Йохен Шимманг - Новый центр

Госпожу Кольберг и лимузин тем временем продолжали искать — официальные сводки избегали слова «розыск», — поиски велись прежде всего в приграничном районе, но, по моему мнению, совсем не на той стороне. Двое мужчин ни в одной из сводок не упоминались, и один только я — и Зандер, которому я об этом рассказал, — знали об их существовании и их роли. Получалось, что я безусловно должен был прийти к следователям и дать ценные для расследования показания, но, во-первых, я, к моему собственному удивлению, обнаружил, что особого желания делиться с кем-то этой информацией у меня нет, и, во-вторых, когда я заговорил об этом с Зандером, он сказал лаконично: «У нас есть получше дела».

Документ 6

Беседа с Бруно Липпом, руководителем следственной группы по делу «Убийство Кольберга»

«ПАНОРАМА»:Комиссар Липп, является ли Мариэтта Кольберг убийцей своего мужа?

Липп:Это слишком смелые выводы. На сегодня мы точно знаем только, что ее муж мертв, а сама она пропала.

«ПАНОРАМА»:Но ведь вы ее разыскиваете?

Липп:Ни в коем случае, мы просто интересуемся, где она. В конце концов, она могла тоже стать жертвой похищения.

«ПАНОРАМА»:A у кого тогда похитители могут требовать выкуп?

Липп:Я не сказал, что дело обстоит именно так. Но я этого не исключаю.

«ПАНОРАМА»:И политическую подоплеку не исключаете?

Липп:Я вообще ничего не исключаю.

«ПАНОРАМА»:Вы ищете ее в том числе и на приграничной территории с немецкой стороны. А по другую сторону границы поиски идут?

Липп:Работа ведется с привлечением международной помощи.

«ПАНОРАМА»:Скажите, могла ли жена спокойно выстрелить в затылок мужу? Разве она могла обойтись без сообщников?

Липп:Такой вопрос невольно возникает, верно?

«ПАНОРАМА»:Ну и какой ответ?

Липп:Без комментариев.

«ПАНОРАМА»:А вы не могли бы…

Липп:Нет, не мог бы. Пока ничего больше сказать не могу, к сожалению.

Зандер был прав: нам было чем заняться. Хотя богатство, полученное от Кольберга, не сокрушило, разумеется, всю нашу библиотечную систему, но значительное время мы страдали от недостатка места и времени. Поначалу эти десять тысяч книг громоздились в коробках, подпирая стены полупустого помещения и доставая до потолка. Очень скоро мы сообразили, что вдвоем не справимся с ними чисто физически, и стали искать помощи. Наконец в стане анархистов нашелся девятнадцатилетний парнишка, который хотя и не отличался богатырской силой, зато с чрезвычайной сноровкой карабкался по складным лестницам вверх и вниз. Он так быстро умудрился вникнуть в нашу работу, что вскоре смог помогать нам при каталогизации. У него было странное имя Фродо, которого я никогда раньше не встречал, и пышные светлые волосы — вьющиеся кудри спускались ему на плечи. Его мать застрелили во время демонстрации за полгода до падения хунты. Отец был среди первых, кто поселился здесь, на территории. Он был часовых дел мастером старой выучки, то есть мог сам собрать часы на заказ или починить их, впрочем, специализировался только на механических. Он закончил особые курсы и теперь мог реставрировать часы. Иногда к нему приходили коллекционеры или просто люди, которые получили в наследство старинные часы и хотели их оценить. Его часовая мастерская находилось в здании бывшей государственной полиции.

Итак, Фродо быстро освоился и стал для нас в эти осенние и зимние месяцы настоящей подмогой. Библиотека Кольберга охватывала практически все области, какие только можно было себе вообразить. В ней были как всем известные названия, так и крайне причудливые и странные; мы обнаружили книги на кириллице и стали искать эксперта; ежегодники общества Вильгельма Буша вперемежку с роскошными подарочными изданиями, посвященными украшениям, мебели или часам; разумеется, целая гора трудов по юриспруденции и теории государства; но там же был трехтомник Давида Гильберта «Собрание трудов» [37] Давид Гильберт (1862–1943) — крупнейший математик XX в. и девятнадцатитомное издание трудов Зигмунда Фрейда; наконец, совсем маргинальные вещи, вроде «Ultima ratio legis» [38] «Последний довод закона» (лат.). или «Ересь бесформенности: Римская литургия и ее враг» [39] Название книги современного немецкого писателя Мартина Мозебаха (р. 1951). . Некоторые из этих книг, например две последние, несли на себе следы интенсивного использования и были сплошь исчирканы карандашом, другие практически никто не открывал.

Кольберг был маниакальным коллекционером, это мы поняли довольно скоро. Столь же быстро мы сообразили, что после этого поступления мы не можем рассчитывать на открытие библиотеки в марте, как это было запланировано, если не увеличим темп каталогизации. Мы использовали устаревшие цифровые системы времен правления Генерала, а нужны были самые современные. Когда я заговорил на эту тему, Зандер улыбнулся и сказал:

— Вот и позаботься об этом.

Я позаботился. Зандер, разумеется, улыбался со смыслом, и я понял его намек. На следующий день, часов в одиннадцать утра, я отправился в «Алису в Стране чудес». Молодой человек — позже я узнал, что зовут его Джон и что он тоже из Ливерпуля, — возбужденно орал в телефон, повторяя одно и то же. Речь шла о какой-то поставке, которая не пришла. Похоже, связь была хреновая или на другом конце находился человек, который плохо слышал или плохо соображал. За письменным столом друг напротив друга сидели два парня помоложе, у каждого в левой руке кофейная чашка, в правой наладонник «ватсон» — общение происходило через него. Я не уверен, что они обсуждали новую программу, может, они просто играли во что-то. Если не считать психа с телефоном, больше было похоже, что у них перерыв и они расслабляются. То же самое наблюдалось и в другом конце комнаты, там на подоконнике сидела Элинор Ригби, тоже с чашкой кофе в руках, задумчиво наблюдая, как я к ней приближаюсь.

— Привет, — сказала она, — что тебя к нам привело?

— У нас проблема. С данными. Может, вы поможете?

— Достаточно будет, если я сейчас что-то быстренько придумаю, или речь идет о заказе?

— Скорее о заказе.

— Пойдем тогда сначала на улицу на минутку, — сказала она, — покурю, а ты объяснишь.

Снаружи как раз только начал рассеиваться густой ноябрьский туман, который все утро скрывал от нас мир; постепенно сквозь него проступило солнце, сначала белое, потом ослепительно-желтое. В воздухе висела сырость. Выходя, Элинор сняла с вешалки и накинула на плечи черный платок, плотно обмотав его вокруг шеи. На ней были серые джинсы с широкими штанинами и на редкость живописный джемпер цвета лаванды с широким воротником-стойкой. Мне показалось, что он из кашемира, и я не прочь был бы в этом убедиться.