Ольга Морозова - Кошка

Я промолчал. Но, по-моему, летопись — это уже слишком, хотя Элоизе, безусловно, видней.

У троллей было почти то же самое, что и у эльфов. Пир горой. За исключением присутствующих. Это были сплошь тролли и их подруги. Всё это напоминало мне гулянку в портовом кабаке. Но было весело. Тролли оказались весьма шумными и заводными. Мы с Элоизой сидели, как два свадебных генерала в красном углу. Женщина-тролль подскочила ко мне и потянула танцевать. Я беспомощно посмотрел на Элоизу, и она незаметно опустила глаза. И я пустился в пляс. Я даже завёлся, отбивая пятками чечётку, и подпрыгивая, как заяц.

Веселье продолжалось до самого утра, когда мы, вконец измотанные, не погрузились в повозку и поехали обратно. Я молча выпил напиток грёз и снова погрузился в небытие.

Видимо, горячие пляски и неумеренная еда погрузили меня на этот раз в совершенно другой мир. Мне казалось, что я нахожусь в самом центре огромного костра. Более того, я сам — один из языков пламени. Я жарко пылаю вместе с другими частицами огня, в которых вдруг начинаю различать лица Маргариты, Натэллы и Элоизы. Они окружают меня, взявшись за руки, мы сливаемся друг с другом в едином порыве, и столб искр выбрасывает нас на поверхность. Мне хочется различать лица по отдельности, но я не могу сосредоточиться. Всё плывёт перед глазами, и я ощущаю страшную усталость. Когда грёза приобрела негативный оттенок, я открыл глаза. Голова болела, а глаза резало так, будто в них насыпали песку.

С этого дня всё покатилось по наклонной. Утром Эль приносила мне кувшин с водой и чистую одежду, и мы с Элоизой отправлялись на очередную пирушку. Я перестал вести им счёт. Я даже не помню, кто там был. Проезжая по владениям королевы эльфов, я высовывался из повозки и махал рукой каждому встречному. Вечером я принимал напиток и погружался в очередную грёзу. Я почти привык. Элоиза говорила, что это затянется на неделю, но мне показалось, что прошло гораздо больше времени, и я решился задать королеве вопрос:

— Скажи, Элоиза, что, неделя ещё не закончилась?

— Неделя? Кто говорил про неделю?

— Ты так сказала мне.

— Ах, да! Почти закончилась. Сегодня последний раз, а утром к тебе придёт Эль и расскажет, что делать дальше.

— Как это понимать? Ты отпускаешь меня?

— Ты всё узнаешь завтра. Не торопи события.

Я насупился и забился в угол кареты. Теперь мне казалось, что я не гость, а пленник. Но хуже всего, что я совершенно не представлял, как мне выбраться из этой ловушки.

Вечером вкус напитка показался мне немного не таким, как раньше, но я молча выпил его. Очевидно, что без него мне не уснуть. В эту ночь я видел особо странную грёзу.

Я лежал на берегу моря, на том самом, где был в первую ночь и превратился в мыльный пузырь. Я мучительно ждал чего-то, сам не понимая, чего. Я был обнажён, но нагота не волновала меня. Я весь был охвачен непонятным томлением и страстным желанием, я горел, как в огне. Я хотел заглушить это желание, перевернувшись на живот, но не смог сделать даже этого, вынужденный созерцать вид моего бесстыдства в состоянии совершенной беспомощности.

Вдруг вдалеке показалась точка. Она быстро приближалась, и я увидел, что это Элоиза. Она была одета в прозрачные одежды, и я понял, что это её я так страстно желал. Мне стало чрезвычайно стыдно, и я хотел закрыться от неё, но она скинула то, что было на ней, и легла рядом. Она отодвинула мои безвольные руки и вонзила в меня свой горящий взгляд. Я не мог больше терпеть, я сжал её в объятиях, и впился губами в сочные розовые губы. Я хотел отомстить ей за столь долгое ожидание. Она сама оседлала меня, и я застонал от наслаждения. Мы скатились в воду, и там я не выпустил её. Потом она вывернулась, а я настиг её и снова взял, или, проще выразиться, покрыл, как самец самку. Этот грубый секс так возбудил меня, что я извергался и извергался, пока не упал на тёплый песок.

