Марина Дяченко - Утопия

Весили они примерно одинаково. Разница в росте не была существенна. Оба были упрямы, но Алекс, пожалуй, имел куда больший запас свирепости. Киму не удавалось довести до конца ни одного приема: реакцией Алекс был подобен змее.

— У меня сегодня день рожденья, — сказал Алекс, в очередной раз уходя из-под атаки.

— Что?!

Ким на секунду потерял бдительность. Захват; к счастью, Алексу не удалось провести прием чисто.

— А… какое сегодня число?

— Какое число, какой день, какой месяц… для тебя нет разницы, потому что Виталька все эти недели моргает. Ты спрашиваешь Пандема, что он делает, — а он моргает, вот уже целый месяц… Ап!

Ким уклонился. Стряхнул с себя Алекса, но и сам упал; ковер был синтетический, черный, как космос.

— А что же ты молчал? — спросил Ким у ковра.

— А я и говорю… Это условности, ты не заметил? Когда дети хотят устроить себе праздник — они не ждут даты, они зовут друзей на какой-нибудь день клопа, или день первого одуванчика, или что-то в этом роде… А через месяц зовут уже других друзей, таких же хороших, на день первой синицы, например…

— Хватит трепаться, — Кимова здоровая злость куда-то ушла. Осталось одно раздражение.

— Время не имеет значения, — тихо сказал его вечный оппонент. — Жизнь бесконечна… так, кажется. Ты знаешь, у меня новая работа.

— Почему же ты…

— Я координатор. Человеческий диспетчер. Маленький узелок во всепланетной координационной сетке… Ким.

— Да?

— Ты ведь уже понял, что именно готовит Пандем?

Джеми с Лешкой играли в «топ» — шарили по окрестностям «крупной камерой», подглядывали реалку как она есть, поначалу ничего интересного в поле зрения не попадало, к тому же на многих окнах стояли заглушки от чужого любопытства, они уже хотели свертываться и идти кататься на Трассу — когда вдруг увидели этого парня, он стоял на летающей платформе и смотрел вниз, и в лице его было что-то такое, что Джеми, бывший в тот момент оператором, задержал на нем кадр.

— Эй, — сказал он парню, парень повертел головой, не понимая, откуда голос, потом догадался, что попал в «крупную камеру», и помахал рукой.

— Ты чего? — спросил у парня Лешка из-за Джеминой спины.

Парень показал пальцем вниз. Джеми, помнится, еще подумал, что у него какая-то машинка для летания и что он просто так развлекается.

— Ну, давай, — сказал Джеми, и парень шагнул — просто шагнул — в воздух. Джеми думал, что он немного повисит, как это бывает в мультах, и, может быть, подрыгает в воздухе ногами — но парень сразу же ухнул вниз, сломал пару веток на большой березе и скрылся под кронами — камера никак не могла туда заглянуть. Через минуту вылезла строчка в новостях — «Новое самоубийство в районе западной станции», и показали тело парня, неподвижно лежащее на земле…

Лешка оттеснил Джеми и долго, долго разглядывал мертвеца во всех ракурсах.

— Я тоже, — сказал наконец.

— Что? — удивился Джеми.

— Я тоже так хочу, — сказал Лешка.

— Это, наверное, больно, — предположил Джеми.

— А я вколю себе анальгетик, — сказал Лешка.

— А потом?

— Что потом?

— Ну, ты уже будешь мертвый?

— Ну и что? — спросил, подумав, Лешка, и Джеми не нашелся, что ему возразить. К тому же ему было любопытно — он никогда в реалке не видел, как умирают. Раньше, при Пандеме, умирали только старики, да еще экстремалы в красном слое, но Джеми был слишком ленив, чтобы путешествовать по слоям, — для развлечения ему хватало игрушек да «крупной камеры»…

А теперь можно и в реалке умирать сколько хочешь. Жаль, что только один раз; правда, самому Джеми пока не хотелось — но почему бы не посмотреть, как это сделает Лешка?

Рядом с Лешкиным домом была старая мачта — иногда по вечерам на ней устраивали театр теней. На башне был источник света, а кругом нагоняли облака, и они служили экраном, только Джеми не любил эти представления — слишком не похоже на реалку…

Днем на мачте никого не было. Джеми и Лешка поднялись на лифте; потом Джеми сообразил, что самое интересное будет внизу, а не наверху. Он спустился и на всякий случай отошел подальше — чтобы Лешка не свалился ему прямо на голову; получилось, что Лешка упал даже слишком далеко. Джеми услышал только треск мелких веточек, а потом такой звук, как будто переломили самую толстую и сочную ветку.

Джеми побежал на звук. Лешка лежал на спине и как-то странно подергивался; изо рта его толстой струйкой текла кровь, как в игрушке, и пенилась тоже очень натурально, но больше всего поразило Джеми то, что глаза у Лешки смотрели в разные стороны, один вправо и вверх, другой влево и вниз. Уж как много игрушек прошел в своей жизни Джеми — а такого эффекта не видел ни на одном виртуальном трупе. Наверное, создатели убивалок в реале никогда не видели мертвеца…

Джеми смотрел на Лешку минуты полторы. А потом приехали люди из этой их гребаной координации; в новостях уже тридцать две секунды висела новая строчка: «Самоубийство в районе старой телевышки»…

Джеми отошел в сторону, помочился на кучу старой листвы и запросил инфу о всех самоубийствах и несчастных случаях за последнюю неделю.

…Единственный недостаток — слишком быстро. И только единожды. А в виртуалке он попросил бы Лешку прыгнуть еще раз…

Розовая «двойка» без имени вышла из-под контроля Трассы, перешла на ручное управление и увеличила скорость почти вдвое. Трасса едва успевала расчищать перед ней дорогу (а поток был плотный), отбрасывая к обочинам прочие, управляемые снаружи машины; раздвинуть собственные границы Трасса, увы, не могла. На повороте «двойка» проехалась бортом по ограждению, оставляя на нем лохмотья-пленочки розовой краски, и сбила с ног одинокого пешехода, по несчастной случайности оказавшегося в этот момент на обочине.

Через десять секунд после удара Ким получил сообщение на пульт. Еще через минуту он был уже в пути.

…Трассы становились опасны. И это было тем более неприятно, что в тех слоях, где нормальным считалось иметь индивидуальный транспорт, обойтись без Трасс не представлялось возможным. Система внешнего управления позволяла срастить достоинства личных «ездилок» с преимуществами общественных «возилок» — но как велик оказался соблазн порулить самому, да еще и быстрее всех!

— На что они рассчитывают? — безнадежно спросил Ким у Невилла, хорошо знакомого инспектора Трасс. И Невилл, находившийся за два часовых пояса к востоку, шумно вздохнул у Кима в ушах:

— По-моему, они просто не думают. Проследить реакцию Трассы, вычислить машину — на счет «раз»… Но ничего не может случиться. Они в это верят, ты знаешь…

Медпомощь раненому пришла через сорок секунд после столкновения — врач опередил Кима почти на одиннадцать минут. Ким увидел сперва полосатую спортивную туфлю, одиноко мигавшую голубым маячком, потом белую тряпочку, прилепившуюся к дорожному покрытию, потом — медкапсулу, формой похожую на старинный тюбик с зубной пастой, полупрозрачную, как щитки на транспортере. В капсуле неподвижно лежал человек; рядом сидел по-турецки врач в ярко-желтом, светящемся под фарами комбинезоне, по-птичьи поводил головой, видимо, управлял лечением со встроенного пульта.