Павел Виноградов - Деяние XII

Руслан вскочил на ноги ещё до того, как тело пира Ферганы перестало дёргаться на подушках. Удар был нанесен расчетливо – большая часть крови осталась в теле, только маленькое тёмное пятнышко на голубом шёлке халата выдавало причину смерти. Мальчик делал всё с привычной сноровкой: озираясь по сторонам, одновременно вытер лезвие, вбросил в ножны клюки, и, не глядя на труп, быстро подошел к дверям, прислушавшись.

Он знал, что у двери всего один мюрид, ещё три или четыре – во внутренних комнатах, и один у главного входа. Все бывшие десантники, служившие в Афганистане. Вооружены пистолетами и ножами. В общем, не Бог весть что, но внимания всё же требовали. Было ещё несколько слуг и пять или шесть женщин в хараме (младшей десять лет, а старшая – дочь главы республики). Этих можно не считать.

Руслан уловил из-за двери еле уловимые запахи ленивого пота, вчерашних анаши и секса. Парень на часах уже думал о своих обычных вечерних развлечениях. В этот момент на низком столике за суфой резко зазвонил внушительный красный телефон. Руслан напрягся, ожидая, что, обеспокоенный длительностью звонков, страж ворвется в комнату. Но тому, похоже, было наплевать, что занятый любовными утехами хозяин игнорировал настойчивый аппарат.

Между тем звонил тот неспроста. Референт главы республики рвался сообщить, что его шеф только что скончался от сердечного приступа, вызванного, видимо, резким разговором с главой КГБ. На самом деле он был вызван нищим с ташкентского базара, куда Шараф заехал после аэропорта, чтобы унять нервы. Какой-то оборванец схватил его руку и припал к ней губами, а потом исчез так же быстро, как появился. Шарафу происшествие польстило, а то, что нищий был одним из артельных мастеровых, обладающих секретом «касания оттянутой смерти», он так и не узнал. Ирония этой операции была в том, что явного хозяина республики следовало убрать тайно, чтобы не беспокоить лишне советские власти, а с тайным владыкой надо было расправиться как можно театральнее, чтобы произвести впечатление на неприятеля.

Телефон, наконец, замолк.

– Яман, яман! – заорал Руслан, колотя в дверь.

Запах пота часового сразу стал другим, выдав резкий взрыв паники. Боевые навыки, однако, сказались: парень не ворвался сразу, а приотворил створку, выставив перед собой ствол ПМ. Но при виде бездыханного тела хозяина потерял голову и ввалился в комнату, тут же полетев на пол от подножки. Он умер ещё в полете, когда острие клинка ткнулось ему в шею.

Подобрав и сунув за пазуху пистолет, Руслан быстро и мягко зашагал по коридору. Антидот, данный Ак Дэ, судя по всему, действовал – никаких признаков эйфории от гашиша он не чувствовал. Это было хорошо: Руслана учили работать и под дурью, но без неё всё пройдет гораздо легче.

За углом нос к носу столкнулся с несущим блюдо фруктов слугой. Вернее, Руслан заранее знал, что тот сейчас возникнет перед ним, и был готов. А слуга так и не увидел его, зачарованный посланным Русланом зарядом морока. Он даже крикнуть не успел, лишь уловил ослепительную вспышку прямо перед лицом и повалился, истекая кровью из аккуратно перерезанного горла. Руслан у самого пола подхватил блюдо и осторожно поставил его рядом с дергающимся телом. Один из самых румяных персиков прихватил с собой.

Из-за дверей караулки раздавались возбужденные мужские голоса:

– Шаши-панч! Ду-се! Як-чор!

Охранники играли в нарды, а с ними и тот, который должен был охранять вход. Играли азартно, что не пошло им на пользу: за криками и гоготом не увидели возникшего на пороге худощавого бледного юношу с пистолетом. Да, честно говоря, и не смогли бы увидеть… Словно ниоткуда грянуло четыре выстрела, через секунду – ещё четыре контрольных. Руслан уронил пустой пистолет на пол. Путь был свободен.

