Галина Тер-Микаэлян - Грани миров

Раскрасневшийся Сергей поднялся с воинственным видом, сам не понимая, отчего так расхорохорился и к чему приплел публикации, кандидата наук и брата-профессора. Соседи Наташи воззрились на него с огромным уважением, но сама она покачала головой:

– Спасибо, не надо никому звонить, – и снова разрыдалась.

– Звонить, может, и не надо, а поехать – пусть поедет, такие вопросы с начальством на месте решают, – возразила ей Екатерина Марковна. – Раз ученый человек, то пусть поговорит. Только я вам обоим листочков дам пожевать, чтобы водкой не пахло.

По дороге в институт Сергей немного протрезвел и разговаривал с деканом уже без прежней лихости. Упомянул, правда, робко свою фамилию, но его собеседник лишь вежливо кивнул, и сразу стало очевидно, что ни одну из статей подающего надежды ученого-микробиолога С. Э. Муромцева ему читать не приходилось. Однако человеком он оказался отзывчивым и задумчиво сказал:

– Надо будет мне позвонить в профком насчет материальной помощи. Хотя, конечно, профорг начнет возмущаться, и могут возникнуть осложнения – у нас есть еще несколько ребят из остронуждающихся семей, а Лузгиной этой зимой, как сироте, уже выделяли матпомощь и талоны на питание. Но случай, конечно же, исключительный.

– Дело не в матпомощи, Наталья Лузгина боится, что ее отчислят из-за пропущенного сегодня экзамена.

– Да кто же станет ее отчислять? – изумился декан. – Девочка хорошая, зачеты у нее все проставлены, два экзамена уже сдала досрочно, этот последний. Мы ей его перенесем на конец сессии – пусть немного оправится.

Сергей вышел к ожидавшей его за дверью деканата Наташе. Ее обступили подруги, но при виде него сразу же замолчали и почтительно расступились. Несколько пар девичьих глаз дружно уставились на красивого и элегантного молодого мужчину, и во взглядах их читался неприкрытый восторг.

– Я все уладил, – сказал он Наташе, беря ее под руку. – Пойдемте – я возьму такси и отвезу вас домой.

По девичьей толпе пронесся легкий вздох восхищения, и Сергей с Наташей вышли на улицу, спиной ощущая пристальное внимание студенток-медичек. Когда они свернули за угол, Наташа тихо проговорила:

– Я не хочу домой. Можно, я провожу вас к вашей матери? Вы ведь к ней сейчас пойдете?

– Что? – от удивления он остановился. – Не знаю, нет, наверное. Я прежде собирался, но теперь как-то…

– А почему нет? Ведь адрес у вас есть, а я вас провожу, если вам страшно – я понимаю, вы ведь ее совсем не помните.

– Не в этом дело, – голос Сергея прозвучал недовольно – хмель уже вылетел из его головы, и ему было неловко из-за своих недавних откровений за столом, – просто не хочется. К тому же, у меня старый адрес, он, возможно, давно изменился.

– Здесь рядом справочная, мы за полчаса все узнаем. Нет, правда, давайте, – она потянула его за рукав, а ему неловко было высвободить руку или обидеть эту заплаканную девочку резкой фразой вроде «Я сам решу, когда мне это сделать, вас это совершенно не касается».

Через полчаса пожилая женщина выдала им две справки. Согласно первой, Муромцева Клавдия Ивановна тысяча девятьсот тринадцатого года рождения в Москве не проживала. Во второй справке был указан адрес Муромцевой Людмилы Эрнестовны одна тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения.

– Адрес не тот, – нерешительно сказал Сергей, повертев в руке белую бумажку.

– Да за эти годы столько людей в Москве переехало! – возразила Наташа и печально добавила: – Пока мама была жива, мы тоже на очереди стояли, – она проглотила вставший в горле ком и деловито спросила: – Так мы поедем по адресу? Тут в справке метро указано – можно до «Кировской» доехать, а можно до «Лермонтовской».

Дверь им открыл высокий красивый парень лет двадцати пяти с пышными пепельными волосами и приветливым взглядом. На вопрос о Людмиле он улыбнулся, бросив мимолетный взгляд на Наташу, и вежливо переспросил:

– Людмилу? Простите, а вы от кого?

Вопрос был, мягко говоря, странный – можно в лоб спросить визитера, кто он такой или зачем явился, но от кого… Может еще, пароль сказать? Однако, решив, что попал в очередную коммуналку, Сергей не стал удивляться, а коротко ответил:

– Из Ленинграда.

– Да? – красавец немного помедлил. – Хорошо, зайдите и подождите в комнате – Люда ушла в магазин, скоро уже должна вернуться. Антошка, ты где? Пойдем на кухню.

Из комнаты, распахнув настежь дверь, вышел крохотный мальчуган в одних трусиках и уцепился за его палец.

– Мама усла в магазин, у нас картоски нет, – очень серьезно объяснил он гостям. – Подоздите, позалуйста.

– Вот сюда, – парень любезным жестом указал на распахнутую дверь, поднял Антошку на руки и ушел с ним на кухню, оставив их одних.

Опустившись на краешек стула, Сергей огляделся – нет, его сестра жила не в коммуналке. Судя по планировке, это была малометражная квартира с крохотной прихожей и совмещенным санузлом. Их не так давно начали возводить по всей стране с легкой руки смещенного в прошлом году со всех своих постов Никиты Сергеевича Хрущева и уже окрестили в народе «хрущевками». Сергею дважды приходилось бывать на новосельях у приятелей, и каждый раз его поражала миниатюрность их новых жилищ.

– Какой хорошенький мальчик, да? – робко спросила у него Наташа, разглаживая на коленях юбку. – Ваш племянник.

Слова эти так поразили его, что он не ответил.

«Значит, у меня есть племянник – Антошка. Интересно, этот парень – ее муж? Аристократ, однако! Хотя нет, больно молод для нее, и мальчик на него не похож – совершенно другая порода. Но если он не муж, то где же тогда муж? Или… или у нее вообще нет мужа. Да, возможно, что и так – на троих с ребенком дали бы «двушку», а это, кажется, однокомнатная».

Наташа сидела тихо, не произнося больше ни слова и не мешая его мыслям, но оба они вздрогнули, когда в прихожей щелкнул дверной замок. Послышались тихие голоса, потом в комнату быстрым и легким шагом вошла молодая женщина. Волосы ее были гладко зачесаны назад, черты лица не отличались тонкостью или красотой, но выражение его поражало удивительным спокойствием.

– Из Ленинграда? От Марии Викторовны? – спросила она и мягким движением руки остановила поднявшегося было ей навстречу Сергея. – Сидите, сидите, вы мне особо не нужны, я пока поговорю с девочкой. Волнуешься? – лицо ее обратилось к Наташе.

– Нет, – растерянно пролепетала та.

– Правильно, незачем волноваться, больно не будет. Какой у тебя срок?

Ошеломленная вопросом Наташа раскрыла рот и тут же его закрыла, не зная, что ответить. Сергей тоже на минуту оторопел.

– Простите, но я… мне как-то не совсем понятно, – растерянно пролепетал он.

Людмила с минуту спокойно смотрела на него, потом чуть пожала плечами.