Дарий Дюже - Сады проклятых. Путь души

Но потеря большей части продуктов и медикаментов была не так уж и страшна, особенно в сравнении с потерей акваблока. Из чего у них сделаны зубы, что смогли прокусить оболочку, сделанную из твердейшего сплава, что удерживал давление в сотни атмосфер? Я всё-таки нашла остатки акваблока: разорванный и опустошенный, раскрывшийся лепестками диковинного, стального цвета, цветка. Воду я, конечно, найду… но. Есть одно но. В сообщениях путешественников, вернувшихся из этого мира, слишком часто звучали такие словосочетания, как «река забвения» и «вода забвения».

Только никто не мог указать точно местонахождение местного Стикса…

Он бежал через предрассветный лес, и каждое движение отдавалось в теле болью. Воронья стая, преследовавшая его уже битый час и добавляющая новые мученья, сгинула, словно по хозяйскому приказу. Но в ушах всё равно стояло злорадное, кровожадное карканье. Ничего. С ними он ещё поквитается. Только бы добраться… только бы добраться до Чёрной скалы.

Вставшее солнце осветило лес, и лесная живность, проснувшаяся для дневных хлопот, испуганно шарахалась с пути белой, в кровавых пятнах и полосах, тени. Скорей, скорей… ещё скорей. Иначе не успеет, иначе ослабеет настолько, что не сможет добраться до спасительной, густой тени. До своей Хранительницы.

Деревья, кусты, валуны – всё быстрее и быстрее мелькают мимо, рябят в глазах, а белому волку чудится, что он вновь дерётся. Дерётся с Хозяином, с Владыкой, принявшим форму гигантского змея. Значит он прав, раз Хозяин здешнего мира пожаловал так скоро. Значит, за безмятежно спящей беспробудным сном, навеянным Владыкой, свободной душой началась охота. Она ему нужна. И он её не получит.

Он почти добрался, но и силы почти закончились: белому волку всё труднее переставлять лапы, мелькающие мимо деревья и кусты сливались в сплошную круговерть. Он был уже в самом начале заветной ложбины, когда передняя лапа, попав в норку грызуна, подвернулась. Белый волк грузно повалился, сминая траву и цветы, пачкая кровью. С минуту неподвижно лежал, глядя на Чёрную скалу и густую тень у подножия – их разделяли всего несколько десятков метров, но белый волк чувствовал, что преодолеть это жалкое расстояние ему не под силу. И, поняв это, засмеялся: нечеловеческая глотка издавала странные кашляющие звуки, пытаясь передать всю горечь и злость, обуревавшие его. В горле заклокотало и захлюпало, но белый волк обратил на это внимание только тогда, когда по языку потекла горячая солёная жижа, и замолчал. Встал, вздрагивая всем телом, сделал с десяток шагов, оставляя кровавый след, и вновь упал, наконец потеряв сознание.

В траве лежал израненный обнаженный человек, лицом вниз, вытянув одну рук к Чёрной скале, словно в последней, отчаянной попытке дотянуться до спасительной тени. И многие десятки нечеловеческих глаз наблюдали, как удлиняется и растёт эта тень, пытаясь дотянуться до человека. Видели, как Чёрная скала оплывает плачущей свечей, и вырастает заново – словно её собственная тень вытягивается вверх, материализуясь, всё ближе и ближе к неподвижному телу. Но из всех наблюдателей, лишь обладатель пары круглых птичьих глаз, понимал, почему и как может перемещаться Чёрная скала, и почему её тень, словно тёмное, непроницаемое для взглядов и лучей света покрывало, укутала, скрыла от всех тело Белого Волка.

– У вас тут что, очередь на проход образовалась?

Вопрос был задан басом – густым и гулким, и Фёдор, чьё сознание и так уже находилось на грани возвращения, от удивления открыл глаза.

Над ним склонялись две размытые тени, и когда зрение сфокусировалось, в одной из них Фёдор узнал профессора. Вторым оказался незнакомый мужчина, крепко сбитый бородач со светлой шевелюрой и бровями, светло-серые глаза смотрели на молодого человека внимательно и дружелюбно.

– Нет, – ответил профессор, украдкой переведя дух, когда Фёдор очнулся. – Этот молодой человек не может пройти. Не пускают.

– Вы серьёзно? – удивлённо поднял брови незнакомец.

– Куда уж серьёзней… – проворчал в ответ Фёдор, с трудом садясь: в теле, как при ангине, болели все мышцы и кости, кожа приобрела болезненную чувствительность. Задрав майку, с минуту рассматривал белесое пятно, оставшееся на груди там, где вошла молния, потрогал пальцем и пожал плечами: – Ничего не чувствую.

– Тебе надо в больницу, – негромко произнёс Степан Никанорыч, – неизвестно что это такое.

– Ерунда. Пройдёт само, – отмахнулся юноша, – а вы много путешествовали?

– Да, я посетил почти все открытые Запретные Земли. Кстати, меня зовут Кирилл. В честь пра-, пра-, пра-, в общем, прадедушки. И вы зря так насчёт больницы легкомысленно, но, если категорически не желаете терять время, могу одолжить меддиагностер. Я человек запасливый, – усмехнулся их новый знакомый, словно иронизируя по поводу последних слов.

Кирилл, правда, оказался человеком запасливым: кроме огромного, туго набитого рюкзака, из чрева летуна была извлечена столь же огромная вязанка дров. После чего, возмущённо чирикнув, транспорт улетел, не дожидаясь окончания пятнадцати финишных минут, которые обязан был ждать, уже после полной выгрузки, распоряжений пассажира.

Первым делом путешественник извлёк из недр рюкзака широкий браслет меддиагностера, нацепив на предплечье молодого человека. Спустя пять минут, после мелодичного негромкого свистка снял и, посмотрев показания, резюмировал:

– Он не нашел у вас ничего, кроме простуды. Рекомендует выпить таблетку аспирина и стакан горячего молока с мёдом. Вы здоровы. Так что не притворяйтесь, и помогите развести костёр.

Фёдор только хмыкнул в ответ и стал развязывать крепко увязанные четвертушки поленьев, прислушиваясь к постепенно ослабевающей боли. Естественно, что никакой простуды и в помине не было, а молоко он вообще на дух не переносил. Тем более – с мёдом.

Пока юноша возился с кострищем, подкатывая подходящие по размеру камни, Кирилл ловко нацепил браслет и на руку профессора, пытавшегося отбиваться от столь неожиданной заботливости. В этот раз меддиагностер молчал значительно дольше и в результате выдал сигнал другой тональности, заставившей путешественника нахмуриться.

– Что это значит? – поинтересовался Степан Никанорыч, наблюдая как он, найдя нужную ампулу в аптечке, вкладывает её в приёмный блок браслета. Поморщился, ощутив укол.

– Это значит, что вам давно следовало обратиться в кардиологический центр. Лекарство снимет боль, но ненадолго. Присядьте пока. Хотя, вам бы лучше отправиться в кардиоцентр немедленно. Отсюда лететь до него долго. Ещё один приступ – и лекарства уже не помогут.