Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)

— Довольно много новостей, мой лорд. Он вышел из Пилиплока и со всей возможной быстротой поднимается вслед за нами по Зимру, собирая по дороге войско. Мы получили от него донесения из Порт-Сэйкфоржа, Стенвампа, Оргелиуза, Импемонда и Облиорн-Вейла, а последние известия говорят о том, что он подходит к Ларнимискулусу.

— Который, насколько я помню, находится отсюда в нескольких тысячах миль на восток, так? — спросил Хиссун. — Так что нам еще долго придется ждать. Ну что ж, когда приедет, тогда и приедет, этого никак не ускорить, а до встречи с ним, я думаю, неразумно отправляться в Пиурифэйн. — Он грустно улыбнулся. — Я думаю, наша задача облегчилась бы раза в три, будь наш мир раза в два поменьше. Альсимир, отправь послания с выражением высочайшего уважения Диввису в Ларнимискулус, а также, пожалуй, в Белку, Сларисканз и несколько других городов по маршруту его следования. И сообщи ему, с каким нетерпением я ожидаю встречи с ним.

— Неужели, мой лорд? — поинтересовался Альсимир. Хиссун пристально посмотрел на него.

— Именно так, — сказал он. — Совершенно искренне, Альсимир!

В качестве личной резиденции он выбрал большой кабинет на третьем этаже. Давным-давно, когда здесь жил Калейн, брат герцога Ни-мойи, как подсказывала Хиссуну его приобретенная память, тут располагалась огромная библиотека Галайна, состоявшая из древних книг в переплетах из кож редких животных. Но теперь книги исчезли, и кабинет представлял собой просторное и пустынное помещение с обшарпанным письменным столом посредине, на котором Хиссун разложил карты и стал обдумывать предстоящую экспедицию.

Хиссуну не очень-то понравилось, что его оставили на Острове, когда Валентин отправился в Пилиплок. Он сам хотел провести силой оружия акцию умиротворения в Пилиплоке, но Валентин придерживался иного мнения и одержал верх. Хоть Хиссун и стал короналем, в чем нет никакого сомнения, но после этого решения он понял, что в течение некоторого времени положение дел будет несколько необычным, поскольку ему придется состязаться с полным сил, толковым и весьма энергичным понтифексом, в планы которого не входит переселение в Лабиринт. В истории Хиссун не обнаружил ни одного подобного примера. Даже самые властные и честолюбивые из короналей — лорд Конфалюм, лорд Престимион, лорд Деккерет, лорд Кинникен — оставляли свое место и отправлялись в подземелье, как только заканчивались их полномочия в качестве короналей.

Но Хиссун не мог отрицать и того, что происходящее сейчас тоже не имело прецедента. Но не мог он не согласиться и с тем, что появление Валентина в Пилиплоке, мнившееся Хиссуну тяжелейшим случаем безумия и безрассудства, в действительности оказалось блестящим стратегическим ходом.

Подумать только: мятежный город кротко спускает свои флаги и безропотно передается на милость понтифекса, точно в соответствии с предсказанием Валентина! Хиссун мучался в догадках, какими же чарами обладает этот человек, чтобы так уверенно сделать столь дерзкий шаг? Но ведь в войне за реставрацию он вернул себе трон с помощью очень похожей тактики, разве не так? За его мягкостью, обходительностью скрывался характер весьма сильный и решительный. И все же, подумал Хиссун, его мягкость не просто удобная маска, а существенная часть натуры Валентина, самая сокровенная и истинная его черта. Сверхъестественная личность, но великий король в своем роде…

А сейчас понтифекс продолжал двигаться к западу по Зимру от одной разоренной территории к другой, кротостью добиваясь возврата к здравому смыслу. Из Пилиплока от отправился в Ни-мойю, появившись здесь за несколько недель до Хиссуна. Лжекоронали разбежались, как только узнали о его приближении; погромщики и бандиты перестали грабить; потерявшие голову, ввергнутые в нищету горожане собирались миллионными толпами, как сообщалось, чтобы приветствовать нового понтифекса, как будто он мог одним мановением руки вернуть мир в прежнее состояние. Все это облегчало задачу Хиссуна, следовавшего за Валентином: вместо того чтобы тратить время и силы на возвращение Ни-мойи, он тихо-мирно вошел в город, жители которого уже достаточно успокоились для того, чтобы оказывать всяческое содействие.

Хиссун провел пальцем по карте. Валентин направляется в Кинтор. Ему предстоит нелегкое дело: Кинтор — оплот лжекороналя Семпетурна и его личной армии, Рыцарей Деккерета. Хиссун боялся за понтифекса, но ничего не мог предпринять для защиты: Валентин и слышать о том не хотел. «Я не собираюсь вести с собой армии в города Маджипура», — сказал он, когда они обсуждали этот вопрос на Острове; и Хиссуну не оставалось ничего другого, как подчиниться его воле. При любых обстоятельствах понтифекс обладает большей властью.

А куда Валентин направится после Кинтора? В города ущелья, подумал Хиссун. А потом дальше, к морю, в Пидруид, Тил-омон, Нарабаль. Никто не знал, что происходило на отдаленном побережье, куда нахлынули миллионы беженцев из охваченных беспорядками центральных районов Зимроэля. Перед мысленным взором Хиссун представал Валентин, неутомимо передвигающийся все дальше и дальше, восстанавливая порядок на месте хаоса всего лишь величием собственной души. По существу, его перемещения — какая-то диковинная разновидность великой процессии для понтифекса. Но в голове у Хиссуна все время вертелась беспокойная мысль о том, что не понтифексу проводить великие процессии.

Он заставил себя не думать о Валентине и перешел к своим обязанностям. Сначала нужно дождаться Диввиса. Общение с ним требует большого такта. Но Хиссун понимал, что успех будущего правления будет зависеть от его отношений с этим своенравным и злопамятным человеком. Предложить ему высшие полномочия, дать понять, что среди всех полководцев выше него только корональ. Но одновременно — сдерживать его, не выпускать из-под контроля, если такое вообще возможно.

Хиссун быстро начертил на карте несколько линий. Одна армия под началом Диввиса выдвигается к западу до Кинтора или Мазадона, если Валентин действительно восстановил там порядок, и по пути доукомплектовывается; затем они продвигаются к юго-востоку, охватывая верхние границы провинции метаморфов. Другая основная армия под командованием самого Хиссуна перемещается вниз от Ни-мойи вдоль берегов Стейч, чтобы заблокировать восточные границы Пиурифэйна. Затем клещи сжимаются с двух сторон, и армии идут навстречу друг другу, пока не захватят мятежников.

А чем будут питаться воины, подумал Хиссун, в местах, где умирают от голода? Кормить многомиллионную армию корешками, орехами и травой? Он покачал головой. Мы будем есть корешки, орехи и траву, если там все это имеется. Мы будем есть и камни и землю. Мы будем пожирать клыкастых чудовищ, которых посылают на нас мятежники. Мы будем поедать собственных покойников, если понадобится. И мы одолеем, а тогда — конец безумию.