Дэн Уеллс - Фрагменты

— Подумай об этом, — продолжила Хочи. — Армия ничего не обнаружила, верно? За два дня поисков они не нашли ничего, что привело бы их к снайперу: ни гильзы, ни отпечатка подошвы, ни даже потертости на полу. Я не фанатка Армии, но даже я признаю, что они не настолько неумелы. Если бы они искали, то что-нибудь бы да нашли, а значит, они не искали. Они хотят прикрыть это дело.

— Или сам снайпер просто в совершенстве знает свою работу, — сказал Гару. — Может же это быть вариантом, или мы должны сразу выдумывать теорию заговора?

— Ну, конечно, он знает свою работу, — сказала Хочи. — Он прошел армейский курс обучения.

— Это похоже на замкнутый круг, — сказала Изольда.

— Уейст был частью Армии, — сказал Гару. — Он представлял военных перед Сенатом.

Если вы думаете, что солдат станет убивать солдата, то вы знаете о военных порядках немного.

Солдаты становятся свирепыми мстителями, когда нападают на кого-то из них. Они не стали бы прикрывать это дело, они устроили бы над этим снайпером самосуд.

— Именно это я и имею в виду, — сказала Хочи. — Что бы еще ни натворил Уейст, он хладнокровно убил солдата — пусть и не лично, но он отдал приказ. Он устроил убийство солдата, который ему же подчинялся. Армия никогда бы не дала этому спуска, ты же сам сказал: поймать и устроить суд Линча. Новый сенатор от Армии, Вульф или как его там, по словам Изольды, чуть ли не с пеной у рта требовал смертной казни, но когда в этом было отказано, Армия перешла к плану Б.

— Или, что более вероятно, — сказал Гару, — произошедшее было именно тем, чем это объявила Армия: покушением на Вульфа или Товара или еще кого-то вроде этих двоих. Одного из тех сенаторов, у которых власть. Нет смысла убивать приговоренного преступника.

— То есть снайпер промахнулся? — спросила Хочи. — Этот удивительно умелый супер-снайпер, который смог обвести вокруг пальца полное расследование Армии, целился в одного из сенаторов, но оказался ужасно поганым стрелком? Да ладно тебе, Гару, он либо профи во всем, либо нет.

Именно поэтому Маркус и старался не впутываться в эти споры — споры с Гару. Он своими глазами видел, как солдаты отреагировали на атаку, и так и не мог решить, стала ли она результатом заговора или нет. Один из солдат пытался оттянуть Маркуса от Уейста, но почему он это сделал: чтобы спасти Маркуса или чтобы не дать Маркусу спасти Уейста?

Атака, казалось, довольно сильно задела Сенатора Вульфа, как будто убийство заключенного нанесло ему личное оскорбление, но была ли эта обида искренней или просто частью умелой игры? Хочи и Гару очень горячо обсуждали произошедшее, но слишком резво кидались в крайности, и Маркус знал из собственного опыта, что эти двое будут ходить кругами в этих спорах многие часы, если не дни. На этом Маркус их и оставил и повернулся к Мэдисон и Изольде, которые тихонько ворковали над дочерью Мэдисон, Арвен.

Арвен была чудо-ребенком, первым за почти двенадцать лет человеческим детенышем, который вырвался из когтей РМ — все благодаря открытому Кирой лекарству, самовоспроизводящемуся в крови малютки. Та сейчас, завернутая в шерстяное одеяло, спала на руках Мэдисон, которая тихо говорила с Изольдой о беременности и родах.

Сэнди, личная медсестра Арвен, молча наблюдала за всеми из угла комнаты — чудо-девочка была слишком ценна, чтобы рискнуть оставить ее без круглосуточного медицинского надзора, поэтому Сэнди повсюду следовала за матерью и ее дочерью, но никогда не присоединялась к разговорам компании. В любом случае, свита новорожденной не оканчивалась одной лишь медсестрой: чтобы защитить ребенка, Сенат выделили двоих охранников.

Когда Мэдисон впервые вынесла девочку на улицу (взяла ее на открытый рынок) и какая-то обезумевшая женщина — мать, потерявшая, десятерых детей — попыталась похитить Арвен, Сенат решил удвоить охрану, а Гару восстановили как солдата. Сейчас девочку охраняли двое военных — один нес вахту перед домом, а второй был на заднем дворе. Рация, прикрепленная к ремню Гару, каждый раз тихо чирикала, когда один из охранников подавал голос.

— Ну как, что-нибудь удалось? — спросила Мэдисон, и Маркус обратил к ней свое внимание.

— Что?

— Лекарство, — сказала Мэдисон. — У вас что-нибудь получается?

Маркус, кинув взгляд на Изольду, сморщился и покачал головой.

— Ничего. Пару дней назад мы думали, кое-что наметилось, но оказалось, что команда D это уже испробовала. Тупик.

Он снова сморщился, на этот раз от выбранного им выражения, но смог сдержаться и не посмотреть на Изольду. Лучше стыдливо опустить эту тему, чем привлекать к ней внимание.

Изольда опустила глаза и потерла живот, как в свое время это делала Мэдисон. Маркус работал так усердно, как только мог — как и все в командах по исследованию и выделению лекарства — но к выделению вакцины от РМ они так и не приблизились. Это Кира поняла, что является лекарством, и смогла получить его от Партиалов с материка, но Маркусу и остальным докторам было все так же далеко до возможности производить это лекарство самим.

— Еще один умер в конце этой недели, — тихо сказала Изольда. Она подняла глаза на Сэнди, и та подтвердила сказанное печальным кивком. Изольда замерла, держа руку у живота, а затем повернулась к Маркусу.

— Знаешь, нас стало больше — пусть Акт Надежды и отменен, и беременность больше не является обязательной, но нас больше, чем когда бы то ни было. Все хотят иметь ребенка — люди верят, что, когда подойдет их срок, вы обязательно найдете способ производить лекарство и пустите его производство на поток.

Она снова опустила глаза.

— Забавно — в Сенате, когда лекарства еще не было, мы всегда называли их «новорожденными», как будто пытались спрятаться от слова «ребенок». Когда все всегда заканчивалось актами смерти, мы не хотели думать о них, как о детях, о ребятишках, как если бы со всем остальным, кроме как с «объектами», мы бы провалили эксперимент. Теперь, когда я... Ну, теперь, когда я... когда у меня тоже будет ребенок, когда во мне растет человеческое существо, я ощущаю это по-другому. Я не могу называть его никем иным, кроме как моим дитя.

Сэнди кивнула:

— Так же мы называли их и в госпитале. И все еще называем. Смерть все еще так близка, что мы пытаемся отстраниться от нее.

— Не понимаю, как вы так можете, — тихо сказала Изольда. Маркусу показалось, что ее голос надломился, но он не видел ее лицо и не знал, действительно ли она заплакала.

— Но должен же у вас быть хоть какой-то прогресс, — сказала Мэдисон Маркусу. — Вас работает четыре команды...

— Пять, — произнес Маркус.

— Пять групп, — сказала Мэдисон. — И все пытаются синтезировать феромон Партиалов. В наличии всё нужное оборудование, образцы, всё необходимое. Это... — она сделала паузу. — Это не может быть тупиком!