Мо Янь - Мучительные перевоплощения Симэнь Нао

МО ЯНЬ

МУЧИТЕЛЬНЫЕ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ СИМЭНЬ НАО

перевод с китайского на украинский – Иван Дзюб

перевод с украинского на русский – Юрий Калмыков

Мой рассказ начинается с первого января 1950 года.

А перед этой датой я более двух лет подвергался бесчеловечным пыткам в Аду, в суде Янь-вана. Каждый раз, когда меня допрашивали, я заявлял, что ни в чем не виноват. Мой голос, печальный и в то же время непокорный, отражался многократным эхом и долетал до всех закоулков дворца Янь-вана, властителя Ада. Несмотря на страшные муки, я ни разу не оговорил себя и поэтому снискал себе славу несокрушимого человека. Я знал, что немало адских слуг втайне восхищаются мной, а вот самому Янь-вану я уже просто надоел. Чтобы заставить меня признаться и сдаться, они даже применили ко мне самое страшное в аду наказание – бросили в котел с кипящим маслом, в котором меня в течение часа поджаривали словно тушку цыпленка. Нет слов, чтобы описать страдания, которые я тогда испытывал. В конце концов, слуга проколол меня вилами, поднял вверх и через пронзительно визжащую, будто летучие мыши-кровососы, толпу служителей, медленно направился по ступеням к трону повелителя Ада. Горячее масло стекало каплями с моего тела и капало на лестницу, вспыхивая и клубясь желтым дымом... Слуга осторожно положил меня на каменную плиту перед престолом Янь-вана, Князя Тьмы, опустился на колени и, низко поклонившись, доложил:

– Повелитель! Он готов.

Обожженный до хрустящей корочки кожи я чувствовал, что могу рассыпаться на куски от малейшего прикосновения. И вот тогда сверху, с той высоты, откуда лился свет свечей, до меня донёсся почти насмешливый вопрос Янь-вана:

– Симэнь Нао, ты все еще сопротивляешься?

Искренне признаюсь, что в этот миг, когда я зажаренный лежал в луже масла, а моя кожа громко потрескивала, я действительно испугался. Мне было понятно, что способность терпеть боль и муки уже достигла предела, и если я не соглашусь с обвинениями, то неизвестно, какие еще пытки применят ко мне. Но если я сдамся, то неужели мои прежние страдания окажутся напрасными? Я с трудом приподнял голову, которая, казалось, вот-вот оторвется от шеи, и всмотрелся в освещенного свечами Янь-вана и хитро улыбающихся судей возле него. От яростного гнева в душе я вдруг встрепенулся. «Будь что будет! – подумал я, – пусть они меня сотрут в порошок жерновами, пусть разотрут в пыль в ступе, но я опять скажу о своей невиновности!».

Из моего рта брызнули капли вонючего масла, когда я выкрикнул эти слова.

– Я невиновен!

– Я, Симэнь Нао, в течение тридцати лет жизни в мире людей любил физическую работу. Тяжким трудом и бережливостью содержал свою семью. Чинил мосты и заново прокладывал дороги. И не был чужд благотворительности. Благодаря моим щедрым денежным вкладам были восстановлены скульптуры Будды в храмах волости Северо-Восточная Гаоми. Рисом из моих запасов были спасены от голодной смерти многие бедняки. Каждая крупинка риса в моих кладовых пропитана моим потом, каждый медяк в моих семейных сбережениях заработан тяжелым трудом. Я разбогател только благодаря неустанной работе и достиг денежного достатка лишь благодаря собственному уму. Я уверен, что не сделал в жизни ничего такого, чтобы чувствовать угрызения совести.

– Однако, – на этой фразе мой голос стал резким, – такого доброго, честного и порядочного человека как я, они связали, словно преступника, привели к мосту и расстреляли!.. Стоя рядом, они выстрелили в меня в упор из старого огромного ружья, заряженного порохом и картечью. Одним оглушительным выстрелом они превратили мою голову в кровавое месиво, забрызгав мост и белые огромные круглые валуны под ним...

– Я не сдамся, я невиновен, и прошу отпустить меня обратно, чтобы я мог спросить у тех людей, глядя им в глаза, в чём я перед ними виноват?!

Мне было видно, как во время моего яростного монолога хитрый лик Янь-вана беспрестанно морщился, а судьи отворачивали головы, так как не смели взглянуть мне в глаза. Я не сомневался, что они хорошо знают о моей невиновности, о фальшивости обвинения, но по каким-то неизвестным мне причинам делают вид, что ничего не слышат и ничего не видят. Я не переставал кричать, каждый раз повторяя одни и те же слова до тех пор, пока Янь-ван, после недолгого перешептывания с судьями, не ударил деревянным молоточком и произнёс:

– Хорошо, Симэнь Нао, мы признаем, что ты невиновен. В том мире живет немало людей, которые заслуживают смерти, и в то же время, наоборот, многие другие, достойные жизни, умирают. Такие факты наше царство не может изменить. Но на этот раз мы сделаем исключение – помилуем и вернем тебя обратно.

Внезапная радость упала на меня, словно тяжеленный жерновой камень и, казалось, раздавила мое тело. Властелин Ада Янь-ван бросил на пол свой ярко-красный треугольный жезл и с явным нетерпением в голосе приказал:

– Коровья Голова и Лошадиная Морда, отошлите его обратно!

Властитель ада, встряхнув рукавами, покинул зал, за ним отправились и все судьи. Тени от пламени свечей качались от потока воздуха, вызванного взмахами крупных рукавов их мантий. С двух противоположных сторон ко мне подошло двое слуг Ада в черных одеждах, подпоясанных широкими красно-оранжевыми поясами. Один из них нагнулся, поднял с земли жезл Янь-вана и заткнул его за пояс, второй схватил меня за руку и попытался поставить на ноги. Я услышал сухой хруст – казалось, мои мышцы и кости лопнули – и вскрикнул от боли. Адский слуга с жезлом за поясом отодвинул держащего меня за руку слугу в сторону и тоном бывалого знатока с богатым жизненным опытом, назидательно, словно молодому – “зеленому”- новичку, сказал:

– Черт побери, чем забита твоя голова? Водой? Неужели орел выколол тебе глаза? Неужели ты не видишь, что его тело такое нежное, словно печеное мясо у торговцев на 18-й улице Тяньдзина?

Молодой слуга выпучил растерянно глаза, а опытный слуга продолжал поучать его.

– Чего ты всё еще стоишь? Беги и принеси ослиной крови!

Молодой слуга хлопнул себя по лбу, и на его лице появилось выражение, которое свидетельствовало, что наконец-то он все вдруг понял. Повернувшись, он выбежал из зала и вскоре вернулся с заляпанным кровью ведром.