Нет, ещё не совсем. Осознав опасность, тут же выхватил клинок, не прерывая движения, резко и глубоко ткнул назад. Тот вошел в упругую плоть, и на плечи юноши тяжело осел ещё один, не учтённый им, мюрид. Плохо, считать надо лучше. И чувствовать противника задолго до того, как он приблизится… Стряхнув мёртвого парня, который, похоже, был самым опытным из всех охранников покойного бая, да вот дал маху, посчитав, что легко справится с хромым щенком, Руслан аккуратно извлек клинок и скользнул к выходу.

Со стороны глядя, он шел неторопливо, даже лениво, однако на самом деле очень быстро двигался в зыбком мареве полуденного зноя и по узким тенистым улицам, скользя вдоль обшарпанных стен. Прохожие, кидавшие на него мимолетный взгляд, ни за что не смогли бы его потом вспомнить – уроки Мастера. Его путь лежал в один из новых микрорайонов, где стоял четырехэтажный панельный дом с огромными лоджиями. Здесь, в просторной однушке, жила Айгуль – тридцатилетняя бортпроводница местного авиапредприятия. Он заприметил её ещё в полете из Ташкента и дождался на площади, бутафоря под растерянного молодого человека, не знающего, куда податься в незнакомом городе. Для неё он навсегда остался эстонцем, студентом-культурологом из Тартуского университета. Говоря эти слова, которые она совершенно не понимала, он вспоминал седую львиную гриву тамошнего профессора, который прочитал в Обители несколько лекций. Руслан тогда подумал, что рано или поздно будет учиться у него. Он часто позволял себе такие спонтанные мечты, их очевидная неосуществимость доставляла ему горькое наслаждение…

Айгуль усвоила лишь то, что мальчик прилетел на практику, а потому должен ходить по чайханам и слушать вопли бродячих рассказчиков-маарифов. И каждое утро он уходил, имея в дипломате не диктофон и блокноты, как она думала, а нищенскую рванину, в которую переодевался в укромном месте ближнего парка, доставал из тайника потёртую клюку, накладывал лёгкий грим и хромал на пьян-базар. Вечером всё проделывал в обратном порядке и фланировал к Айгуль, неся с собой, обычно, дыню и бутылку хорошего вина. А ночи принадлежали им двоим.

Его умиляли её шелковые штанишки и пестрый национальный халат, которые она носила в городе. Находил, что всё это идет ей гораздо больше аэрофлотской формы.

Она была только наполовину узбечкой – её отец переехал в Андижан из Душанбе и женился на местной. Говорила забавные фразы: «когда у меня началось не спать» и «концовка вина», и, кажется, стала за эту неделю счастлива. А он был доволен, что нашёл надежную крышу.

Она учила его «курить сухой коньяк» – насвай, адскую смесь, действующую, действительно, как глоток хорошего коньяка. Для этого его надо было постепенно растворять во рту, но если хоть частица попадала в желудок, то выворачивала его наизнанку. Она рассказала, что в чайханах подадут плов с широм, если сунуть чайханщику бумажный рубль, свернутый в трубочку – в этом случае сдачи с него не полагалось. Она даже сделала ему королевский подарок – старинный кинжал в золотом окладе, с надписью на фарси по лезвию. Он хранился в её семье с незапамятных времен, но Айгуль не любила оружия, и, кажется, любила своего с неба свалившегося студента. Кинжал, в котором Руслан опознал персидский кард, сейчас лежал вместе с его «чистой» одеждой в дипломате, вытащенным из тайника в парке. Это будет единственная вещь, которую он увезет из Андижана и сохранит надолго – сколько это будет возможно. Он не вернется, распаленный солнцем и желанием, в её прохладную квартиру и не расскажет ей, как обещал, про лютые эстонские морозы и чудеса города Ленинграда. Оставленная им пачка зелёных бумажек с лысым вождем лежит у неё в шкафу под бельем, а прощальный поцелуй помнят его губы.