Сергей Ересько - Казус бессмертия

– Я знаю, − мрачно ответил Шенгеле.

– Он, наверное, ненавидит тебя?

– Ну, почему же? Если отца считают исчадием ада, то его слава будет по пятам следовать и за сыном. Лучшее средство от этого – мимикрия. Замаскироваться всяческими высказываниями легче простого. Другое дело – внутренняя поддержка, простыми словами – мысли…

– И ты надеешься, что мыслями он с тобой? – спросил Агасфер удивленно.

– Да, − ответил Шенгеле.

– А если это не так? А если он считает тебя упившимся человеческой кровью мерзавцем, и ненавидит тебя, как любой обычный человек?

Шенгеле вздохнул, принял невозмутимый вид и сообщил:

– Что же из того? В этом и заключается жертвенность. Сильные духом не обращают внимания на удары судьбы, находясь в пути к великой цели.

Ради этого они жертвуют собой, жертвуют чувствами, и несломленными продолжают свое дело.

– Ага, стойкий нордический характер, значит… – Ехидно обобщил Агасфер. – И насколько хватит сил?

– Теперь времени в достатке. И сил тоже.

– И чем же ты будешь заниматься?

Шенгеле, усмехнувшись, ответил:

– Тем же, чем и раньше. Секрета в этом никакого нет. Все прошедшие годы я работал над усовершенствованием германской расы. Я хотел при помощи генной инженерии создать новую, ни на какую другую не похожую, расу сверхлюдей. Светлые волосы и голубые глаза – просто внешние отличительные признаки. Хороших результатов в этом я достиг в одном маленьком бразильском городишке много лет назад. Рождение именно близнецов – количественное требование. Ведь двойня, тройня и так далее – гораздо лучше, чем один. Во время войны немаловажную роль играет численность населения (особенно мужского). Производство особей определенного пола – также решенная мной задача. А вот сделать каждого человека гениальным или, хотя бы, талантливым – это основная цель. И такая, согласись, великая цель должна оправдывать любые средства, примененные для ее достижения…

– Даже если в виде средства использовать индейцев, негров, русских?

– И евреев, − добавил Шенгеле. – Чем плохи? Старик со злостью в голосе сказал:

– Ты ненавидишь евреев, а сейчас сидишь с одним из них и пьешь его водку!

– А за что вас любить, − радостно откликнулся Йозеф. – В твоих словах сейчас проявилась вся сущность вашего народа. Ведь главный смысл произнесенной тобой фразы заключается не в выражении − «сидишь с одним из них», а в вопле – «пьешь его водку». Тем более – ты знаешь о том, что у меня ничего нет. Если бы было…

– Если бы у тебя было, ты бы – сто процентов – лакал сам, а обо мне б даже не вспомнил.

– Неправда! – возмутился Шенгеле. – Я, все-таки, тоже человек.

– Если бы ты был человеком, ты б уже давно был мертв, − констатировал Агасфер.

– То же касается и тебя, − не сдался Шенгеле.

Они, пыхтя, со злостью во взорах уставились друг на друга. Неожиданно какая-то новая мысль вдруг пришла в голову Агасфера, и он громко рассмеялся. Взгляд Шенгеле стал подозрительным. Агасфер же плеснул в стаканы водки, приглашающе взмахнул рукой, взял свой стакан и сообщил:

– Мне в голову только что пришла потрясающая мысль. Давай выпьем и я ее озвучу.

Он опрокинул жидкость в рот. Шенгеле с некоторой задержкой последовал его примеру. Агасфер быстро произнес:

– Твое истинно арийское имя Йозеф происходит от иудейского имени – Иосиф. Я буду называть тебя ласково – Йося!

