Евгений Кривенко - Серые земли Эдема

Вряд ли успею. Но в худшем случае просто вырубят, убивать вроде не собираются…

— Возьмите ноутбук, — удручённо сказал я. — Там всё записано.

И вытянул руку с чемоданчиком в сторону подоконника…

Раздался омерзительный визг. Я встречал в книгах выражение «кровь застыла в жилах», но впервые сам испытал, как кровь во всём теле будто обращается в лёд. Серая полоса метнулась с карниза, где под потолком проходили кабели. На голове Ли Шэня возникла мохнатая шапка, но она не была неподвижной, а бешено крутилась, разбрасывая клочья и красные струи. Визг превратился в кровожадный вой, с ним мешались дикие вопли человека. Ноутбук упал на подоконник, я зажал ладонями уши, но звуки всё равно терзали слух. Китаец осел на пол, шапка приостановила вращение, и на этот раз крик ужаса вырвался у меня.

На окровавленной голове Ли Шэня, выгнув спину и неистово сверкая глазами, сидел кот! Тот самый котяра Макс из лаборатории Романа, но в каком виде! Шерсть вздыблена и будто обсыпана пеплом, зубы оскалены, когти вцепились в окровавленную голову Ли Шэня. Кажется, с одного свисал вырванный глаз.

Меня опять едва не стошнило: что стало с добродушным котом? Не облучение ли подействовало?

Что же делать, как помочь несчастному китайцу? Если попытаться отодрать кота, он вцепится в меня. Спутник Ли Шэня пятился назад и всё не мог вытащить руку из кармана. Тоже мне, профессионал.

И тогда моя рука, словно действуя сама по себе, сорвала с крепления огнетушитель…

К счастью, он содержался в исправности. Пенная струя с фырканьем ударила в кота, мигом облепив его пеной. Кот завизжал нестерпимо, как циркульная пила, и метнулся вверх. Одним скачком взлетел на двухметровую высоту, опять на карниз, и, роняя клочья пены, бросился наутёк. Визг стал удаляться и смолк.

У меня стучали зубы и тряслись руки, я едва смог сфокусировать взгляд на окровавленном Ли Шэне. Истошные вопли сменились душераздирающими стонами. Похоже, один глаз китаец действительно потерял.

И вдруг я заметил будто тень движения и поспешно повернул голову: неужели опять кот? Но нет — это другой китаец устремился ко мне. Пришёл-таки в себя!

Я не раздумывал: пенная струя ударила в китайца, тот поскользнулся и стал падать навзничь, похожий на облепленную ватой куклу. Но я вспомнил, как он копался в кармане! Если там пистолет, выстрелить сумеет и лёжа.

Страх придал мне скорости — я выпустил огнетушитель, сунул руку в карман куртки за пистолетом и, ещё спуская предохранитель, нажал спусковой крючок.

Слава Богу, Марат заставил меня тренироваться в этом. Мой противник уже поднимался, но грохнул выстрел — и китаец дёрнулся, снова упал на колени в розовую пену, а потом завалился на бок. Я бросил взгляд на Ли Шэня.

Тот скорчился, обхватив руками голову и визжа как подстреленная собака. Между пальцев текла кровь, а от вида красно-блестящей черепной кости я снова согнулся пополам в приступе тошноты.

Но видно, опустошил желудок ещё наверху. Я несколько раз сглотнул остатки горечи и кое-как выпрямился. Огнетушитель пошипел, выдавливая остатки пены, и смолк. Я глянул на второго китайца, тот лежал неподвижно. Не притворяется ли?.. Как быстро всё произошло, не похоже на долгие перестрелки в кино. Я вспомнил слова Марата, что настоящий, а не киношный бой, как правило, молниеносен.

Хватит! Не распускай сопли, сюда могут прибежать люди!..

Я попятился и, всё ещё не осмеливаясь убрать пистолет, другой рукой сорвал телефонную трубку. Кнопки пришлось нажимать стволом пистолета, к счастью второй гость из Поднебесной не шевелился.

— Алло, — выдохнул я. — Медчасть?.. В переходе ко второму корпусу одного задрал кот, а другой с огнестрельной раной. И наверху, в восемнадцатой квартире, ещё один. Поскорее.

Произнеся этот бред, я бросил трубку и, схватив ноутбук, выбежал обратно на площадку. Когда распахнул дверь на улицу, в лицо ударил свежий ветер, и я чуть не заплакал от облегчения. А потом сунул пистолет в карман и побежал.

Не в первый и, похоже, далеко не в последний раз.

Чтобы поскорее уйти от института (вдруг будет погоня), я избрал тропку, что осталась на месте зимней лыжни. Но там, где зимой легко скользил на лыжах, теперь спотыкался о камни и торчащие корни. Всё же идти было легче, чем напрямую, и я поднимался довольно быстро. То и дело оглядывался на уходящие за ели постройки института: не спешат ли по следу? Небо хмурилось, на лицо порою падали капли дождя, всё шире раскидывалась панорама сопок. Наконец я поднялся на вершину холма — холодный ветер взъерошил волосы, а из облаков на серебряную гладь залива упал солнечный луч.

Я постоял, успокаивая дыхание, но вскоре двинулся дальше: институт был слишком близко. Медлить рядом с местом, где могли остаться два трупа, не стоило. Хоть бы Клима и китаец выжили… Правда, Александр сказал, что это место будет заклято. Интересно, что сие значит?..

Может быть, увижу.

Я спустился в низину, под ногами зачавкал мох, а вокруг заныли комары. Только что появились и жалили остервенело, так что я поспешно выбрался из лощины и пошёл по заросшей берёзками просеке. Кое-где стояли полусгнившие остатки опор. Всё ниже становились деревья, всё сильнее задувал холодный ветер, в лощинах появились пятна зимнего снега.

Я запыхался и решил передохнуть. Внизу раскинулось лесное море с плешинами болот, по вершинам сопок серели осыпи. Кое-где остались поля снега. Еле виднелись здания института и железная дорога.

А ведь в разгаре весна, и в Крыму цветут розы.

Снова холодок безумия повеял у меня в голове. Кому я поверил? Куда иду? Может быть, попытаться дойти до железной дороги? Теперь не зима, к вечеру дойду…

«До захода солнца, а лучше раньше, ты должен произнести слова: „Открой для меня дверь“. Тогда тебе откроется дорога в Сад, и ты уже не сможешь вернуться…».

Какой-то бред.

Я устало брёл по мху среди валунов. Между скал заблестело озеро, не на его ли застывшую гладь я свалился зимой?.. Озеро я оставил справа и стал подниматься на сопку. В отличие от Кавказа вершины здесь плоские: мхи, да облизанные древними ледниками камни.

На самом верху изо мха выступала странная скала — словно слоник склонил голову с хоботом и застыл, любуясь пейзажем. Серебряным простором морского залива, сопками по берегам.

Откуда ты, слоник? Из каких краёв забрёл на холодный север? Неужели я тоже стану странником и забуду родные места?

А где они, мои родные места? Где я только не был, но куда хотел бы вернуться?

Хотя… такое место есть.

Я устало опустился на мох возле скалы и втиснул в углубление спину. Хотя дул ледяной ветер, стало не так холодно, словно в камне теплилась жизнь. Я положил на колени ноутбук.