Возбуждение спало, и я закрыл глаза. Элоиза больше не интересовала меня. Я даже не посмотрел, здесь она или ушла. Я не был ей благодарен, и не был зол на неё. Я был в равновесии. Да, именно так, в равновесии, и ничто внешнее не беспокоило меня. Я знал, что скоро буду свободен, потому что выполнил свою миссию.

Когда я открыл глаза в физическом мире, то ощутил вокруг себя знакомый аромат ночных фиалок — так пахла Элоиза. Я пощупал постель рядом с собой — она была ещё тёплой, и хранила очертания тела. Неужели она была здесь? Или это злая шутка моих эротических фантазий? Я не мог поверить. То, что я видел, было всего лишь грёзой, и мы с Элоизой никогда не говорили ни о чём таком.

Я расправил примятость, и просто лежал, слушая, как бьётся моё сердце, и находя успокоение в его ритмичных ударах. Я даже не заметил, как вошла Эль и села мне на подушку.

— Привет, дорогая! Мне уже пора?

— Нет, Элоиза больше не ждёт тебя. Она велела передать тебе слова благодарности и любви. Она никогда тебя не забудет. Ты будешь её самым сладким воспоминанием.

— Я польщён. Я тоже всегда буду помнить её.

— Она сказала, что всё получилось, как нельзя лучше.

— Спасибо. А что теперь? Я увижу её ещё?

Эль грустно посмотрела на меня и покачала головой.

— Нет. В этом больше нет необходимости. Её ждут дела. А ты должен помочь Маргарите. Ты не забыл?

Мне стало неловко. Столько твердить об этом, и в последний момент потерять интерес.

— Конечно, нет. Как ты могла подумать, дорогая? Просто я совсем замотался в эти дни. Пиры и грёзы, грёзы и пиры. Я уже перестал отличать действительность от вымысла. Я готов пойти к Маргарите и передать ей ожерелье, — я и правда почувствовал прилив сил.

— А что тебе снилось сегодня? — спросила Эль без всякого перехода.

Я смутился.

— Да так, ничего особенного, — и тут же покраснел, чего со мной давненько не бывало.

Эль, естественно, заметила это, но не подала виду.

— Вот и хорошо. Выпей цветочного чаю, я кое-что расскажу тебе, — она протянула мне кружку, чайник и розетку с вареньем. — Это из лепестков роз и малины. Очень вкусно. Элоиза дала тебе из своих королевских запасов.

Я отхлебнул чай. Он был ароматным, насыщенным и с отменным вкусом. Я начал пить маленькими глотками, собираясь выслушать рассказ Эль. Я был всё ещё под впечатлением своего сна (или не сна?), и надеялся, что она скажет что-нибудь про Элоизу.

— Прежде, чем отдать ожерелье Маргарите, ты должен сразиться с Натэллой… — Эль замолчала, и я вклинился с вопросом.

— Сразиться с Натэллой? Что ты такое говоришь? Извини, но мы так не договаривались. У меня нет никакого желания сражаться с женщиной, тем более с Натэллой…

Эль вздохнула.

— Я понимаю, ты любишь её. О! Как я тебя понимаю! — в порыве понимания она всплеснула руками, прижала их к груди, и опять вздохнула. — Но тебе придётся это сделать. Послушай! — она подняла палец вверх, увидев мой порыв возразить ей. — Придётся. Натэлла не успокоится. Она уже сейчас перешла все границы разумного. Я тайком встречалась с Гектором, и он рассказал мне, что она в ярости после твоего побега. Она грозится уничтожить страну эльфов. Она уже спалила половину леса. Ужасное зрелище. Погибло много травяных гномов и другого лесного народа. Это нельзя так оставлять, ты же понимаешь. Она может отравить всю воду, наслать мор на наш род, и мы будем вынуждены вечно скрываться в том холме. А там не так уж много места. Её нужно, м-м, нейтрализовать.