Джефф Карлсон - Проклятая война

Эрнандес и сам по уши увяз в заговоре, правда, куда меньших масштабов. Вот уже девять дней он рассылал сержантов, налаживая контакты с ближайшими частями. Деликатная работа. В качестве прелюдии Гилбрайд и Лоури наведались туда сами, без всяких радиопереговоров. Затем перешли к обсуждению слабых мест каждого: как они могут друг друга прикрыть, какие припасы им нужны, что-то вроде «Я могу одолжить вам несколько одеял, если вы переправите мне аспирин».

Послав вестовыми Гилбрайда и Лоури, майор заодно подал острожный сигнал собственным солдатам. Невозможно было скрыть двух- и трехдневные отлучки сержантов. И, более того, просто отправив людей на разведку, Эрнандес признавал право своих морпехов на гнев и отчаяние.

Вдобавок, он повысил в звании вдвое больше бойцов, чем собирался, присвоив сержантские нашивки одиннадцати морпехам. По большей части заслуженно. Одному — в надежде утихомирить смутьяна. И все же эти меры давали лишь временную передышку. Очень скоро понадобится что-то посущественнее, а Эрнандесу не хотелось пересекать черту невозврата, потому что это означало взять на себя определенные обязательства. Это означало измену. Однако медлить было нельзя. Казалось, от второго июня до наступления зимы еще далеко, но на такой высоте времена года сменялись не по календарю. У Эрнандеса оставалось лишь десять или двенадцать недель на раздумья, прежде чем снег из абстракции превратится в реальность.

Остаться верным присяге? Отколоться? На юг можно добраться только по воздуху, и вряд ли мятежники в Нью-Мексико готовы пожертвовать хотя бы одним самолетом, чтобы доставить к себе морпехов Эрнандеса. Лучшее, что он мог сделать, — это просто увести бойцов подальше от передовой, полагаясь лишь на собственные силы. Но что потом? Как им выжить? Здесь, по крайней мере, их снабжали пищей — скудно, но регулярно. Вчера из Лидвилла даже отправили два деревянных ящика с просроченным кофе, свежим зеленым луком и несколькими тюками говядины.

Лидвилл должен понимать, как просто их купить. Эрнандес снова оглянулся на Гилбрайда, пока они блуждали среди бесконечных скальных обломков.

«Спасибо тебе», — подумал майор.

Он знал, что сержантам приходится еще тяжелее, чем ему. Дело не только в физических усилиях, затраченных на переходы по горам, но и в том, что им приходилось бороться со смутой в собственных взводах. Психологическая война. Простого выхода не было.

Да Эрнандес пока и не собирался никуда уходить. Основной расклад оставался прежним. Лидвилл больше других готов к разработке нановакцины, так что майор хотел остаться здесь и защищать город. Его смущало лишь решение командования придержать вакцину для своих. Заключить мир можно, только поделившись лекарством с другими — не просто с жителями североамериканского континента, но и остальных стран.

Эрнандес понял это очень поздно. И не гордился собой. Слишком легко было соглашаться, пока он входил во внутренний круг. Правда заключалась в том, что и на нем лежала часть вины… Да, майор собирался остаться и защищать город, но мысленно уже взбунтовался.

Эрнандес не сомневался, что, потратив достаточно времени и усилий, он смог бы убедить большинство полевых командиров присоединиться к нему. В конце концов, ему бы выпала возможность лично отчитаться перед начальством, прихватив с собой Гилбрайда и отряд специально отобранных бойцов; возможность взять в плен или убить большую часть командования и затем закрепить успех с помощью тех самых войск, которые они расставили вокруг Лидвилла.

Но времени у него не было. Эрнандес вынырнул из неглубокой и неуютной дремы в ледяной, зеленый свет дня — это лучи утреннего солнца пробивались сквозь ткань командирской палатки.

Его трясла за руку Люси Маккей.

— Сэр!

— Где…

Он услышал рев истребителей.

— Сбейте их ракетами прямо сейчас, до того как…

Вой двигателей раздавался вдалеке от их горы и быстро затихал. Эрнандес вскочил на ноги, хватая на ходу ботинки и куртку. Рядом заворочались людские тела — это Андерсон и Ванг выпутывались из спальников.

Маккей дико смотрела на него, откинув капюшон. На ее скулах пылал румянец.

— Там четверка F-35, сэр, — выдохнула она. — Наших. Похоже, они летят на восток.

— Что насчет вертолетов из Нью-Мексико?

— Командование ничего не передавало по рации.

Он выбрался наружу. Маккей по-прежнему суетилась рядом. Она протянула майору бинокль, лучший из тех, что у них был: «Кэнон» 18x50 со стабилизацией изображения. Эрнандес кивнул в знак благодарности, хотя смотреть было не на что. Истребители пролетели к северу от горы. Небо к югу на первый взгляд тоже казалось пустынным. С ночи тучи рассеялись. Майор вгляделся в длинные косые лучи желтого света.

Маккей все еще дергалась, и Эрнандес приказал:

— Оставайся на связи. Не вызывай их. Просто дежурь у рации и позови меня, как только что-то станет известно.

— Есть, сэр.

Он прошел мимо Ванга, замершего у 50-миллиметрового орудия, мимо Бликера и Андерсона с ракетной установкой. Бликер выглядел спокойным, но обожженное солнцем лицо Андерсона подрагивало от напряжения, и Эрнандес сказал:

— Отличная работа, морпех.

Каждая тревога изматывала их все больше. Когда истребители ревели посреди ночи, люди паниковали, одновременно пытаясь как можно быстрей выбраться наружу и нацепить побольше одежды. Четверо бойцов потеряли кожу на пальцах, схватившись за оружие голыми руками. Одна женщина разбила колено, споткнувшись и грохнувшись в темноте. Но им надо было реагировать. Невозможно знать, защищается Лидвилл или нападает, и смерть грозила им самим.

Эрнандес выбрался из окопа, перешагнув через каменную стенку. На холме раздавались крики. Подняв бинокль к глазам, он обвел взглядом бункеры 4, 5 и 2.

Лоури стоял на откосе второго бункера и орал на кого-то внутри. Затем сержант поднял собственный бинокль. Эрнандес вскинул кулак, а затем показал открытую ладонь, как регулировщик движения.

«Оставайтесь в боеготовности».

Лоури повторил его жест, после чего развернулся и передал команду бункерам 3 и 6, которые располагались вне поля зрения Эрнандеса. Это было нелепо, но им выдали всего одно гражданское переговорное устройство и восемь запасных батареек. Им приходилось переговариваться жестами или посылать вестовых.

Эрнандес рад был видеть, что его люди по-прежнему готовы к бою — нервничают, но сохраняют готовность. Теперь он разобрал несколько слов из тех воплей, что доносились со стороны второго бункера.

«Заткнись! Замолчи, чтобы я мог…»

Они пытались заткнуть друг друга, чтобы услышать шум вертолетов. Смешно до слез. Вместо радара у них было всего два бинокля, собственные глаза и изломанный ландшафт вокруг. Горы хорошо передавали звук, но также и искажали его — по склонам до сих пор носилось эхо глухого рева реактивных двигателей. Эрнандес оглядел черные каменные складки, чередующиеся со снегом и участками голой земли. Хмурое небо. Больше ничего.