Марина Дяченко - Утопия

Темные стенки капсулы прояснились, сделавшись вдруг совершенно прозрачными; Ким увидел лицо раненого. Потерпевший был крайне раздражен и обижен.

Врач перевел дыхание и обернулся. Ким сперва подумал, что он очень молод, и только секунду спустя узнал племянника Мишу.

— Сложный перелом бедра, — сказал Миша вместо приветствия. — Ну, и сотрясение мозга. Неделя реабилитации, никак не меньше.

Пациент что-то пробормотал сквозь зубы.

— Мы вас отвезем домой, — сказал Миша. — Наладим систему, вам ничего не придется делать. Только поправляться, — он через силу улыбнулся. Видимо, функция «подбадривание пациента» не была его сильной стороной.

Ким попытался вспомнить, сколько Мише сейчас должно быть лет. Восемнадцать? Девятнадцать? Он, Ким, ничего не понимал в современной медаппаратуре. Он не мог дистанционно управлять капсулой. Мог на ощупь определить перелом, расшифровать снимок, загипсовать… Ну, еще ввести анальгетик. Все.

— Ч-черт, — простонал раненый. — Ну почему… почему? За что?!

Ким прикрыл глаза, вызывая запись инцидента, сделанную Трассой. Картинка была черно-белая — может быть, потому, что в момент столкновения память Трассы была перегружена; в протоколе автомобиль-нарушитель фигурировал как «розовый»…

Лоскутки ободранной краски трепетали на ограждении, будто цветочные лепестки.

— За что? — горестно бормотал Мишин пациент. Ким смотрел на него, и две картинки накладывались одна на другую: бледный обиженный человек в медкапсуле — и тело, высоко подброшенное розовым смерчем. Мелькнувшие в воздухе ноги в полосатых спортивных туфлях…

— М-да, — пробормотал Ким.

— Так я даю команду на возвращение? — спросил Миша.

— Петр Артурович, я представитель координации, — сказал Ким обиженному человеку. — Того, кто вас сбил, ожидает наказание… Сейчас вы хотите с кем-то связаться?

— Я уже позвонил жене, — сказал Артурович и поморщился. — Нет, ну какая скотина! Именно сегодня… Ну почему?! За что? Что я ему сделал?

— Вы знаете, кто вас сбил? — удивился Ким.

— Я не о том, кто меня сбил, — сухо отозвался Артурович. — Я о том, кто… Ну да ладно. Ладно…

— Позвони мне, — сказал Ким племяннику. Миша коротко кивнул.

— Можно мне наконец-то сесть? — сварливо спросил потерпевший.

Розовая «двойка» без имени нашлась раньше, чем потерпевший Петр Артурович Шейко был доставлен домой. Машина-виновница к тому времени вернулась под контроль Трассы и законопослушно текла в потоке других машин, негустом потоке, четыре полосы всего; повинуясь координаторскому приказу, Трасса вывела «двойку» из движения и припарковала у обочины.

Ким представился.

— Мы вообще-то спешим, — сказал пассажир, светловолосый мулат, определенный поисковиком как Игорь-Дитрих Крошкин. Рядом с ним на водительском месте сидела очень высокая женщина с «обновленным» именем — Акация Светоряд; на третьем переднем сиденье валялась, забросив ноги на ветровое стекло, девочка лет трех. Относительно девочки поисковик сбоил.

— Сорок три минуты назад вы вышли из-под контроля Трассы, — сказал Ким. — Двадцать девять минут назад вами был сбит человек… Вам показать запись или вы вспомните сами?

— Он просто там стоял, — сказала Акация Светоряд. — Никто не заставлял его там стоять.

— Ну и когда мы снова поедем? — спросила девочка.

— Это ваша дочь? — Ким разглядывал носочки с массажем, молотящие по стеклу.

— Нет, — сказал Игорь-Дитрих Крошкин.

Поисковик наконец-то выдал ответ: девочка была Полиной Миллер, двух с половиной лет, проживающей с родителями в соседнем слое за двести километров отсюда.

— Она просто хотела покататься, — сказала Акация Светоряд. — Мы потом позвоним ее родителям или координаторам, чтобы они ее отвезли обратно.

— Поехали, — сказала девочка. — Я хочу быстрее.

— Вы хоть интересовались, что случилось с человеком, которого вы сбили? — спросил Ким. — Смотрели новости?

— Почему мы должны интересоваться? — удивился Игорь-Дитрих Крошкин.

— Мы его даже не знаем, — добавила Акация Светоряд. — Зачем эти ритуальные вопросы?

Обоим было не больше тридцати. Оба родились при Пандеме.

— Боюсь, вам придется отвечать, — сказал Ким. — За подобные деяния как минимум понижают в статусе…

— Почему это? — возмутилась Акация Светоряд. — Мы не роботы, чтобы Трасса нами управляла… Почему мы не можем ездить, как хотим?

— Потому что вы покалечили человека.

— Но он же просто там стоял!

— Вы могли его убить.

— Не могли, — возразил на этот раз Крошкин. — Мы сами могли бы убиться, но не убились, потому что Полечка с нами захотела покататься…

Неужели мне хочется его ударить, удивился Ким. Какое постыдное… какое непреодолимое желание.

Игорь-Дитрих Крошкин нахмурился:

— А вы… Ким Андреевич… Вы что, в самом деле верите, будто мы могли его убить? И будто что-то такое… эдакое… на самом деле может случиться?

— Они просто подобрали девочку на дороге, — сказала Александра.

Она сидела у себя дома, Ким видел, как за спиной ее мерцает, выстраивая призрачные замки, свемуз-композиция «Вельветовый джинн».

— Да, — Ким валялся на полу в собственном кабинете, и его знобило. Десять минут назад он подтянул температуру воздуха на два градуса, а потом еще на два; стены посветлели. Они всегда приобретали оттенок льда, когда в комнате было слишком жарко.

— А ее предки? — зачем-то спросила Александра.

— Предки сперва забыли дочь у дороги… А потом сидели и ждали, пока им привезут ребенка. Они ведь прекрасно знают…

— Да, — кивнула Александра. — Вот и Сашка тоже рассказывал… Кимка, а можно вообще-то достучаться до их мозгов?

— Не знаю… У Пана как-то получалось, у нас пока — не очень… Их придется наказывать, всех этих Игорей-Дитрихов, и чем дальше, тем строже, а они ведь и не поймут за что…

— Раз не поймут, два не поймут, а потом… Что вы с ними делаете, вообще-то?

— Понижение в статусе на три пункта. Думаешь, нарушений становится меньше? А нарушений-рецидивов? Ни фи-га.

— Ну и наследство оставил наш Пан…

— А могло быть хуже. Алечка, Пан ведь готовился, готовил всех, готовил нас… И подстелил, зараза, соломку всюду, где мог… А без этого могла быть черт знает какая мясорубка, и мы бы прокляли Пана так, как никого в истории человечества не проклинали…

— Блин, brother, как ты зловеще выражаешься.

— Ты бы видела, как он летел! Как летел этот человек, ноги в воздухе… Это смертельная травма, Алечка, с него даже туфли свалились… А в результате — перелом бедра. Сотрясение мозга. При нынешних средствах — неделя неудобств, и только.

— Так он должен был помереть?

— По-честному? Обязан.

— Ужас-ужас…