Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)

Валентин смотрел в сторону.

— Мы будем использовать те средства, которые окажутся наиболее подходящими, — ответил он, — чтобы восстановить целостность Маджипура.

— Если вы искренни в ваших словах, — мрачно заметил Слит, — то должны готовиться уничтожить врага. Не просто загнать в джунгли, как это сделал лорд Стиамот, а извести их, искоренить, навсегда устранить угрозу нашей цивилизации, которую они…

— Извести? Искоренить? — Валентин рассмеялся. — В ваших речах есть что-то первобытное, Слит!

— Не надо воспринимать его буквально, мой лорд, — сказала Карабелла.

— Нет, надо! Верно, Слит?

Пожав плечами. Слит ответил:

— Вы же знаете, что моя ненависть к метаморфам не выдумана мной, а навязана мне посланием — посланием из той самой страны, куда мы сейчас направляемся. Но независимо от этого я считаю, что они должны заплатить жизнями за уже причиненный вред. Я не раскаиваюсь в своих мыслях.

— И вы пожертвуете миллионами за преступления вождей? Эх, Слит, Слит, да вы представляете для нашей цивилизации большую угрозу, чем десять тысяч метаморфов!

Кровь прилила к бледным щекам Слита, но он промолчал.

— Вас обидели мои слова, — сказал Валентин. — Извините.

— Короналю не нужно просить прощения у кровожадного варвара, который ему служит, мой лорд, — сдавленным голосом произнес Слит.

— Я не собирался насмехаться над вами, а лишь выразил свое несогласие.

— Пусть тогда останется несогласие, — сказал Слит. — Будь я короналем, я бы их всех перебил.

— Но корональ — я, по крайней мере в некоторых частях этого мира. И пока я им являюсь, я буду искать способы выиграть войну по возможности без искоренения и истребления кого бы то ни было. Вы не возражаете, Слит?

— Все пожелания короналя закон для меня, мой лорд, и вы это знаете. Я говорю лишь о том, что сделал бы на месте короналя я.

— Да убережет вас Божество от подобной участи, — с легкой улыбкой заметил Валентин.

— А вас, мой лорд, — от необходимости отвечать насилием на насилие, поскольку, как я знаю, это противно вашей натуре, — ответил Слит с еще более легкой улыбкой и церемонно отсалютовал, — Скоро мы прибудем в Толагай, и мне нужно отдать немало распоряжений относительно вашего размещения. Позвольте удалиться, мой лорд.

Валентин какое-то мгновение глядел вслед удаляющемуся по палубе Слиту, а потом, прикрыв глаза от резкого солнечного света, повернулся навстречу ветру в сторону южного континента, который возвышался на горизонте этакой черной громадой.

Сувраэль! Одно название вызывало трепет!

Он никогда не думал оказаться здесь, на этом пасынке среди континентов Маджипура, малонаселенной территории, скопище унылых пустынь, почти начисто лишенных растительности и вызывающих самые мрачные чувства. Сувраэль настолько отличался от Зимроэля и Алханроэля, что казался осколком другой планеты. Хотя на нем и проживало несколько миллионов жителей, сосредоточенных в наиболее пригодных для обитания местах, в течение нескольких столетий Сувраэль поддерживал с остальными двумя континентами лишь самые незначительные связи. Чиновники центрального представительства, которых посылали сюда с различными поручениями, воспринимали поездку как наказание. Немногие из короналей бывали здесь. Валентин слышал, что тут был лорд Тиеверас во время одной из великих процессий, да, кажется, лорд Кинникен попал однажды сюда таким же образом. Вдобавок, разумеется, необходимо вспомнить знаменитый подвиг Деккерета, бродившего по пустыне Украденных Снов в сопровождении основателя династии Барджазидов, но то случилось задолго до того, как Валентин стал короналем.

С Сувраэля исходили всего три вещи, которые сколько-нибудь существенно влияли на жизнь Маджипура. Одной из них был ветер: в любое время года с Сувраэля дул поток иссушающего воздуха, который обрушивался на южные побережья Алханроэля и Зимроэля и превращал их в подобия сувраэльских пустынь. Второй являлось мясо: на западной оконечности пустынного континента благодаря морским туманам почва постоянно была влажной, что позволяло содержать обширные пастбища, где выращивался скот для отправки на другие континенты. А третьей статьей сувраэльского экспорта были сны. Уже тысячу лет Барджазиды распространяли свою власть из обширных владений за Толагаем: с помощью усиливающих мысли приспособлений, секреты которых ревностно хранили, они наполняли мир своими посланиями, которые сурово и жестоко проникали в души тех, кто причинял вред кому-либо из сограждан или всего лишь замышлял это сделать. В своем роде пусть безжалостно и беспощадно Барджазиды воплощали совесть мира и уже долгое время являлись тем кнутом, с помощью которого корональ, понтифекс и Хозяйка Острова Сна могли более мягко осуществлять свои полномочия.

Метаморфы, чья первая неудачная попытка мятежа на заре правления Валентина провалилась, понимали силу Короля Снов, и, когда заболел старик Симонан, глава дома Барджазидов, они подменили умирающего одним из своих агентов, следствием чего стал захват трона лорда Валентина младшим сыном Симонана

Доминином, который и не подозревал, что на эту авантюру его толкнул не родной отец, а изменивший обличье метаморф.

Да, подумал Валентин, Слит прав: в самом деле странно, что корональ вынужден обращаться к Барджазидам чуть ли не с протянутой рукой в тот момент, когда его трон вновь зашатался.

На Сувраэль он попал почти случайно. Для возвращения из Пиурифэйна Валентин избрал юго-восточный маршрут, поскольку вряд ли было разумно двигаться на северо-восток к мятежному Пилиплоку и центральной части побережья Гихорна, где не было ни городов, ни гаваней. В конце концов они оказались возле южной оконечности восточного Зимроэля, в отрезанной от остального мира провинции Беллатул с ее влажными тропиками, зубчатой травой, вонючими топкими болотами и пернатыми змеями.

Население Беллатула составляли в основном хьорты: рассудительные мрачноватые существа с глазами навыкате и большими ртами, заполненными рядами упругих жевательных хрящей. Большинство из них зарабатывали на жизнь морскими перевозками: они получали товары, производимые по всему Маджипу-ру, и переправляли их на Сувраэль в обмен на скот. Но всемирные бедствия стали причиной снижения производства товаров и почти полного прекращения сообщения между провинциями, и беллатулские купцы оказались чуть ли не у разбитого корыта; однако они, по крайней мере, не голодали, поскольку провинция в основном обеспечивала себя продуктами по большей части за счет обильного рыболовства, а довольно скромное сельское хозяйство осталось практически не затронутым болезнями, свирепствовавшими в других регионах. Поэтому провинция сохраняла спокойствие и верность центральному правительству.