал себя Ларс, часами сидя над литровой кружкой пива. Почему я не мог спастись благодаря случайности? Ведь я пообещал Пандему не тревожить его своими просьбами! А он пообещал не откликаться, даже если потревожу! Почему я не мог случайно — совершенно случайно — спастись?!

Он рассказывал об этом Лил, и она верила. И другие тоже верили. Только переглядывались за Ларсовой спиной.

Ларс разыскивал файлы про древних мореплавателей и копировал оттуда истории о чудесных спасениях. Над ним смеялись почти открыто — так он всех заболтал этими своими рассказами…

А потом он как-то сразу перестал ходить в яхт-клуб и перестал встречаться с Лил. Поменял дом и всех знакомых, уехал в горы работать монтажником, был очень бледный, тихий и сосредоточенный. Стальной значок с надписью «Без Пандема» покоился на дне пруда.

Ларс знал, что Виктор, даже умирая, не просил Пандема спасти его.

Шурка Тамилов давно уже считал сон напрасной тратой времени: «перезагрузка» стала для него привычным делом. Две минуты глубокого транса — и полное обновление…

А теперь испытание нового, разработанного Шуркой узла оказалось под угрозой потому, что Александр Александрович Тамилов, ведущий инженер Черноморской платформы, спал беспробудно вот уже четвертые сутки. Время от времени — вот как сейчас — он вываливался из своего сна и несколько счастливых минут не мог вспомнить, где он и что произошло; потом счастье заканчивалось, он пытался совершить над собой усилие, встать и что-то сделать, но вместо этого снова засыпал.

«…Помоги мне собраться. Помоги мне думать о другом».

Молчание. Шурка и не ждал, что Пандем ответит. Чтобы Пандем ответил, надо подниматься, идти в беседку… А как интересно было поначалу — новая игра, «свидания» один на один в беседке, а в повседневной жизни чувствуешь себя совершенно автономным… Пандем был чертовски убедителен — человечеству вдруг позарез понадобилась самостоятельность…