У Шенгеле водка в горло не пошла. Он, поперхнувшись, выплюнул ее в костер и закашлялся. Огонь вспыхнул синим пламенем, и в его разгоревшемся свете стало видно, как Агасфер, ухмыляясь, стучит ладонью по спине Йозефа. Шенгеле, кашляя, сидел, согнувшись, и его руки судорожно шарили по земле. Агасфер, шлепая ладонью, приговаривал:

– Ничего, ничего, Йося. Сейчас все пройдет. Ты знаешь, что педерасты бывают реальными и моральными? В твоем случае эти два понятия легко совмещаются в одно. Для красоты звучания могу предложить два вида сокращения: моралпед или педемор. Выбирай, какое тебе больше нравится…

Правая рука Шенгеле, наконец, нащупала увесистый булыжник. Он резко, с разворотом, бросил свое тело вверх и камень со звонким стуком приложился ко лбу Агасфера. Тот, совершенно по-детски всхлипнув, как подкошенный упал на землю, и растянулся на ней подобно подстреленному и рухнувшему с дерева бабуину.

Шенгеле неторопясь налил себе водки, сел на камень, спокойно выпил, закусил, и внимательно посмотрел на распростертого еврея. Старик лежал на спине, задрав руки вверх, и его патлатая голова находилась всего в двух метрах от костра. Йозеф весело хмыкнул, встал с камня и подбросил в огонь несколько толстых веток. Сухие дрова занялись сразу, и голова Агасфера стала видна великолепно. Шенгеле достал из сапога нож, подошел к распростертому на земле телу и, встав на колени, принялся трудиться над прической старика, бормоча что-то себе под нос.

Нож был прекрасно заточен и резал волосы, как бритва. Первой ушла в костер лохматая длинная борода. Потом туда же полетели патлы с темени и с ушей. Уже через несколько минут Агасфер выглядел, как беспорядочно остриженный пудель. Шенгеле подошел к работе творчески, и не стал обрезать все волосы. Он оставил на висках старика длинные пучки и не тронул затылок. В результате на голове Агасфера обозначились пейсы и мощная грива. Критически поглядев на конечный результат своего парикмахерского труда, Йозеф засмеялся во все горло, сел на камень и налил себе водки. Выпив, он сунул нож за голенище, плеснул жидкости в стакан старика и стал ждать возвращение того к жизни. Настроение у Шенгеле было превосходным.

Наконец, Агасфер шевельнулся и застонал. Медленно встав на четвереньки, он подполз к своему валуну, взгромоздился на него с кряхтением и, взглянув на Йозефа стеклянным взором, проскрипел:

– Ничего не помню. Что со мной случилось?

Шенгеле, удовлетворенно улыбаясь, ответил:

– Это была арийская военная хитрость. Но все уже позади, выпей лучше водки.

Старик взял в руки стакан, сморщил нос и поинтересовался:

– Чем это так гадостно воняет?

Шенгеле хохотнул и ответил:

– Ты пей, пей… Все поймешь сам.

Агасфер дрожащей рукой поднес стакан ко рту и, расплескав половину его содержимого, сумел сделать несколько глотков. Глаза старика тут же прояснились. Почувствовав, что подбородок и шея почему-то стали мокрыми, он опустил взгляд вниз и увидел заляпанные водкой карманы своей камуфляжной куртки. Посмотрев в сторону весело полыхавшего костра, он ощупал свою голову руками и уставился на Шенгеле. Тот ехидно заметил:

– В новое тысячелетие – с новым обличьем! В следующий раз надо будет отрезать тебе язык. Может, хоть денек помолчишь…

Агасфер вскочил, как ужаленный. Ярость так и хлестала из него волнами. Он развернулся и побежал в домик. Шенгеле, подумав, что еврей решил посмотреться в зеркало, наверняка припрятанное где-то внутри, спокойно и по-хозяйски налил себе водки. Прислушиваясь к странным звукам, доносившимся из обители Агасфера, он неторопливо выпил. Взглянув в черное звездное небо, Шенгеле обнаружил на нем полную и яркую луну, которая выглядела какой-то не особенно четкой. Она слегка расплылась, и Йозеф понял, что пить уже хватит, раз начало подводить зрение.