Павел Виноградов - Деяние XII

Позже, обретя воспоминания о занятиях в состоянии продлённого сознания, Руслан вспомнил, что видел Мастера во многих других, зачастую, невероятных ситуациях. Мастер, с земли запрыгивающий на скачущего коня, стоя в седле, рубящий во все стороны двумя шашками, словно конь обрёл по бокам бешено вращающиеся стальные колеса. Мастер, кругообразными движениями рук буквально разбрасывающий нападающих на него здоровых послушников – ни одного из них он при этом не коснулся. Мастер, уклоняющийся от быстрой серии выстрелов из пистолета. Мастер, рукой вытаскивающий из воздуха летящую в него пулю…

Руслан понимал, что теперь и сам мог проделать многое из этого, разве что, пулю вряд ли бы поймал. Хотя, попробовать можно…

Самое поразительное, что за всё время их занятий – а Мастер старался учить его как можно чаще и подолгу – юноша ни разу не видел на его лице, теперь уже не скрываемом маской, ни малейших признаков каких-либо эмоций. Он всегда говорил ясно, четко, но очень монотонно и тихо, никогда не повторяя сказанного. При этом наставления его словно бы отпечатывались в мозгу.

Отдыхал он по несколько минут, словно выключая в себе какую-то кнопку и бесформенной грудой падая на пол. Но через определенное им самим время кнопка включалась, и Мастер упруго вскакивал, продолжая урок с того места, на котором закончил.

Новым своим обостренным восприятием Руслан смутно улавливал в наставнике глубоко спрятанную боль. Словно он был когда-то сильно ранен, практически убит, и рана эта не зажила и не заживёт никогда, и он вынужден нести тяжкую горечь своей жизни, единственная цель которой – нести смерть.

– Будь с ним осторожен, – предупредил как-то Ак Дервиш. – Он ведь «характерник».

– Кто?

– Характерники – полумагическая боевая школа, пришедшая из Бог знает какой древности. Использует оккультные практики.

– Но Мастер православный…

– Да, как и все мы. И всё же… Есть рассказы, что многие характерники не в силах были принять Святое Причастие – священники просто падали перед ними и роняли Дары.

– Он причащался, я видел…

– И всё же… Если не православие, чем бы мы отличались от Клаба? И Небесный Батырь оставил бы нас. Нет, Мастер не враг и никогда им не станет. Я ведь сам своего рода «характерник», и знаю… Просто – будь осторожнее.

Руслан задумчиво кивнул. С тех пор он почти перестал пользоваться молитвой, которую Мастер рекомендовал читать перед боем, хотя и поминалось в ней имя Божие, и Богородица, и святые. Но была она какой-то… странной. Тайное её чтение придавало огромные силы. А вот перед схваткой с нукерами Хабибулло Абдулрустема она почти невольно возникла в его мозгу.

На горизонте, ещё довольно далеко, возникли мрачные руины города мёртвых. Просёлочная дорога вилась вокруг старых белых могильников, похожих на досуха обглоданные солнцем костяки доисторическим монстров. Перед некоторыми возвышались шесты, украшенные трепещущими на сухом ветру белыми ленточками. Посередине, на пригорке, возвышался куб с куполом – мазар Хызр-бобо. Это была, конечно, не гробница легендарного святого, про которого говорили, что он никогда не умрёт, а что-то вроде кенотафа для поклонения ему.

Расстелив дастархан у тяжких врат святилища, группа людей пила чай. Все они были в чопонах, но и джинсовый костюм Руслана смотрелся здесь вполне уместно: в последнее время суфийская мистика приобретала все большую популярность в европейской части страны. Так что визит тартуского студента-культуролога к известному дервишу не мог никого удивить.

Ак Дэ встал от дастархана и сам пошел к нему. Здесь он был несколько иным, чем в Обители. Казалось именно тут он дома, на своем месте, где ему хорошо и удобно. Здесь от него чаще и сильнее исходили могучие волны спонтанного веселья, которые были его самой удивительной чертой. С посохом и в остроконечном колпаке, весь увешанный бусами, кольцами и советскими значками, он быстро подошел к Руслану и крепко обнял. О том, что акция прошла успешно, можно было не докладывать. Все же, освободившись из объятий, юноша по-военному коротко поклонился и сказал:

– Когда все умрут, тогда только кончится Большая игра.

Ак Дервиш поклонился в ответ и знаком пригласил Руслана к дастархану. И тот застыл на месте, увидев такие знакомые лица.

Всегда злое выражения Цыгана сейчас было смягчено каким-то подобием радости. Ангелок улыбался, как всегда ехидно и двусмысленно. Широкая улыбка сияла на открытой физиономии Ведмеда. Поясок – бедный парнишка, пытавшийся в Обители свести счёты с жизнью, смотрел, часто мигая бесцветными глазами. И был ещё один, незнакомый, на вид совсем ещё мальчик, с чистым гладким лицом.

– Ребята ко мне заехали. Завтра по артельному делу уходят, за речку … – проговорил Ак Дервиш.

В Руслане уже выросла великая, непобедимая уверенность. Не успев ещё ничего осмыслить, он громко сказал.

– Я иду с ними.

У мазара повисла тяжелая тишина.

Потом батырь обречено вздохнул, погладил бороду и кивнул:

– Что же, с ними, так с ними…

Он молча смотрел, как Руслан обнимается по очереди с однокашниками. Особенно горячими были объятия Ведмеда, из которых Руслан вырвался не без труда. Потом остановился перед незнакомым мальчиком. Тот встал. Оказался совсем невысоким, Руслану едва по ключицу.

– Я – Ставрос, – поклонился тот.

– Я – Лейла, – голос был звонок и чуть напряжен.

Насторожённо блеснули глаза дикой кошки.

Руслан с удивлением посмотрел на слегка покрасневшую от его взгляда девушку. Потом вопросительно обернулся к Ак Дэ.

– Именно, Лейла, – кивнул тот.

Гримаса боли, промелькнувшая по его лицу и тут же скрывшаяся за обычным благожелательным выражением, словно всадила в душу юноши заряд тревоги.

Единица хранения № 111-7868

Совершенно секретно, выдается артельщикам не ниже XIII ранга.

Диктофонная запись лекции наставника истории и философии Игры Герша Лисунова в Обители во имя Честнаго Животворящего Креста Господня (СПб) сентября 20 1983 года.

– Тяжко учиться – весело играть. Пр-рошу садиться.

Крымская война и провал ооборонительной тактики политики государя-императора Николая Павловича были серьёзными неудачами для России. Но и только – окончательным поражением они просто быть не могли. Более того, то, что являлось неудачей в геополитической игре государства, обернулось для Артели осознанием актуальной конфигурации Большой игры, что было гор-раздо важнее сдачи Севастополя. Стало окончательно ясно, что традиционная монар-рхия доживает в России последние десятилетия. Мастера-предсказатели Артели сделали прогноз на ближайшие сто лет, включающий в себя все революции, смены власти и обе мировые войны – довольно точный прогноз, сопоставления которого с реальными событиями я буду требовать у вас на экзаменах … Если… Впрочем, неважно.