Максим Гаркаленко - Внуки Сварога

Прошла секунда, вторая. К ним начали разворачиваться. Александр перехватил «калаша» за ствол и показал пальцем Чагатаю на старост.

– Живыми!

И ринулся к толпе у ворот. Он двигался словно в замедленной съёмке. Осаждающие медленно разворачивались к нему, а он сметал их, используя автомат, словно дубину. Под прикладом крошились кости, вылетали зубы, ломались ребра. Он двигался к воротам, прокладывая в толпе просеку. Краем глаза увидел как Матвей, выхватив два ножа, вертелся в самой гуще, подрезая сухожилия на руках и ногах врага. Чагатай в несколько прыжков переместился вниз и начал атаку оттуда, не давая никому уйти. Его сабля с визгом рубила конечности, переходя с одной жертвы на другую. Обе стороны сражались почти беззвучно, изредка оглашая склон холма отчаянными криками боли.

Просвистели пяток стрел. Одна пробила Горину бедро, скользнув по кости. Александр резко обернулся. Старосты пытались уйти вниз по склону, оставив лучников прикрывать их уход. Горин перехватил автомат, снял с предохранителя и выпустил в лучников всю обойму. Грохот «калаша» вмиг остановил схватку. Осаждавшие хутор остановились и огляделись. Картина была жуткая.

Из почти пятидесяти здоровенных разъярённых мужиков на ногах остались стоять только шестеро. Остальные лежали или ползали по земле, орошая её кровью. Старосты, спотыкаясь, неслись вниз по склону. Вдруг на их пути возник монгол с саблей в руке. Взмах, и первый кто поравнялся с ним, развалился пополам. Удар был такой силы, что клинок, разрубив бородача, на ладонь воткнулся в землю. Тело, разогнавшись с горы, двумя половинками пролетело мимо монгола и ещё метров пятнадцать катилось вниз.

Старосты тормозили, сворачивая ноги. Некоторые упали на землю. С ужасом смотрели на монгола.

– Назад! И не дёргаться! – Чагатай легко взмахнул саблей, сбрасывая с клинка брызги крови.

Бородачи дёрнулись, словно от удара током, и, оглядываясь, побрели наверх к воротам. Там Матвей шустро осмотрел лежащих, отбирая и отбрасывая в сторону оружие. Шестеро оставшихся на ногах стояли перед Александром, спиной к воротам.

– Где девочки?! – лязгая зубами от ярости, Александр сделал шаг навстречу.

Мужики, подвывая от страха, выхватили ножи и начали двигаться навстречу. Один размахивал дубиной. Снова время замедлилось. Горин глубоко вздохнул и поднял руки к рассветному небу. Когда к нему подошли на два шага, он резко выдохнул и выбросил руки вперёд. Сгусток ледяного воздуха ударил в грудь нападавших, приподнял над землёй и бросил спиной на забор. Глухой удар – и неподвижные тела упали на траву.

– Сомлели, – констатировал Матвей, бегло оглядев упавших.

Подошедшие старосты с ужасом смотрели на Горина. Они стояли, сбившись в плотную группу.

– Где девочки?! – прорычал Александр, обращаясь к пленным.

В ответ раздалось невразумительное мычание, которое коротким рыком остановил дюжий мужик с наглым лицом.

– Ты как посмел резню устроить? – сделав шаг вперёд, он попытался наехать на Горина. – Уходи. Народу ты не нужен. Не было тебя и не надо. Сами разберёмся.

– Кто старший? – стоявший за спинами Чагатай крутанул рукой, и сабля звонко взвизгнула, рассекая воздух.

Все невольно сжались, а вышедший было вперёд мужик, громко испустил в штаны воздух и попытался втиснуться спиной обратно в толпу. Его не пустили, выталкивая плечами вперёд.

– Резню, говоришь? – прошипел Александр, вплотную подойдя к нему. – А ты чего, в гости сюда зашёл?! Где мои девочки?!!

Нагломордый снова выпустил воздух, и, побледнев, рухнул на землю. Старосты вмиг заговорили, наперебой указывая путь в поселение, в котором прятали пленниц.

– Вниз их, в посёлок. И связать покрепче, – Горин кивнул головой Котову. Пусть бойцы Уварова стерегут их. А я за девочками.

– Постой, Саша. – Чагатай взял друга за локоть. Давай поднимемся в дом. Остудим головы и через полчаса пойдём вместе.

Пока бойцы Уварова вязали пленных, к воротам спустились все жители Ясного. Алина бросилась на грудь к мужу. Подошли родители.

– Не углядели, – грустно сказал Александру Ибрагим. Свежая повязка на его ключице быстро пропитывалась кровью.

– Ничего, друг, – Горин положил ладонь ему на бинты. – Я чувствую, что с девочками ничего плохого не случилось. Васильева жалко. Эх! Власти этим уродам захотелось!

Александр отошёл в сторону. Касараев удивлённо потрогал рану. Боль прошла, и под бинтами сильно зудело. Лариса сняла повязку и ахнула: пульсирующая кровью рана от стрелы затянулась и розовела свежим рубцом.

Бойцы повели пленных в нижний посёлок. Александр Иванович с Котовым плотно закрыли ворота. Все начали подниматься в дом. В комнате Гришин расстелил на полу простынь, и, уложив Алмаза, рассматривал раны. Пёс с хрипом дышал, слабея на глазах. Обломки стрел торчали из его тела.

– Две пробили лёгкое, остальные три застряли в мышцах, – констатировал Вячеслав. – Потеря крови. Пёс не выживет.

– Попробуй, – тихо сказал Чагатай, опускаясь рядом на пол.

Пока Елена Николаевна с Ларисой принесли горячую воду и чистые тряпки, монгол положил ладони псу на морду, и, прикрыв глаза, замер. Когда Гришин, простерилизовав скальпель, нагнулся над Алмазом: пёс был в глубоком наркозе.

Солнце уже прошло половину пути к зениту. Все жители Ясного сидели в беседке возле ручья. Алина, наперебой с Ибрагимом и Ларисой подробно описывали события последних дней. Александр Иванович разливал второй кувшин настойки.

– Понятно…, – Горин поднялся из-за стола. – В очередной раз убедился, что люди – твари неблагодарные!

– Спокойно, Саня, – Александр Иванович посмотрел на сына. – Не греби всех под одну гребёнку.

– А ты глянь, сколько их расплодилось! Несколько месяцев остались без присмотра, и вот что натворили. А как пришли, оборванные и голодные? Как просились! Дали им кров, тепло, возможность нормально жить. Некоторые после плена монгольского.

– Лучше бы они там и оставались, – буркнул Чагатай.

– Так сам же сказал, что повоспитывали и хватит.

– Все мы ошибаемся, – философски заметил монгол.

– Саня, забей ты на этот сброд, – Касараев подошёл к другу с двумя кружками настойки и протянул одну Горину. – Мы выжили в жуткой катастрофе. Сохранили свои семьи, наладили быт. Что ещё? Сейчас рванём, выручим девочек, и, пошли они все…

– Забил бы, да поздно уже. – Александр отхлебнул крепкого пахучего напитка. – Мы ответственны за тех, кого приручили. Кроме этих гадов в поселениях живут тысячи людей. Мы помогли им выжить, вернули человеческий облик, дали веру. Да и волхвы предупредили. Не отстоим «колыбель» – не жить ни нам, ни всем остальным.

– Так давай, сын, выберем кого-нибудь, – подала голос Елена Николаевна. – Вон, сколько ребят толковых, и у нас, и у Чагатая. Пусть занимаются народом.